– Потеряла. Если они еще живы. На нас напали, я убежала, не знаю, что было дальше. Они говорили, что пойдут в больницу или гостиницу. Один все хотел в полицию отправиться. Ты поможешь мне их отыскать? Ты знаешь, вообще, что тут происходит? Почему люди такие? Он помотал головой. – Гостиница и больница практически напротив находятся. Попробуем найти твоих друзей. Но сначала поедем ко мне. Там безопасно. У меня есть машина, припаркована внизу. По твоему вопросу, я так понимаю, это, – он показал пальцем наверх, – по всему городу происходит? – Да. Хорошо. Дай только передохнуть немного. И тут еще бабка озверелая за дверью скребется. Надо будет с ней что-то сделать. Так как ты там оказался взаперти? – Долго рассказывать, но, если вкратце, пришел показывать старую квартиру новым жильцам. Муж с женой. Превратились в этих… существ практически одновременно. А я, дурак, еще и дверь не закрыл, когда заходил – квартира-то все равно пустая почти, думал, на пятнадцать минут загляну, да и краж тут почти не бывает. Ну и на их ор сбежались бывшие соседи – твари со всего дома. У меня там целая толпа в комнате. Побили стекла, тянули руки свои, я их в ответ бил чем ни попадя и назад запихивал. Хорошо хоть рольставня была, вручную ее смог опустить и забаррикадироваться. И так несколько часов просидел, потом они притихли, а потом я твой крик услышал. – Тебя не укусили? Не поцарапали? Я поняла, что люди именно так заражаются. – Нет, слава богу. Ну что, пойдем? Семеныч оглянул комнату в поисках импровизированного оружия. Из подходящего нашлись валяющаяся на полу скалка и инвалидная палка. Он сказал Кире, чтобы держалась за ним, открыл дверь и мигом решил проблему с ползающей по полу старухой. В коридоре по-прежнему что-то билось в дверь, которая, казалось, вот-вот слетит с петель. Лестничная клетка на удивление оказалась пустой. Они быстро покинули дом и сели в джип, припаркованный на тротуаре. – Я тут почти не видела машин. – А их в городе мало, все больше корпоративный транспорт, весной и летом велосипеды. Авто дают за особые заслуги, вот как мне. Или сам покупай-привози за бешеные деньги. – А тебе за что дали? – Ну, я давно работаю на «Росальтэн». Они и квартиру мне в новом доме выделили. Сейчас туда и поедем. Он быстро прогрел машину, развернулся у заснеженного памятника с самолетом, невозмутимо сбив еще одного, бросившегося под колеса, рычащего горожанина, и поехал прямо. Кира достала телефон и принялась снимать опустевший город. Автомобиль пролетел перекресток, водитель перекрестился на церковь. Уже через минуту они были на площади Ленина. – А вот тут на нас и напали. – Кира показала на пиццерию. – Внутри лежала тетка, кухарка мертвая, когда мы зашли. Семеныч помолчал. – Царствие ей небесное. Хорошая женщина была. Он сделал полукруг по площади, и Кира увидела вывески больницы и гостиницы. Семеныч пронесся мимо них, не останавливаясь, и въехал, судя по архитектуре, в современную часть города. Начинало светать. – А ты тут один живешь? Или с семьей? – Один. Так, сейчас приедем… Это что за херня? – протяжно произнес он, разглядев массивные металлические ворота в конце дороги. Он затормозил метрах в пяти у ворот и долго сигналил. Наконец дверь сторожки открылась, и оттуда вышел невеселый мужчина с автоматом. Желтая надпись «служба безопасности» на черной куртке. Он целился прямо в машину, Семеныч поднял руки. Жестом охранник велел открыть окно и встал поодаль, продолжая держать водителя на прицеле. Семеныч приспустил стекло и крикнул: – А где Ванька? Почему ворота закрыты? Я домой приехал, открывай. – А нет больше Ваньки. У нас приказ никого не пускать, – недобро произнес охранник. – Какой приказ? Ты видел, что в городе творится? Я, вообще-то, в «Росальтэне» работаю уже много лет. Запускай давай. И у меня тут еще женщина со мной. – Приказ не пускать. Внутри тоже разное творится. Приказ охранять гражданских внутри периметра. – Мужик, ты нас, что ли, помирать бросишь? Ну