– Он как… как не из нашего мира, – сказала Адиан. – В нем что-то неправильное. Они стояли и молчали, не решаясь спуститься вниз. * * * – Люди, – сказал Криди, передавая Анге бинокль. – Но какие-то неправильные. Смотри. Анге подстроила окуляры, навела бинокль на две фигурки вверх по склону. Теперь было понятно, что катер приземлился как раз на горной тропе, ведущей вниз по лощине. Им повезло – они отошли вбок по склону и устроили привал, приходя в себя и выжидая. Катер так и не взорвался, пена закрыла пробоины в баках и горючее не загорелось – но у них пока не было сил вернуться к кораблю. Они подремали, прижавшись друг к другу и укрывшись одним одеялом из аварийного комплекта, проснулись, когда рассвело и стали завтракать. Вот тут Криди и заметил движение на склоне. – Гуманоиды, – согласилась Анге, разглядывая аборигенов. – Криди, на них брюки и рубашки, они цивилизованы! – У них ядерные бомбы, дочь обезьяны, а ты удивляешься брюкам! – фыркнул Криди. Анге отняла от глаз бинокль и посмотрела на кота. Несколько мгновений между ними висела неловкая тишина. Потом Анге сказала: – Некоторые кисы додумываются до ядерной энергии, но не способны изобрести штаны. – Если бы у вас были хвосты, вы бы тоже предпочли юбки, – парировал Криди. Болезненно сморщился, потянувшись лапой к обрубку хвоста. – Болит, словно на месте… Они посмотрели друг на друга. – Как голова? – спросил Криди. – Болит, словно не на месте, – ответила Анге. – Мне очень жаль, – сказал Криди. И коснулся лапой ее плеча. Анге в ответ прикоснулась к его загривку. Почувствовала, как напряглись под шерстью мышцы. – У нас будет время все обсудить, – снова прикладывая к глазам бинокль, сказала она. Некоторое время изучала фигурки на тропе – те постояли, явно разглядывая катер, потом начали спускаться. – Ага! – Что? – с любопытством спросил Криди. Аварийные комплекты были не полностью идентичны, бинокль нашелся лишь в одном, зато сторожевые датчики для ограждения лагеря были в двух экземплярах. – Ноги, – сказала Анге. – Задние конечности у них сгибаются не как у людей, коленный сустав смотрит назад! Как у тебя! Криди тихонько засмеялся. – С техникой ты разбираешься лучше… дай-ка бинокль. Он взял бинокль и, разглядывая аборигенов, наставительно произнес: – Хорошо, что ты оперировала мне хвост, а не задние лапы. Как ты курсы медицинской помощи сдала? Коленки у меня смотрят вперед, а то, что сгибается назад – это заплюсна… – Извини, – смутилась Анге. – Это я помню, конечно. Я имею в виду – ноги у них сгибаются назад… – Но в одном ты права, они не гуманоиды, только похожи, – продолжал Криди. – Да, ходят на пальцах задних ног… там, скорее, даже копыта… как у ваших лошадей… то есть они не люди и не кисы, они другого происхождения… Анге отняла у него бинокль. – И лица… вытянутые… – с жадным любопытством сказала она. – А ты прав, Криди. Крупная челюсть выдается вперед… волосы очень длинные, как грива… возможно, что это эволюционировавшие жвачные. – Как-то даже неудобно, – пробормотал Криди. – Почему? – У нас тоже есть четвероногие травоядные. Не такие большие, с нас размером, – Криди издал урчащий звук, который Анге доводилось слышать нечасто – звук смущения. – Мы их содержим в загонах, а небольшое количество обитает в саванне. У них костяные наросты на лбах, они дерутся ими. Может, потому совершенно безмозглые? Животные, просто животные. – Вы их едите, – поняла Анге. – Ну да. Разводим на мясо. И охотимся. Честно охотимся, без оружия, – Криди передал ей бинокль. – Мы тоже разводим травоядных ради пищи, – сказала Анге. – Наши ученые считают, что жвачные лишены разума и не способны эволюционировать в разумные существа. – Считают, – согласился Криди. – Неловко вышло. – Неловко. Но наши травоядные не ходят с винтовками. – Я заметил. Что-то похожее на длинноствольное оружие. Опасно на большом расстоянии. Они помолчали. Травоядные приближались. Тот, что повыше, снял со спины оружие и теперь нес в руках. – Будем надеяться, что они осмотрят