— Информация о личности погибшего ни в коем случае не должна стать достоянием прессы или кого-либо еще до полного подтверждения. — Я так всем и сказал. Можете не беспокоиться. — Хорошо. И что же, ни у кого нет никаких предположений относительно того, почему этот человек спускался под воду в районе верфи? — Возможно, искал какие-то старые штуковины, оставшиеся со времен Гражданской войны.[3] — И на чем основано такое предположение? — Здесь ведь многие ищут в речках снаряды и все такое. В общем, мы его вытащим. Нечего ему там больше делать. — Я возражаю. Не хочу, чтобы его трогали, а от того, что он проведет в воде еще немного времени, уже ничего не изменится. — И что вы намерены делать? — настороженно спросил детектив. — Пока не знаю. Мне нужно добраться до места происшествия. — Ну, думаю, вам приезжать вовсе не обязательно… — Детектив Рош, — оборвала его я. — Нужно ли мне приезжать или нет, какие действия производить и когда — это решать не вам. — Видите ли, у меня здесь пара человек, а после полудня ожидается снег. Ждать на пирсе, на ветру удовольствие небольшое. — В соответствии с законами штата Вирджиния, тело — в пределах моей юрисдикции, а не вашей. Ни полиция, ни другие службы — пожарная, спасательная, похоронная — заниматься им не в праве. Никто не должен притрагиваться к телу без моего разрешения. Я произнесла это достаточно жестко, чтобы он понял — я могу быть и такой. — Но мне придется задержать людей, спасателей и работников верфи, а им это не понравится. Военные требуют очистить место, пока не появилась пресса. — Военных это тоже не касается. — Это вы им сами скажите. Корабли-то им принадлежат. — Обязательно скажу. А пока сообщите своим подчиненным, что я уже выезжаю. Я понимала, что могу вернуться не скоро, через несколько часов, поэтому приклеила к входной двери записку с зашифрованными инструкциями для Люси — как попасть в коттедж, если меня еще не будет. Я спрятала ключ так, чтобы найти его могла только она, собрала медицинский чемоданчик и положила в багажник своего черного «мерседеса» гидрокостюм. К 9.45 температура поднялась до 38 градусов. Мои попытки дозвониться в Ричмонд, до капитана Пита Марино, оказались безуспешными. — Слава богу, — пробормотала я, хватая трубку, когда телефон в машине наконец-то подал голос. — Скарпетта. — Привет. — У тебя включен пейджер — я в шоке. — Если в шоке, тогда какого черта звонила? — Марино явно был рад, что я его побеспокоила. — Что стряслось? — Помнишь того репортера, которого ты недолюбливал? — Разговор могли прослушивать, поэтому я старалась обойтись без подробностей. — Это какого? — Того, что работает на «АП» и частенько ко мне заскакивает. Он на секунду задумался. — Так в чем дело? Ты с ним поцапалась? — Ну-у… Может быть. Я еду сейчас к реке Элизабет. Звонили из чесапикской полиции. — Минутку. Так у тебя с ним что-то другое. — Боюсь, что да. — Ни хрена себе. — У нас только водительское удостоверение, так что полной ясности пока нет. Хочу посмотреть, что и как, прежде чем его уберут. — Подожди-ка. А на кой черт тебе что-то делать? Другие разве не могут? — Мне нужно посмотреть самой, — повторила я. Марино всегда старался, порой излишне рьяно, оберегать меня от неприятностей, и услышанное ему явно не понравилось. Я почувствовала это даже по его молчанию. — Просто я подумала, что ты, возможно, захочешь проверить его квартиру в Ричмонде. — Да уж, проверю. — Я не знаю, что мы там найдем. — Будет лучше, если сначала найдут они. В Чесапике я повернула налево на Хай-стрит и некоторое время ехала мимо каменных церквей, стоянок подержанных автомобилей и трейлеров. Дальше, за городской тюрьмой и управлением полиции, шли казармы, постепенно растворявшиеся в бескрайнем, угнетающем однообразием пейзаже, самой примечательной деталью которого была автосвалка, окруженная проржавевшей оградой с протянутой поверху колючей проволокой. В центре этой территории, заваленной железяками и заросшей сорняками, находилась электростанция, сжигавшая мусор и уголь, чтобы поставлять энергию судоверфи, уныло, словно по инерции, продолжавшей свой обреченный бизнес. Сегодня здесь было тихо, над трубами не вился дым, не громыхали по рельсам вагонетки, замерли краны. Как-никак канун Нового года. Я повернула к административному зданию, сложенному из серо-коричневых шлакоблоков. За ним показались длинные, вымощенные брусчаткой пирсы. Из будки у опущенного шлагбаума решительно выступил парень в штатском. Я опустила стекло. Ветер гнал по небу серые тучки. — Режимная зона, — бесстрастно объявил он. — Доктор Кей Скарпетта, главный судмедэксперт. — Я предъявила латунную бляху, удостоверявшую мое право заниматься всеми случаями внезапной, необъяснимой или насильственной смерти на территории штата Вирджиния. Он наклонился и внимательно, несколько раз взглянув на меня, изучил документ, после чего посмотрел на машину. — Значит, вы — главный судмедэксперт? Тогда почему не на катафалке? Такого рода вопрос мне задавали и раньше, поэтому я терпеливо ответила: — На катафалках ездят работники похоронных бюро. Я там не работаю. Я — судмедэксперт. — Мне нужно какое-то другое удостоверение. Я показала ему водительские права, уже не сомневаясь, что это лишь первое препятствие и за ним последуют другие. Охранник отступил от машины. — Одиннадцатый — второму, — произнес он в рацию и отвернулся, как будто собирался сообщить своему товарищу какую-то секретную информацию. — Второй, — последовал ответ. — У меня здесь какая-то доктор Скайлатта. — Не исковеркать мое имя он, конечно, не мог. Но это обычное дело. — Десять-четыре.[4] Мы ее ждем. — Мэм. — Охранник повернулся ко мне. — Проезжайте. Парковка будет справа. — Он протянул руку. — Оставьте там машину и идите к пирсу номер два. Спросите капитана Грина. Вам нужно к нему. — А где мне найти детектива Роша? — спросила я. — Вам нужно к капитану Грину, — повторил охранник. Я опустила стекло, а он поднял шлагбаум, на котором была прикреплена табличка с предупредительными знаками. Они оповещали о том, что впереди промышленная зона, где можно испачкаться, где требуется защитное снаряжение, а безопасность парковки не гарантируется. Вдалеке, на сером, холодном горизонте, громоздились серые махины грузовых судов, заправщиков, минных тральщиков, фрегатов и СПК.[5] У второго пирса теснились полицейские автомобили и машины «скорой помощи». Там же собралась небольшая группка людей. Оставив машину на указанном месте, я направилась к ним. Без медицинского чемоданчика и гидрокостюма, с пустыми руками, я выглядела самой обыкновенной женщиной — среднего возраста, в высоких ботинках, шерстяных слаксах и светло-зеленой, полевого армейского цвета куртке. Едва я ступила на пирс, как навстречу мне твердо, словно на перехват нарушителя, выступил представительный, седоволосый мужчина с серьезным, неулыбчивым лицом и в форме. — Чем могу помочь? — строгим тоном часового спросил он. Ветер трепал его волосы и хлестал по раскрасневшимся щекам. Пришлось еще раз объяснять, кто я такая. — О, хорошо. — Ничего хорошего тон его, однако, не предвещал. — Я — капитан Грин, следственная служба флота. Нам нужно поскорее со всем этим разобраться. Послушайте… — Он отвернулся, обращаясь к кому-то. — Уберите их оттуда… — Извините, вы из ССФ? — вмешалась я, чтобы с самого начала прояснить ситуацию. — Я полагала, что верфь не является собственностью ВМС. Если ею все же владеет флот, то меня здесь быть не должно. Тогда этим делом положено заниматься вам, а вскрытие надлежит проводить флотским патологоанатомам. — Мэм. — Он произнес это так, словно я испытывала его терпение. — Эта судоверфь — гражданский объект и, следовательно, не является собственностью флота. Тем не менее наш интерес понятен, поскольку кто-то, очевидно не имея на то соответствующего разрешения, находился возле кораблей. — У вас есть какое-то объяснение, почему кому-то понадобилось это делать? — Я огляделась. — Есть любители, которые считают, что здесь можно найти пушечные снаряды, корабельные колокола и что-то в этом роде. Мы стояли между транспортом «Эль-Пасо» и подлодкой «Эксплойтер», серыми, неподвижными, безжизненными. Цвет воды напоминал капучино, и я подумала, что видимость, должно быть, даже хуже, чем мне казалось. Возле подлодки уже покачивалась водолазная платформа. Но ни жертвы, ни спасателей, ни полицейских на ней не было. Я спросила Грина, почему никто не готовится к подъему тела. В лицо ударил очередной порыв ветра, и Грин вместо ответа снова повернулся ко мне спиной. — Послушай, я не могу весь день ждать здесь Стю, — сказал он мужчине в комбинезоне и замасленной лыжной куртке.