— А где ты родился? — Рука на моем загривке все еще была неумолимо тверда, но хоть трясти перестали. — Дык… в трактире. Батя мой трактир держал! Это, конечно, была пляска на тонком льду — не только скользко, но еще и риск провалиться очень велик. Знания Юйриль об окружающем мире были ничтожно малы. Пришлось импровизировать и полагаться на то, что я знала из истории в своем прошлом мире. Не может быть, чтобы в городе за пределами замка не было таких заведений! — И? — Очередной рывок за ворот явно должен был подстегнуть мою словоохотливость. — Да чего… погорел трактир. Батя там и остался. А мне куда идти? Сколько мог — на улице жил, потом в приюте. Потом сюда попал. Все. И сделала честные-честные глаза. — Воровал? — после паузы строго спросил господин Жуй, стараясь просветить меня взглядом до самого донышка. — А то! — не моргнув глазом, соврала я. — Как жить-то? С голоду подыхать, что ли? — Шустрый пацан. И хорошо, что честный, — хмыкнул главный повар. — А если на улице выжил и в приюте не пропал — значит, не дурак. Я затаила дыхание. Ну? — Будешь хорошо работать, станешь человеком, — усмехнувшись, выдало начальство. — Я буду следить за тобой, понял? Если станешь воровать, лично отрублю руку и выкину вон, понял? — Да чего уж непонятного. — Я еще раз вытерла нос рукавом и ухмыльнулась, вспомнив собственный опыт. Нонеча — не то что давеча, поварят на кухне никто за уши не дерет и ремнем не порет, но все равно, нанимая подсобный персонал в свой ресторан, я изначально старалась обозначить все карательные перспективы. Разве что руки рубить я ни разу не обещала, но тоже умела нагнать страху. Потом, когда юные оболтусы обнаружат, что я местами очень даже добрая тетя Юля, а не только злобный дух Ю-Ю, привычка к дисциплине уже сыграет свою роль. — Иди работай! — Мне вручили корзину с перепелиными яйцами и выдали стимулирующего пинка. — Перенесешь все вот это, — начальственный палец ткнул в отдельно стоящую груду корзинок, — во вторую кладовую и доложишь! Бегом! Бегом так бегом… У кого бы узнать, где та вторая кладовая-то? Ладно, бой покажет. Я никак не ожидала, правда, что бой начнется раньше, чем я добегу со своей корзиной до кухни. — Попался, гаденыш! Глава 7 Не на того напал. Увернуться от летящего в голову кулака было не так сложно, как удержать корзину. Если яйца разобьются, мне этот козел вертельный белым пряником покажется на фоне начальственного гнева. Может, на то и расчет? — Эй, ты что! — Скакать кузнечиком в узком коридоре сложно, зато орать во все горло мне никто не мешает. — Помогите! Он взбесился! А-а-а-а-а-а-а! Главное, корзинку… корзинку под удар не подставить. Да где этот, мать его, главный повар, он оглох, что ли?! Я так ору, что меня за порталом слышно должно быть! — Что здесь происходит? Оппа! Ну, я бы на этот раз упала, потому что гадский пинок в спину меня таки достал. Полетела бы птичкой, капец бы яйцам, а то и костям. Но вместо стены моя голова повстречалась с чем-то более мягким, а еще меня поймали за шиворот и подняли над полом, как кутенка. Да что ж за привычка тут у них… нехорошая! — Ты еще кто? Запах горькой полыни с нотками базилика ударил в ноздри, и только тут я поняла, на кого налетела. Ах ты ж черт! А если он сейчас с близкого расстояния приглядится к моему лицу и все-таки узнает?! Я ведь даже сажей рожу намазать не успела для маскировки. — А-а-а-а-а-а! Спасите-помогите, господин, он рехнулся и хочет ваши яйца! — С этим воплем я пихнула корзину впереди себя и сама вцепилась в спасителя, опуская голову и прижимаясь к его груди, не давая заглянуть себе в лицо. — Чего он хочет?! — Ыгх-х-х-х… — это уже бугаина, чтоб ему свои собственные яйца на бегу потерять. — В-ваша с-светлость… я… я не… — Вот! — Я снова ткнула в герцога своей корзинкой, старательно прикрываясь ею от слишком пристального взгляда. — Яйца! Господин Жуй велел в кладовую отнести! Это ваша собственность! А он хочет отобрать! — голосом завзятого