Пру осторожно вышла и, зная, что ее подопечная крепко спит, поднялась к себе в комнату, чтобы тоже недолго вздремнуть. В доме воцарилась тишина. В спальне, из которой только что вышла Пру, Аделина пошевелилась и открыла глаза: — Пру! Кот Сэм, свернувшийся калачиком на покрывале, открыл один изумрудный глаз, но тут же закрыл его снова. Аделина села, потерла глаза и огляделась. Должно быть, уже наступил вечер. В окне унылая серость. Она опустила ноги на пол и принялась нащупывать тапочки. Посмотревшись в зеркало, она нахмурилась, словно не узнала себя. Неужели она сейчас такая — бледная, изможденная женщина с затравленным взглядом? Значит, вот как она выглядит… Вот какой видят ее другие! Аделина вдруг задумалась: сколько ей лет? В последние годы она стала забывать о своем возрасте. Можно сосчитать. Кэти шестнадцать. Значит ей, Аделине, тридцать восемь! Она с сомнением посмотрелась в зеркало. Она выглядит гораздо старше тридцати восьми лет! И… ее тревожило что-то еще, связанное с Кэти, только она не могла вспомнить, что именно! Где-то у нее в голове прячется мысль, но она спрятана словно за высокой стеной. Она знает, кто она и где находится, — а дальше ничего сообразить не может, потому что все время натыкается на стену. За ней спрятано что-то очень страшное. Ей не хочется об этом думать, вспоминать. Пусть стена остается на месте. Так спокойнее. Так безопаснее! Аделина вышла в холл. Повсюду было очень тихо. Только тикали старинные напольные часы. Она подошла к двери Пру, прислушалась. Услышала мерный тихий храп. Пру спит. А Мэтью… Где же Мэтью? У себя в конторе, вот где! Надо пойти к нему и сказать, что пора пить чай. Должно быть, уже время. Внизу часы пробили четыре, словно подтверждая ее предположение. Аделина смутно помнила, что часы отстают, причем давно, уже много лет, но это не важно. Она сходит за Мэтью, и они вместе выпьют чаю. Если Кэти уже вернулась, она тоже попьет чаю с ними. При мысли о дочери Аделине снова стало не по себе. Что-то случилось… Она осторожно спустилась вниз, держась за перила. Комнаты Мэтью находятся по ту сторону зеленой двери. Аделина с опаской посмотрела на дверь. Она никогда не бывала за ней. Но там Мэтью — возможно, и Кэти тоже. Набравшись храбрости, она потянула за ручку. Хорошо смазанные петли не заскрипели. Дверь распахнулась бесшумно. Аделина робко вошла на половину мужа, словно современная Алиса в Зазеркалье. Как здесь чисто и светло! И как тепло! Она очутилась в коротком узком коридорчике. Белые стены, яркие лампы под потолком… Дверь направо открыта — там пустой темный кабинет. У окна стоит большой письменный стол. Стол Аделина прекрасно помнила. Он принадлежал ее отцу. Значит, Мэтью переставил его сюда. Но Мэтью здесь нет. Зато в комнате слева кто-то есть. Не за первой, за второй дверью в конце коридора. А что за первой дверью? Аделина толкнула ее и с удивлением увидела вполне современную кухню: чайные чашки, чайник, коробку с печеньем. Значит, чай можно попить и здесь! Она подошла ко второй двери. Из-за нее доносился тихий стрекот. Аделина бесшумно открыла дверь и раскрыла рот от изумления. Она очутилась в большой, ярко освещенной комнате со столом, шкафом для документов, какими-то приборами, чье назначение было ей непонятно. Кроме того, здесь находилась молодая женщина. Она сидела, повернувшись к двери спиной, и работала на каком-то мудреном аппарате, назначение которого было Аделине непонятно. У молодой женщины были очень светлые длинные прямые волосы. Толстый синий ковер заглушал шаги. Молодая женщина, не догадываясь о ее присутствии, продолжала работать. Аделина потянула носом и уловила резкий запах духов. Потом заметила, какие у незнакомки ногти — длинные и красные. Не выдержав, она громко спросила: — Кто вы такая? Незнакомка ахнула от неожиданности и круто развернулась к ней. Аделина заметила, что стул у нее поворачивается. Он крутится, как старомодные табуреты для пианино. А молодая женщина отличается броской, резкой красотой. Она молодая и здоровая… совсем не похожа на изможденную женщину, которую Аделина недавно видела в зеркале. — Адди? — Незнакомка встала. — Какого черта… Как вы меня напугали! Что вы здесь делаете? — Она вгляделась в Аделину. — Адди, что с