катер и пойдут дальше, – сказал Криди. – Мы далеко, они не должны нас заметить. Лежим и не высовываемся. – Тогда расскажи мне то, чего я не знаю, – Анге вытянулась во весь рост рядом с котом, повернула голову. – Расскажи, почему ты хотел взорвать корабль. * * * Уолр пришел в кают-компанию последним, когда Матиас уже начал поглядывать на часы. Оставалось пять минут до выхода в нормальное пространство. – Приветствую, друзья! – Уолр прошел к своему месту, по пути галантно кивнув Лючии и прижав лапу к груди. – Я предвкушаю удивительное приключение – возвращение в родную реальность! Двести шесть – пять вздохнул. – О, не огорчайтесь так, мои бинарные друзья, – Уолр положил лапу на плечо феол. – Учитывая все обстоятельства – вы счастливчики. Вы – последнее, что уцелело из иной реальности… ну, если не брать переваренную нами пищу и некоторое количество воздуха в легких. Это должно быть волнующим переживанием – открыть для себя другую Вселенную. Матиас поморщился. На его взгляд, это был слишком уж холодный подход. – Я возвращаюсь в свою реальность, но радости у меня нет, – сказал Бэзил. С сочувствием посмотрел на феол. – В той, где мы оказались случайно и на миг, моя жизнь была куда богаче и насыщеннее. – Все так, – согласился Уолр, с трудом втискиваясь в свое кресло. – Но все мы лишь один из бесчисленных вариантов будущего. Все мы когда-то упустили возможность иных брачных и дружеских союзов, иных познаний и приключений. Лучше радоваться новым глубинам, чем скорбеть о потерянных норах. Он на мгновение задумался. – Да, в переводе эта пословица звучит не столь поэтично и убедительно. – Я готов радоваться, – ответил Двести шесть – пять. – Но у меня нет уверенности в том, что впереди новые глубины… или отмели, как говорят у нас. Первая-вовне отпустила меня, но это странный поступок с точки зрения логики. – Беспокоишься, что нас могут убить при выходе из норы? – спросил Уолр. – Поскольку Ракс признали, что пользуются вынесенными из Вселенной базами данных, – неторопливо сказал Двести шесть – пять, – то новая Первая-вовне на станции получила информацию о правке реальности. Да, она может уничтожить корабль в том случае, если прежняя Первая-вовне не смогла или не решилась нас уничтожить по каким-то причинам. Но я полагаю, что ситуация иная… Феол улыбнулся – это не было базовой мимикой их вида, но улыбка была свойственна людям; Халл и даже Ауран, поэтому и Феол, и Ракс во всех своих воплощениях использовали ее как знак симпатии и юмора. Однако веселее от этой улыбки не стало. Может быть, мешал третий глаз во лбу – немигающий глаз симбионта. Хоть в этой странной паре симбионт и отвечал за чувства и эмоции, но сам их никак не проявлял. – Полагаю, что в ближайшее время нас ожидают серьезные неприятности, – сказал Двести шесть – пять. – Ракс, а конкретно – Первая-вовне, используют наш корабль как безглазую личинку. Вы понимаете, о чем я? – Пища для пороха, – сказал Бэзил. – Пушечное мясо, – согласился Матиас. – Нет-нет, не совсем так. – Феол задумался. – Как мелкую вещь, которой легко пожертвовать в нужный момент. – Разменная монета? – предложил Матиас. – То, чем легко пожертвовать. – Да, – кивнул феол. – Но еще серьезнее – то, чем обязательно надо пожертвовать. То, что отработает свою функцию и будет уничтожено. – Загнанная лошадь! – торжественно сказал Соколовский. Матиас откашлялся в кулак. – Друзья, мне крайне интересен ваш лингвистический диспут. Но через минуту мы выходим из червоточины. Пристегнитесь и приготовьтесь. Он обвел присутствующих максимально строгим взглядом – и отметил, что Бэзил и Мейли Ван под столом взялись за руки. Честно говоря, он и сам был бы совсем не прочь держать сейчас за руку Ксению. Но вместо этого сидел в кают-компании и смотрел на экраны, транслирующие происходящее в рубке. – Приготовиться к выходу, – сказала Мегер. – К выходу из червоточины готов, – произнес Алекс, и Матиас отметил, что голос навигатора был спокойным и совсем взрослым. Хороший вырастет космонавт.