ябедника. Мне, кажется, везет. Вполне возможно, как утопленнику, но везет. Потому что рука, державшая меня за шиворот, сначала затряслась, а потом и вовсе разжалась. Хороший у него смех. Почти такой же приятный, как запах. Не был бы он еще герцогом и женихом, сошел бы за нормального человека. А пока надо бы ноги в руки, яйца в зубы и тикать, пока не спалили. — Да нужны мне те яйца, гаденыш! — не вытерпел и взревел бугаина. — Тьфу! Я тебя самого поймаю, и… — А-а-а-а, господин! Он хочет не только ваши яйца, но и меня снасильничать! — заблажила я с перепугу. А испугалась потому, что меня хоть и не трясли больше, держа за воротник, зато крепко сжали плечо, а другой рукой отстранили корзину и подняли мое лицо за подбородок. Одно хорошо — кое-как обстриженные лохмы от такой физкультуры давно превратились в воронье гнездо и падали на лоб и щеки, частично скрывая слишком нежный для мальчишки овал лица. Я затаила дыхание и подняла наконец глаза. Раз меня все равно рассматривают в упор, надо хоть самой глянуть, что там за жених. Чтобы в следующий раз издалека распознать и вовремя убраться с его дороги. Первое, что бросилось в глаза, — герцог оказался возмутительно молод. По моим меркам — вообще пацан, лет двадцать — двадцать пять. Высокий, широкоплечий, с красивым чуть смугловатым лицом потомственного аристократа южных кровей и надменными темно-карими глазами. Полные губы кривятся в усмешке, четко очерченные брови чуть нахмурены — в целом вид такой, словно принц нашел в саду лягушку и теперь размышляет, как бы ее придавить незаметно, пока сказочники не набежали и не заставили его с этой амфибией целоваться. — Ну, с такой смазливой рожицей ты еще не одного настойчивого поклонника встретишь в этом замке, — резюмировал герцог секунд через тридцать пристального изучения. Я рвано выдохнула и попыталась понять: он на что намекает?! На то, что все же узнал во мне принцессу и девчонку, радуется и злорадствует? Или на то, что в этом замке принято… э-э-э… — Ваша светлость! — Уф-ф-ф, наконец-то в коридоре появился тот, кого я ждала больше манны небесной, — господин Жуй. — Ваша светлость, этот мальчишка в чем-то провинился? Не, нормально? Меня тут сначала чуть не покалечили, потом всяко намекали на нехорошее, и я же еще и виновата? Вот она, средневековая справедливость. — Нет, он просто очень хорошо защищал мои яйца, — усмехнулся полынный герцог. — Что?! — Даже невозмутимый господин Жуй подавился воздухом, услышав это заявление. Что уж говорить об остальных зрителях, незаметно набежавших на шум. Вот гады, когда я на помощь звала, хоть бы одна морда высунулась, а теперь из-за угла десяток рож торчит, и все с открытыми ртами. — Яйца. — У меня отобрали корзину и невозмутимо предъявили повару. — Этот клоп самоотверженно взялся защищать мою собственность. Вы ведь велели отнести их в кладовку, верно? — Да… кхм, — взял в себя в руки господин Жуй. — Велел. Но устраивать балаган в коридоре и отвлекать вашу светлость я ему не приказывал. — Будем считать, что это побочный эффект его усердия. — Поскольку меня все еще цепко придерживали за плечо, убежать не было никакой возможности, и запах горьких трав пропитал, кажется, все вокруг. Не то чтобы было неприятно, но как-то слишком много. — Будет лучше, если он спокойно закончит свою работу. Для этого нужно, чтобы все остальные тоже занялись своим делом, а не гонялись по коридору за… яйцами. Оппа. Последняя фраза была сказана таким тоном, что у меня дернулся глаз, а все остальное слишком любопытное население замка в мгновение ока рассосалось по местам. Включая бугаину, чтоб ему тот вертел, который он обязан крутить, в одно место вошел и из другого вышел. Остался только господин Жуй вместе со своим явным неодобрением да полынная светлость с моей корзиной и моим же плечом в руках. Может, меня все же отпустят? Устав ждать, я решилась на невиданную для здешней прислуги дерзость: резко присела, выворачиваясь. Заодно и корзинку эту многострадальную цапнула и, поскольку сопротивляться никто не стал, выдернула ее из герцогских рук. — Извиняйте, ваша светлость, мне тоже работать надо! — буркнула, не поднимая глаз, торопливо поклонилась (я уже подглядела, как это слуги делают) и драпанула в сторону кухни со всех ног. Черти бы взяли эту чехарду, где та кладовка, куда мне надо яйца сдать?! — Хороший слуга, — прилетело мне в спину. — Вечером пусть именно он подаст мне ужин в покои. Я аж споткнулась, но с большим трудом сумела выровняться и не грохнуть пресловутую корзину об пол. Да вашу душу в грушу, никаких нервов не хватит! Узнал или не узнал? А если нет, то за каким бесом именно я ему на ужин понадобилась? Здесь три десятка таких же пацанов по коридорам бегает! Почему именно меня захотел? Неужели у бывшего жениха нехорошие наклонности по части молоденьких мальчиков? А я в первый же день маскировки привлекла к себе внимание. Ну блин! Только этого мне не хватало! Глава 8 — Ты смотри у меня, нос не задирай, — первым делом сказал мне господин Жуй, после того как лично проводил до нужной кладовки, и слава богу, а то я бы ее искала до морковкиного заговенья. — Его светлость Раймон — он наглых не любит. И вообще… отнес ужин, поклонился с порога, как положено, в пол, и руки в ноги обратно на кухню. Не вздумай там задерживаться и разговоры разговаривать, понял? А то сам себе беду накличешь, вовсе не поблажку. Я торопливо закивала. — Щас нести? Только я не знаю куда. — Да где сейчас, дурень, время едва за полдень. Что ты там, выспаться под герцогской дверью собрался, вечера дожидаясь, бездельник? — рассердился господин Жуй. — Делом займись! Стой! Остальные корзины без тебя притащат, а то снова по дороге чьи-то яйца тебя с пути собьют. Иди вон… коренья чистить! А я посмотрю, наврал про папашину таверну или правду сказал. Если на кухне помогал, три корзины до вечера тебе — на один глазок. Бегом! И ловко пнул меня коленом под зад, направляя в угол кухни, где на лавке уже устроился пяток таких же «счастливчиков» с ножами для чистки… ну, будем считать, картошки, хотя «коренья» местные ее напоминали весьма отдаленно. Яркие красно-коричневые клубни неправильной формы больше всего были похожи на крупные кривые груши. К ним прилагался маленький и довольно тупой нож с треснутой деревянной рукояткой, ведро с водой, куда следовало кидать результат трудовой деятельности, и здоровенная корзина, из которой те коренья и следовало брать. Три корзины, которые мне тут же услужливо пододвинули ухмыляющиеся соседи. Первым делом я потыкала тупым лезвием в палец и недовольно цыкнула зубом. Безобразие. Довести нож до такого паршивого состояния — это еще постараться надо. Пусть сталь не самого лучшего качества, нормальная заточка — дело пяти минут и небольшого навыка. Тем более вон в углу здоровенный жернов, с помощью которого тут размалывают орехи, судя по запаху от него. Камень крупнозернистый, это не совсем то, что мне нужно, но сойдет. Бодрый скрежет металла по камню раздался именно в тот момент, когда в кухонном гвалте случайно наступила пауза. Наверное, поэтому на него обернулись все без исключения. — Ты что творишь, малец? — Главный повар отвлекся от пакетов с сухофруктами и грозно надвинулся на меня. — Нож точу, — пояснила я, пробуя остроту на ногте и снова принимаясь водить лезвием по жернову. — Руки бы оторвать тому паразиту, кто инструмент до такого состояния довел. И тут же прикусила язык, мысленно обозвав себя тупой брюквой. А что, если господин начальник примет это на свой счет? Это же его кухня и его ответственность. Но мне повезло. Господин Жуй только неопределенно хмыкнул, потом отобрал у меня мой уже нормально заточенный нож, осмотрел его, попробовал остроту пальцем, приподнял бровь и снова хмыкнул: — Иди делом займись, с камушками и ножиками будешь развлекаться в свободное время. Еще раз встанешь с лавки, пока не дочищена вся твоя норма, — выпорю палкой. Ясно?