скажи своим, что Иван Семенович приехал, меня на шахте хорошо знают. – Связи нет. Говорить некому. Последний приказ был никого не пускать. – Мне ворота таранить, что ли? Охранник приподнял автомат. – Можешь попробовать, но лучше езжай отсюда. Приказ никого не пускать. – Позови старшего. – Я и есть старший. Семеныч начал газовать, пытаясь взять охранника на понт. Тот беспристрастно сделал предупредительный выстрел в воздух над самой крышей джипа. – Повторяю, уезжай. Приказ не пускать. Матерясь под нос, Семеныч развернулся, отъехал метров на пятьдесят и встал у обочины. Закурил. Кира молча вытянула у него из пачки сигарету. Она смотрела на всю эту сцену, словно в страшном сне. – Они нас, что, вот так бросят посреди города? – Да, доча, бросят. Теперь мы сами по себе. Так, ну и что нам делать, куда идти, ехать? Они задумались и замолчали. Долго курили. – Блядь, ну давай начнем с гостиницы, поищем моих друзей, – наконец предложила Кира. * * * На следующий день они потеряли еще двоих и обрели двоих. Несмотря на почти бессонную и полную событий ночь, Павел проснулся около девяти утра с мыслями о сыне, о его здоровье. Что, если он отсюда никогда не выберется и не увидит ребенка? На что будет жить его семья? Как жена? Пыталась ли она ему писать и беспокоится ли или злится из-за ссоры и совсем не интересуется его судьбой? Жива ли Кира? С самого начала поездки он испытывал к девчонке младше его на тринадцать лет странную привязанность, в которой не хотел сам себе признаваться. Он выглянул в заиндевелое окно. В холодном небе висело блеклое солнце, на улице было абсолютно пусто. Батарейка телефона показывала 100 %, Паша оказался одним из счастливчиков, у кого была с собой зарядка, но сети все еще не было. Он выключил, потом включил телефон. Безрезультатно. Алексей пока спал, похрапывая, поэтому Павел неслышно оделся, затем с опаской выглянул в коридор, проверил, нет ли там кого, кто собирается его сожрать, и только потом пошел в лобби отеля. Теперь внизу дежурили уборщица и норвежец, сменившие Владимира, полицейского и повара, которые завалились спать. Зульфия и Олав. Овчарка Амур дремала около забаррикадированной двери и чутко поднимала уши при малейшем шуме. Павел поинтересовался, нет ли чего на завтрак. Зульфия отошла на несколько минут и вернулась, неся поднос с кофе и парой бутербродов. – Ешь тут. В ресторане везде кровь, – проговорила она с резким акцентом и отправилась будить администратора. Пока Павел завтракал, он успел перекинуться парой фраз с норвежцем. Олав уже несколько лет изучал русский язык, поэтому неплохо понимал и даже немного говорил на нем, но уже через пару предложений собеседники перешли на английский. Иностранец приехал сюда неделю назад настраивать новое заводское оборудование. В России он не видел ничего, кроме Краснополярска, – из Бергена прилетел в Петербург, оттуда – сразу в Москву, и сделав еще пару пересадок, очутился здесь, в стереотипной стране из пропаганды – минус тридцать, снег, хрущевки, завод. А теперь и эта кровавая резня в отеле с названием Red North. Впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь. Несколькими минутами позже пришла Зульфия, вся в слезах, причитая и молясь. – Покончила-а-а-а с собой, – выдавила она. Не успев опомниться, они услышали звук двигателя и тормозов со стороны дороги. К входу в отель подъехал джип, из которого вылезла девушка и медленно, осматриваясь, подошла к дверям. Орлов узнал Киру. Сердце Паши радостно забилось. Следующие несколько часов были чересчур насыщенными. Люди просыпались, завтракали, общались, знакомились и думали, как действовать дальше. Кира взахлеб рассказывала, что с ней произошло со времени бегства из пиццерии. Владимир нашел в номере блокнот и, как архивист, записывал истории выживших. Артем отправился на кухню готовить на всех обед. Леха, как мог, вправил плечо Алексею, оказалось, что он когда-то посещал курсы первой помощи. Амур лаяла и радостно била хвостом по ногам