вами? У вас такой вид… А где Пру? — Она возвысила голос. — Пру спит, — ответила Аделина. — Я ищу мужа. Где он? — Уехал в город. Вы идите к себе, а я найду Пру! Блондинка отошла от Аделины и направилась к двери. Наглость и бесцеремонность блондинки все больше раздражали Аделину. — Я пришла выпить чаю. Оказывается, можно устроиться и здесь. На кухне я видела все необходимое. — Черт, — выругалась блондинка. — Она совсем спятила! Так я и знала! — Она возвысила голос. — Перестаньте, Аделина! Давайте я отведу вас на вашу половину. Худое лицо Аделины напряглось. — Весь дом мой! А не половина! Весь мой! Я могу ходить куда хочу! Он весь принадлежит мне! — В ее запавших глазах сверкнула догадка. — Я знаю, кто вы! — Полегче, Адди! Ее соперница вытянула руку. Аделина вскинула голову на длинной, тонкой шее — как змея. — Где Мэтью? Что вы с ним сделали? Где моя дочь? — Конечно, конечно, весь дом принадлежит вам. И все-таки вы лучше попейте чаю у себя в гостиной, ладно? Там горит камин. Там гораздо уютнее. И Мэтью туда придет, как только вернется из города. — Помявшись, блондинка повернулась и направилась к двери. — Пойдемте, Аделина! Аделина, сверкая глазами, огляделась. Взгляд ее упал на большой металлический дырокол, лежащий на столе. Она протянула к нему худую руку. Блондинка уже дошла до двери и случайно обернулась — посмотреть, идет ли за ней Аделина. Аделина набросилась на нее, занесла руку с зажатым в ней дыроколом. Лицо у нее исказилось, губы задрожали. — Я знаю, кто ты такая! — завизжала Аделина. — Ты хочешь захапать и мой дом, и моего мужа! Но ты их не получишь, ничего не получишь! Они мои, и ты не отберешь их у меня! Я тебе не позволю! Она увидела ужас на густо накрашенном лице; в серо-голубых глазах заплескалась тревога. Блондинка выставила вверх обе руки и попыталась перехватить ее за запястья. Но Аделина громко расхохоталась, потому что блондинка все делала зря. Она вдруг стала сильной, гораздо сильнее, чем обычно. Руки у нее сделались как сталь, и она презрительно выдернула их. От удара блондинка на высоких каблуках зашаталась и попятилась. Аделина замахнулась снова; удар пришелся в висок. По ненавистному наглому лицу потекла кровь, серо-голубые глаза остекленели. В голове у Аделины зашумело. Она стояла над поверженной Марлой. Та покачнулась и упала к ее ногам. На синем ковре медленно расплывалось липкое темное пятно. После стычки с Джошем и Маркби Мэтью Конвей поехал домой. Он злился и на них, и на себя. Сам виноват, не удержался… Теперь старший инспектор в чем-то его подозревает! Но он не мог не увидеться с тем юнцом… Иначе ярость задушила бы его. Мэтью шел следом за Джошем от самой школы до парка. В парке он спрятался за кустами и недоверчиво следил за паршивцем. Джош пошел на детскую площадку и принялся там играть… Качался на качелях, залез в игрушечную ракету. Мэтью в тот миг его ненавидел. Здоровенный лоб играет и развлекается, словно ему ни до чего и дела нет. А его Кэти умерла. Может, мальчишка и не виноват в ее смерти. Видимо, он вообще ничего не чувствует, раз может как ни в чем не бывало качаться на качелях! Мэтью ошеломленно качал головой. Мальчишка — настоящее чудовище! Даже сейчас его бросало то в жар, то в холод при воспоминании о том, что он видел в парке. Надо было сразу свернуть паршивцу тощую шею! Жаль, что вмешался Маркби! Кстати, старший инспектор как будто больше жалеет проклятого Джоша Сандерсона, чем его, Мэтью, отца погибшей девочки! Мэтью свернул на аллею. Почти стемнело. В это время Чепчикс уже загнал своих подопечных на ночь в свинарник, поэтому не нужно ехать медленно, опасаясь раздавить их. Он вдавил ногу в педаль газа и тут же ударил по тормозу. Машину занесло на газон. Мэтью рывком распахнул дверцу: — Пру! Какого черта?.. Пру бежала к нему навстречу, размахивая руками. — Мэтью, Аделина где-то в парке! Чепчикс ее повсюду ищет. Я думала, она спит, ну и тоже прилегла ненадолго. Слава богу, вскоре я проснулась и заглянула к ней! Мне пришлось вызвать скорую помощь! Ему показалось, что сердце у него замерзло. — Зачем? — хрипло спросил он. — Что с ней случилось? — Не с ней, с Марлой! Она напала на Марлу! В темноте на поиски Аделины ушел почти час. Они долго ходили по парку с