– Ты готова? – Готова. – Отлично, тогда держись за меня. Отец открыл дверь, и они вместе шагнули в пустой коридор лабораторного корпуса «Фогеля». Там стояла удивительная тишина, и Марина старалась успеть насладиться ею, понимая, что долго это не продлится. Одна за другой начали открываться двери, из них стали выходить коллеги, они хотели познакомиться с ее отцом, пожать ему руку. Следом за ними появились громкоголосые индийцы, их становилось все больше и больше, словно в коридор изливалась вся говорливая Калькутта. – Я знаю, где тут лестница, – крикнула Марина отцу. – Пойдем туда. Тот не слышал ее из-за оглушительного шума. Они пробирались сквозь толпу и, пока могли, крепко держались друг за друга. 3 Едва попав под затхлый ветерок тропического кондиционера, Марина поняла, что воняет шерстью. Она стянула с плеч легкое весеннее пальто, расстегнула молнию на кофте. Пока доктор Сингх безуспешно пыталась запихать теплую одежду в сумку, амазонские насекомые дружно оторвались от листьев, которые пожирали, и направили чуткие усики в сторону восхитительного лакомства – женщины, приехавшей из миннесотской весны. На пропускном пункте Марина предъявила паспорт мужчине в рубашке, усеянной значками и нашивками. Он строго посмотрел на ее фото, потом на лицо. На вопрос о цели поездки Марина ответила: «По работе». На вопрос о сроке пребывания собиралась сказать: «Две недели», но, едва открыв рот, передумала. – Три недели, – сообщила она, и офицер поставил штемпель на пустой листок паспорта. Прочие листки для пометок пограничных служб в нем были такими же пустыми. Марина протиснулась сквозь толпу к ленточному транспортеру и стала смотреть на текущую мимо реку людских пожитков. Гигантские сумки громоздились друг на друга, точно мешки с песком, призванные остановить подступающее наводнение. Марина терпеливо ждала, высматривая свой скромный чемодан. Отвлеклась лишь на пару секунд, когда помогала соседке стащить на пол тяжелый сундук. Ей вспомнилась Калькутта – и безумие, царившее в аэропорту, бывшее, в свою очередь, лишь бледной тенью безумия, царившего на улицах. Людское море бушевало вокруг них; отец только и успевал следить, чтобы Марина и ее мать не оказались на пути у какого-нибудь ретивого юноши с тележкой. Закутанные в сари бабушки – стражи семейного багажа – восседали на перетянутых множеством ремней, так и норовивших раскрыться сумках. Марина прогнала это воспоминание и сосредоточилась на транспортере. Она старалась не терять надежды, но багажа оставалось все меньше, толпа постепенно редела, и наконец на ленте остались лишь детские очки для плавания. Словно завороженная, Марина наблюдала, как они проплывают мимо нее, и мысленно составляла перечень предметов, которые человек поумнее положил бы в ручную кладь: разговорник, телефон в чехле, лариам, оставшийся в мусорном бачке в аэропорту Миннеаполис – Сент-Пол. Пассажиры-горемыки, набившиеся в офис с табличкой «Розыск багажа», толпились возле штабелей невостребованных чемоданов. Жара в тесной комнате, полной разгоряченных тел, была куда хуже, чем в огромном, как пещера, зале выдачи багажа. Маленький металлический вентилятор на столе беспомощно месил воздух – хватало его на два фута. Один за другим пассажиры подходили к девушке за стойкой и быстро говорили ей что-то по-португальски. Когда подошла очередь Марины, та молча протянула свой билет и адрес отеля. Девушка, которой было явно не впервой разбираться с иностранцами, сунула ей под нос заламинированный листок со снимками разных чемоданов. Марина ткнула пальцем в тот, что больше всего походил на ее багаж. Принтер выплюнул бумажку, и девушка отдала ее Марине, обведя кружком номер телефона и номер заявки. Миновав охрану и таможенников, Марина вышла в зал, где толпились встречающие. Девушки махали кому-то, стоя на цыпочках, таксисты торговались с клиентами, сотрудники турфирм и экскурсоводы собирали в стайки своих подопечных. Сверкали иллюминацией дешевые магазинчики и обменники – один другого ярче. А посреди всего этого балагана стоял мужчина в темном костюме и держал табличку с двумя аккуратно написанными словами: «Марина Сингх». Марина уже настолько прониклась ощущением абсолютной потерянности в этом экзотическом мире, что при виде собственного имени, выведенного ярким черным маркером, да еще правильно (люди крайне редко ухитрялись не забыть про «г» перед «х»), застыла на месте. Мужчина с табличкой, похоже, был волшебником – почти мгновенно высмотрел Марину в толпе из пяти сотен человек. – Доктор Сингх? Из-за расстояния и шума она не расслышала своего имени, а скорее угадала по его губам – и кивнула. Он направился к Марине, рассекая толпу, как корабль морские волны. – Я Милтон. – Мужчина протянул руку. – Милтон, – повторила она. Ей пришлось напомнить себе, что обниматься тут неуместно. – Вы что-то задержались. Я уж стал волноваться. Он и впрямь волновался – глаза так и впились в Марину, выискивая признаки возможной дорожной беды. – Мой багаж потеряли. Пришлось идти оформлять пропажу. Честно говоря, я и не знала, что меня кто-то встретит. – У вас нет ничего с собой? – Вот, есть пальто. – Она