людей, особенно часто подбегая к Семенычу. Вместе с Лехой Паша сходил в комнату к администратору проверить, что произошло. На кровати валялись пустая пачка из-под снотворного, банка колы и маленькая бутылка виски из мини-бара. Женщина оставила предсмертное послание – не смогла вынести того, что своими руками этой ночью убила обратившегося в тварь ребенка. Судя по записке, где-то в городе у нее осталась больная сестра. Леха пару раз перекрестился и начал что-то говорить про большой грех, но Паша не слушал. Он вяло смотрел на бледное простое лицо женщины средних лет, с ужасно старомодной прической, и практически ничего не чувствовал. Слишком много смертей. Слишком много потерь. Слишком много стресса. Одна цель теперь – выбраться из Краснополярска и вернуться домой к сыну. Любой ценой. В разгар обеда кто-то хватился гостя из Хабаровска. Что дело неладно, стало понятно, как только подошли к его комнате – из-под двери по ногам бил холод. Зульфия открыла номер мастер-ключом, и приготовившиеся к худшему, с оружием наготове мужчины, которые пришли целой толпой, обнаружили, что комната пуста, а окно открыто настежь. Никаких следов борьбы не нашлось, по всей видимости, человек сам спрыгнул со второго этажа. Причины этого идиотского, с точки зрения Паши и многих других, поступка долго обсуждали за продолжившимся обедом, но мотивацию понять не могли – то ли волновался за брата и пошел спасать, то ли боялся сидеть взаперти и отправился искать варианты бегства из города, решив, что у одного будет больше шансов, чем у группы. Как бы то ни было, его они больше никогда не видели. Собрав все истории выживших воедино, они осознали, что город превратился в одну сплошную западню. Неизвестное количество жителей были заражены чем-то, от чего они теряли рассудок и набрасывались на других. Инфицированные могли быть где угодно – в квартирах, на улице, в общественных зданиях; стать одним из них было просто – получив укус или царапину. Связь не работала ни у кого, рации полицейских мертво шипели и не отзывались, что происходило за пределами Краснополярска – неизвестно. «Самолетов не планировалось еще как минимум двое суток, да и что делать жителям города, – подумал Паша, – куда им-то бежать?» Они могли продолжать сидеть в отеле, но их было десять человек и собака, а на кухне уже начинала заканчиваться провизия. Артем сказал, что свежая поставка продуктов должна была быть в воскресенье. По-видимому, в закрытом районе сотрудников «Росальтэна» были запасы еды в гастрономе и относительная безопасность, но туда никого не пускала вооруженная охрана, готовая открывать огонь, как это случилось с Кирой и Семенычем. Еще один продуктовый магазин был где-то в городе, но что происходило там – тоже большой вопрос. В завершение они по-прежнему не знали, что случилось, откуда взялись зараженные, где связь – не знали ничего, кроме того, что оказались в очень глубокой заднице. Паша понимал одно – скоро им придется покинуть отель в поисках спасения или пропитания. * * * Кира заметила нового парня, как только оказалась в отеле и по-дружески приобняла Пашу, радовавшегося воссоединению, как верный пес. Он стоял, облокотившись на стойку регистрации, и исподлобья смотрел, не отрывая взгляда. Не ее типаж, но от него веяло силой воли и целеустремленностью, которые она сразу почувствовала и потому взволновалась. В стрессовых ситуациях ее вообще больше тянуло к противоположному полу, Герман давно это про себя знала. А еще она сразу поняла, что он – плохой парень, такие ей тоже нравились. Нос с горбинкой, рыжие, как и у нее, волосы, зеленые глаза, веснушки, шрам под правым глазом, что-то с бровями. Такую внешность было трудно не заметить и нелегко забыть. Терзавшие последние дни мысли о Саше и Свете незаметно покинули девушку. Когда Кира перездоровалась со старыми и новыми знакомыми, рассказала, где пропадала и как встретила Семеныча, а потом осталась на минуту одна, парень подошел к ней и протянул руку.