фонарями, перекликаясь и зовя беглянку. Мэтью уже собирался звонить в полицию, когда вдруг ее нашли. Дрожащая от холода Аделина пряталась в кустах у стены, отделявшей основную часть парка от мавзолея. — Лучше места не нашла! — в сердцах сказал Мэтью, обращаясь к Пру. Хорошо хотя бы, что женщина не сопротивлялась и ее без труда удалось увести в дом. Послали за доктором Барнсом; он сделал Аделине укол успокоительного. Потом он вызвал Мэтью в гостиную, где у них состоялся короткий разговор. — Ее необходимо госпитализировать, — сочувственно, но твердо заявил врач. — Она совершенно не помнит о гибели Кэти. Она одурманена лекарствами; сознание спутано. Видите ли, я не могу постоянно держать ее на снотворных. Когда в голове у нее прояснится, она вспомнит, что случилось с Кэти. И тогда… не знаю, чего от нее можно ожидать. Мэтью, она способна причинить вред самой себе. А если не себе, то другим. Доктору Барнсу не сказали о Марле; ему сообщили лишь, что Аделина ночью убежала из дому в парк и спряталась в кустах. Услышав слова врача, Мэтью вздрогнул. Он приказал себе держаться. Нельзя ничего говорить! Если доктор Барнс узнает, что натворила Аделина, он настоит на больнице, пошлет за санитарами, и Аделину увезут. А разве он сам не этого хотел? Конечно хотел, но… не сейчас! Мэтью пришел в ужас, представив, как заберут жену. Однако врач был слишком поглощен собственными мыслями и не замечал, что творится с Мэтью Конвеем. — Я знаю одну хорошую частную клинику. Там очень хорошо, персонал в высшей степени заботливый. Они прекрасно излечивают различные нервные болезни. Аделина проведет там месяц-другой, и… — Потом! — с трудом выговорил Мэтью. — Не сейчас… Сейчас я не могу об этом говорить! Мы с Пру о ней позаботимся! После ухода врача Мэтью снова сел в машину и отправился в больницу проведать Марлу. Он очень надеялся, что рана несерьезная и что Марла никому не рассказала о том, что случилось. К его необычайному облегчению, она оказалась ранена не сильно. Он нашел ее в приемном покое отделения скорой помощи. Если не считать огромного пластыря на лбу и дурного настроения, Марла вела себя как обычно. — Мэтт, где тебя носило? Я здесь уже целую вечность! Меня хотели оставить на ночь, чтобы понаблюдать — вдруг у меня сотрясение мозга. Остаться здесь на всю ночь? Ну уж нет, ни за что! Поэтому меня выкатили сюда и бросили! У меня голова гудит, как барабан! Все пялятся на меня. Я звонила домой, но никто не подходил к телефону! Твоя жена совсем спятила… — Тихо! — Он отчаянно старался успокоить ее. — Не здесь! Тебя могут услышать! Что ты сказала врачам? Мэтью затравленно огляделся по сторонам и встретился глазами с краснолицей пожилой женщиной, закутанной до самого носа, несмотря на то что в помещении было тепло. Голубые глаза навыкате смотрели на него в упор. Мэтью повернулся к ней спиной. Марла скорчила презрительную гримасу. — Да не бойся ты так! Я объяснила, что поскользнулась и ударилась головой об угол шкафа. Я никому не сказала, что она подкралась ко мне и попыталась раскроить мне череп чем-то, схваченным с моего же стола! Мэтт, она опасна, я тебе всегда это говорила! Может быть, сейчас ты мне, наконец, поверишь! Ее надо увезти! — Она переживает шок после смерти Кэти! — взмолился Мэтью. — Я не мог приехать раньше, потому что пришлось искать ее. Она сбежала в парк. Потом приехал Барнс. Все дело в психической травме. И потом, ее держат на сильных лекарствах. Не поднимай шум, Марла. Я тебе все возмещу… — Интересно чем? Серо-голубые глаза выжидательно уставились на него. — Съезди в Лондон, купи себе что хочешь, обнови гардероб — за мой счет. Поезжай в салон красоты, запишись на любые процедуры… — С роскошным синяком и тремя швами на лбу? Просто великолепно! Учти, если останется шрам, я подам в суд! — Ради бога, все денежные вопросы мы уладим! — воскликнул он, забыв, что находится в общественном месте. Марла помолчала. — Да, конечно, все денежные вопросы… Но мне не нужны деньги, Мэтт! Ты прекрасно понимаешь, мне нужно совсем другое! — Я ничего не могу тебе обещать! — промямлил он, беря ее под локоть и подталкивая к выходу. Ему хотелось поскорее убраться отсюда. Когда за ними захлопнулись двери, к краснолицей женщине в пальто подошла медсестра: