— Маккомб говорит, что он всегда называет себя Эйлисом, вроде как с намеком на свою известность.[44] Они сговорились, и дело пошло. Она посылала ему информацию из курсовых и дипломных работ, к которым имела доступ, расписывала сценарии захвата Олд-Пойнта и переправки тепловыделяющих сборок арабам. — А что насчет контейнеров? — Да, верно. План был такой. Украсть несколько тонн обедненного урана с Олд-Пойнта. Переправить его в Ирак, Алжир или куда-нибудь еще и изготовить из него стодвадцатипятитонные контейнеры. Потом переправить их сюда и хранить, пока не пробьет час. Кроме всего прочего, Маккомб еще и изложила в подробностях весь процесс перевода урана в плутоний в реакторе. — Люси посмотрела на меня. — Говорит, никогда и мысли не допускала, что такое может произойти наяву. — Не допускала? Даже когда проникла в компьютерную систему энергокомпании? — Этого она объяснить не может. — Думаю, здесь все просто. Эддингса интересовали определенные люди и телефонные звонки в арабские страны. Список он получил через шлюз в Питтсбурге. — По-твоему, Маккомб не понимала, как неосионисты отнесутся к тому, что она помогает своему приятелю-репортеру? — Думаю, ей было наплевать, — сердито ответила я. — По-моему, ей доставляло удовольствие вести двойную игру. Наверное, она испытывала гордость от осознания собственной значимости. Возможно, ей этого не хватало в тихом академическом мире. Полагаю, всю серьезность игры она поняла только тогда, когда Эддингс стал копать под КВМС, капитана Грина и бог знает кого еще, и неосионисты пронюхали, что их источник, мисс Маккомб, создает угрозу для всей операции. — Если бы Эддингс дошел до конца, у них уже ничего бы не получилось, — сказала Люси. — Верно. Не получилось бы, если бы и мы сообразили раньше. — Женщина в лабораторном халате подвела Тото к коробке и попыталась поднять ее с помощью его «рук». — Как держалась Маккомб, когда Джанет ее допрашивала? — Отстраненно. Абсолютно никаких эмоций. — У Хэнда влиятельные партнеры. — Наверное. Иначе как объяснить, что сегодня ты помогаешь своему бойфренду, а завтра его же убиваешь. — Моя племянница тоже наблюдала за роботом и, похоже, без особого удовольствия. — Надеюсь, там, где Бюро держит сейчас Маккомб, люди Хэнда до нее не доберутся. — Ее поместили… — Люси не договорила — Тото вдруг остановился как вкопанный, и коробка тяжело хлопнулась на пол. — Ты на какую частоту установила плечевой сустав? — крикнула она. — На восемь. — Понизь до пяти. Черт. — Она снова потерла лицо. — Этого только и не хватало. — Ладно, мне надо возвращаться в «Джефферсон». — Я поднялась. Люси как-то странно на меня посмотрела. — Ты ведь на том, закрытом этаже, как всегда? — Да. — Это, наверно, не важно, но там сегодня и Лорен Маккомб. Более того, вернувшись, я узнала, что ее номер находится рядом с моим, только, в отличие от меня, за дверь она выйти не могла. Сидя в постели и стараясь читать, я слышала, как Лорен за стеной переключает каналы телевизора. Через какое-то время оттуда донеслись знакомые звуки «Стартрека».[45] Несколько часов мы оставались рядом, разделенные лишь стеной, но она об этом не знала. Я представляла, как она хладнокровно смешивает в пузырьке хлористоводородную кислоту и цианид и пускает газ во всасывающий клапан компрессора. Как дергается и бьется в воде длинный черный шланг. Как гаснут круги и все стихает. — Чтоб тебе увидеть это все во сне, — сказала я, хотя она и не могла меня слышать. — Чтоб тебе видеть это до конца жизни. Каждую ночь. Я сердито хлопнула по выключателю лампы. 16 Ранним утром следующего дня густой туман еще лежал под моими окнами. Квантико непривычно притих. Не слышно было даже выстрелов на стрельбище, как будто все морпехи еще спали. Выйдя из комнаты, я направилась к лифтам и на полпути услышала, как щелкнул замок соседнего номера. Я нажала кнопку вызова и, оглянувшись, увидела двух неброско одетых женщин-агентов, сопровождавших темнокожую женщину, смотревшую на меня так, словно мы уже встречались. В дерзких темных глазах Лорен Маккомб горел огонь, в крови бушевала гордость, как будто это и были те источники, что питали ее силы и обеспечивали успех всех ее начинаний. — Доброе утро, — бесстрастно произнесла я. — Доброе утро, доктор Скарпетта, — без улыбки ответила одна из сопровождающих. Вчетвером мы вошли в кабину. Пока лифт спускался, никто не произнес ни слова. Я ощущала несвежий запах, исходивший от той, которая научила Джоэла Хэнда делать бомбу. На ней были выцветшие облегающие джинсы, кеды и длинная белая блузка, под которой угадывалось крепкое, гибкое тело, вероятно, и подвигнувшее Теда Эддингса к фатальной ошибке. Я стояла за спиной Маккомб и агентов и видела только часть ее лица. Она смотрела прямо перед собой, то и дело облизывая губы, а я никак не могла дождаться, когда же откроются двери. Молчание было таким же густым и давящим, как и белый туман под окном. Наконец кабина остановилась на первом этаже. Я нарочно задержалась, наблюдая, как агенты ведут арестованную через вестибюль, старательно избегая малейшего контакта с ней. Они прошли по длинному коридору, вышли из здания и свернули на одну из бесчисленных дорожек, но, прежде чем скрыться из виду, Лорен Маккомб обернулась и снова посмотрела на меня. Наши взгляды встретились, а потом она шагнула за угол, сделав первый шаг к длинному, как я надеялась, путешествию в страну несвободы. Поднявшись по ступенькам, я вошла в кафетерий, украшенный свисавшими со стен флагами штатов. Уэсли уже сидел в уголке, под полотнищем Род-Айленда. — Видела сейчас Лорен Маккомб, — сказала я, ставя на стол поднос. Он взглянул на часы. — Ее будут сегодня допрашивать. — Думаешь, сможет рассказать что-то полезное? — Нет. Уже поздно. — Он пододвинул солонку и перечницу. Я съела болтунью из белков и сухой тост и выпила чашку черного кофе, наблюдая за тем, как новички-агенты и полицейские-курсанты Национальной академии расправляются с омлетами и вафлями. Некоторые делали сэндвичи с беконом и колбасой, и мне подумалось, как скучно стареть — ничего такого уже не хочется. — Пора. — Я взяла поднос. Иногда еда не стоит даже того, чтобы ее есть. — Подожди, я еще не закончил, — запротестовал Бентон. — Ты уже съел мюсли. — Может, я хочу еще. — Не хочешь. — Я думаю. — Хорошо. — Я смотрела на него, ожидая, что же он скажет. — Насколько важна эта «Книга Хэнда»? — Очень важна. Отчасти вся эта история началась с того, что Дэнни, скорее всего, отдал один экземпляр Эддингсу. — Почему, по-твоему, это важно? — Ты же профайлер, ты и сам должен знать. Там сказано, как им надлежит себя вести. Следуя заповедям Книги, они становятся предсказуемыми. — Ужас! В девять часов мы прошли мимо стрельбищ к лужайке площадью примерно в пол-акра, где члены КСЗ проводили обычно свои тренировки. Сегодня никого из них видно не было — все, за исключением нашего пилота, Уита, отбыли в Олд-Пойнт. Как всегда молчаливый, Уит уже стоял в черном летном костюме рядом с бело-голубым «Белл-222», двухмоторным вертолетом, также принадлежащим энергокомпании. — Привет, — кивнул ему Уэсли. — Доброе утро, — поздоровалась я. Внутри обнаружилось четыре сиденья. Второй пилот внимательно изучал карту. Сенатор Лорд целиком погрузился в чтение, сидевшая напротив него генеральный прокурор тоже просматривала какие-то бумаги. Сюда их доставили из Вашингтона, и оба выглядели так, словно не спали несколько ночей. — Здравствуйте, Кей, — не поднимая головы, приветствовал меня сенатор. Он был в темном костюме и белой рубашке с тугим крахмальным воротничком и темно-красным галстуком. В манжетах — запонки. В отличие от него, Марша Градецки оделась просто: голубая юбка и жакет, в качестве украшения — жемчуг. Это была твердая, решительная дама, с лицом приятным для тех, кому по вкусу сильные, динамичные женщины. Карьера ее началась в Вирджинии, но знакомы мы не были. Пока вертолет набирал высоту, поднимаясь в ясное голубое небо, Уэсли представил нас друг другу. Мы пролетели сначала над желтыми школьными автобусами, пустыми в это время дня, потом над постройками, быстро сменившимися болотами с силками на уток и растянувшимися на десятки акров лесами. Солнечные лучи скользили по макушкам деревьев, а когда вертолет полетел над рекой Джеймс, по воде заскользило его бесшумное отражение. — Через минуту будем пролетать над губернаторской площадкой, — произнес Уэсли. Друг друга мы слышали и без головных телефонов, которые требовались только для обращения к пилотам. — Участок принадлежит компании «Энергия и свет», и там живет Бретт Уэст, вице-президент, отвечающий за оперативную деятельность. Дом оценивается в девятьсот тысяч долларов. — Он немного помолчал, а когда все посмотрели вниз, добавил: — Сейчас увидим. Вон оно, строение из красного кирпича с бассейном и баскетбольным кортом. Кроме красного здания, на территории участка разместилось довольно много внушительных домов с бассейнами, спортивными площадками и зелеными насаждениями. Мы увидели также теннисный и яхт-клуб, где Уэст держал свою яхту. — И где же сам мистер Уэст? — спросила генеральный прокурор, когда пилоты повернули на север, к месту слияния двух рек, Джеймс и Чикахомини. — На данный момент его местопребывание неизвестно. — Уэсли продолжал смотреть в иллюминатор. — Вы полагаете, он замешан в этом деле, — констатировал сенатор. — Несомненно. Когда энергокомпания приняла решение открыть филиал в Саффолке, они построили его на земле, которую приобрели у фермера по имени Джошуа Хейз. — Его данными в их компьютерной системе также интересовались, — вставила я. — Хакер? — спросила Градецки.