Закрыв глаза, он разглядывал отпечатавшуюся в сознании картинку. Сами по себе цифры ему ничего не говорили. Но что сразу обращало на себя внимание – так это пять раз повторенное число 19. Что значит 19? Нечетное число. Простое число. Атомный номер калия. Ничего важного, в общем. А если это отсечка между значимыми данными? 14, 39, 45, 58, 69… Тоже неясно. Тедди мысленно выстроил все цифры в ряд. 19141939194519581969… Стоп! Это же даты! Это годы! 1914. Начало Первой мировой войны. Войны, изменившей мир и представление о допустимом на войне 1939. Начало Второй мировой войны. Самой ужасной, кровопролитной, немыслимой войны в человеческой истории. 1945. С одной стороны – это окончание войны. А с другой… С другой – это тот год, когда США применили ядерное оружие. Когда война из ограниченной, грозящей уничтожением народов и государств, но не всего человечества, стала потенциальной гибелью всей человеческой расы. 1958. Вот тут Тедди терялся. Год как год. Там были какие-то споры, ссоры, конфликты, даже войны – но ничего особенного. Хотя цифра упорно сидела в памяти… 1969. Ну да. Тут все понятно! Бетелский кошмар. Ему передали четыре даты – пожалуй, самые трагические даты в истории человечества… с точки зрения американского подростка… (Тедди понимал, что русский или китайский юноша мог бы припомнить и другие годы – но искины знали, к кому обращались). Пятая дата, «1958», скорее всего, тоже трагична – он просто чего-то не помнит из истории. – Тедди? – заботливо спросил Марк. – Что тебя беспокоит? Цифры на индикаторах стали меняться медленнее. Сейчас искины попытаются еще что-то сказать… и с каждым переданным числом все больше и больше вероятность того, что Марк заметит происходящее. – Мне не нравится, что вспомогательные контуры никак не синхронизируются, – сказал Тедди. – Все-таки скоро прибытие. Я их перезагружу. – Взвешенное и разумное решение, – похвалил Марк. Тедди один за другим откинул защитные колпачки. На индикаторах выстраивался еще один цифровой ряд: 91 19 11 91… «911» Древний код службы спасения. Спасите. Спасите-помогите… Тедди провел пальцами по кнопкам, перегружая контуры. На индикаторах высветились нули. Какие бы личности ни сформировались в малых искинах, но сейчас они были стерты, нейрокомпьютеры отброшены к базовой матрице и переданы под настройку Марка. – Ты мой первый искин, – сказал Тедди. – Я очень хочу, чтобы у нас все было хорошо. – Такие слова юноше в твоем возрасте пристало говорить любимой девушке, – задумчиво ответил Марк. – Но я польщен, Тедди. Ты – замечательный оператор. Мне с тобой очень повезло. Тедди кивнул словам Марка. Откинулся в кресле. На индикаторах вспомогательных контуров медленно росли цифры загрузки. Он вдруг понял, что именно ему известно об одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмом годе. В этом году Фрэнк Розенблат создал первый в мире нейрокомпьютер Марк-1. Собственно говоря, именно с этого года началась история создания самопрограммирующихся «думающих» машин. – Поработаю со вспомогательными контурами, – сказал Тедди. – Проверю на низком уровне, нет ли физических повреждений. – Правильно, – одобрил Марк. Глава третья – Да что же это такое, жгучий клещ! – грязно выругалась Адиан. Ян сделал вид, что не услышал. Он и сам был в замешательстве. На первый взгляд разбившийся аппарат походил на бомбардировщик (правда, с очень короткими стреловидными крыльями) или экспериментальный космический челнок (Ян не слышал, чтобы хоть один проект дошел до стадии испытаний, но откуда ему знать военные тайны). Сзади у аппарата (Ян никак не решался назвать его самолетом или космическим кораблем) были три дюзы. Еще несколько, меньшего размера, были утоплены в бортах. Нос аппарата был разбит и погружен в холм грязно-серой пены. Сработал огнетушитель? Пена издавала едкий неприятный запах. Кое-где из-под нее подтекла вязкая темная жидкость, покрывшаяся на воздухе белесой пленкой. Перед левым крылом был открыт люк, пологим скатом легший на камни. Поверхность люка изнутри была шероховатой, не металлической, а скорее пластмассовой. На ней виднелись четкие рельефные символы – похоже, что буквы или цифры, но незнакомые. В глубине аппарата слабо горел свет. – Не наша техника, – сказал Ян. Как только слова были произнесены вслух, ему стало легче. – Рыжих? – спросила Адиан. – Вообще не наша. Неземная. Инопланетная. Ты видишь эту надпись? Это же явно надпись! Но это не наша письменность! Адиан молчала. Оглянулась – горные склоны были молчаливы и безлюдны. – Инопланетный корабль, – повторил Ян. – Как в книжках. Не вовремя он прилетел. Он взял автомат поудобнее и шагнул на рампу. – Ян! – воскликнула Адиан. – Жди здесь! Ян вошел в узкий тамбур. Впереди был еще один люк или, скорее, дверь – открытая. Он вошел в нее и оказался в длинном узком отсеке, занимавшем переднюю треть аппарата. Похоже, что больше половины объема занимали двигатели и прочее оборудование… неудивительно, если это действительно космический корабль… но откуда он мог прилететь? Ученые клялись, что ни одна другая планета в системе не способна поддерживать жизнь, там слишком холодно или слишком жарко… Внутри аппарата, кстати, было жарко. Но это была какая-то мертвая, остывающая жара – словно все системы выключились. В носовой части были какие-то экраны и, кажется, даже обзорные иллюминаторы, сейчас закрытые застывшей пеной. Перед экранами пульты (на некоторых горели тусклые индикаторы) и странные кресла, будто бы предназначенные, чтобы в них лежать. И еще кресла вдоль бортов – легкие, из трубок и шарниров, между которыми была натянута синтетическая ткань. Удивительно – некоторые кресла выглядели привычно, на них можно было сесть. А другие – лежачие. Что это? Положения для пилотирования и для отдыха? Наверное, да. Разумно. Еще были какие-то лючки и ящики в стенах (Ян не решился их открыть). Под потолком были закреплены конструкции, такие же легкие, как кресла, – Ян осмотрел их и подумал, что они могут быть раскладными каркасами для палаток или тентов. Неужели действительно инопланетный корабль? Ян подошел к пультам, глянул на них.