похлопала по нему и затолкала в сумку едва не волочившийся по полу рукав. Вид у Милтона сделался скорбно-ответственный. – Пойдемте со мной. – Он взял сумку из ее рук, подхватил Марину под локоть и повел назад, в толпу. – Я уже заполнила все, что требуется, – сообщила она. Милтон покачал головой: – Надо вернуться. – Но нас туда уже не пустят. Вернуться в зал выдачи багажа через дверь, на которой было ясно написано, что входа нет, только выход, для Марины было равнозначно перемещению назад во времени. Но Милтон подошел к вооруженному охраннику, положил руку ему на плечо, шепнул что-то на ухо – и вооруженный мужчина, подняв руку, остановил людской поток и пропустил Милтона с Мариной. Двигаясь против заведенного порядка вещей, они прошли через таможню. Увидев Милтона, сотрудник в форме вытащил одну руку из женской сумочки, в которой старательно рылся, и протянул для рукопожатия. – Мне понадобится ваша бумага, – сказал Мил-тон, и Марина отдала ее. Они прошли мимо транспортера. У стойки «Розыск багажа» толпились и толкались уже другие люди, потерявшие свои вещи на более поздних рейсах – злые, расстроенные, искренне полагающие, что они одни такие неудачники. Девушка за стойкой увидела или почуяла Милтона с Мариной, как только они вошли в дверь, и подняла голову. – Милтон, – пропела она, расплывшись в улыбке, жестом подозвала их к стойке и затараторила по-португальски. Марина разобрала лишь «Isso é um sonho!»[1]. Между Милтоном и девушкой завязалась оживленная беседа. Когда один из пассажиров, уже больше часа пытавшийся добиться от сотрудницы «Розыска багажа» какого-нибудь знака внимания, начал возмущаться, та строго цокнула на него языком. Милтон протянул девушке компьютерную распечатку. Взглянув на бумагу, которую сама же и составила, как на таинственный свиток на неизвестном языке, она тяжко вздохнула. Милтон извлек из бумажника визитную карточку и, не переставая что-то болтать, быстро завернул ее в купюру. Девушка взяла карточку, и Милтон поцеловал кончики ее пальцев. Она засмеялась и что-то сказала Марине – что-то, что могло таить, а могло и не таить в себе угрозу. Но доктор Сингх лишь посмотрела на собеседницу, как баран на новые ворота. Воздух на улице был таким плотным, что хоть откусывай и жуй. Никогда еще легкие Марины не получали столько кислорода и влаги. С каждым вдохом она ощущала, как в ее тело проникают незримые растительные частицы, микроскопические споры, как они устраиваются в ее эпителии, готовятся пустить корни. Какое-то насекомое зажужжало над самым ухом – до того пронзительно, что Марина отпрянула, словно от удара. Стоило поднять руку, чтобы прогнать незваного гостя, как другое насекомое укусило ее в щеку. И ведь они были не в джунглях, а на городской автостоянке. На миг яркая молния осветила далеко на юге зловещую тучу – и погасла. Снова воцарилась темнота. – У вас в ручной клади есть самое необходимое? – с надеждой спросил Милтон. Марина покачала головой: – Только книги. И пальто. В сумке лежали инструкция от потерянного телефона, дорожная надувная подушка, «Крылья голубки» Генри Джеймса – чтобы было что почитать в самолете, а также медицинский журнал с главой из статьи доктора Свенсон «Особенности репродуктивной эндокринологии у племени лакаши». – Тогда вам нужно кое-что купить, – заявил Милтон. Оказалось, у его шурина в городе есть магазин. Милтон достал мобильный и заверил, что, несмотря на поздний час, шурин охотно откроет им торговый зал, без проблем. Марина, мечтавшая о зубной щетке, согласилась. Милтон тщательно объезжал те выбоины, которые можно было объехать, а те, что объезду не поддавались, осторожно преодолевал. На углах оживленных улиц толпились люди, ожидая, когда загорится зеленый свет, но светофор давал добро – а они не двигались с места. Девушки, одетые словно на танцы, толкали детские коляски вдоль стен, густо оклеенных рекламными афишами. На середине перекрестка старуха мела метелкой мусор. Марина глядела на все это и думала об Андерсе – видел ли он тех же самых людей в тот вечер, когда прилетел сюда. Ей не верилось, что здесь хоть что-то могло измениться за пару месяцев. – Вы и доктора Экмана встречали? – спросила она. – Экмана? – переспросил Милтон, словно речь шла о каком-то неизвестном ему природном явлении. – Андерса Экмана. Он прилетел сюда сразу после Рождества. Мы работаем в одной фирме. Милтон покачал головой: – А что, много ваших сотрудников приезжает в Бразилию? «Всего трое приехали», – подумала Марина, а вслух сказала: – Нет. Разумеется, никто и не подумал прислать за Андерсом машину с водителем. Он дождался своего багажа, пошел на стоянку такси, раскрыл португальский разговорник и прочел вслух: «Сколько стоит доехать до отеля?» Сейчас она совсем близко от него – вдруг подумалось Марине. Вот так же Андерс шел через аэропорт, ступал по этому самому асфальту. Их разделяют лишь несколько месяцев, только она входит в Амазонию через главные ворота, а он выскользнул через боковую дверь. И тут Марине пришла в голову неожиданная мысль: – А некая доктор Свенсон вам, случайно, не знакома? – Доктор Свенсон? Как же, знакома. Она очень хороший клиент. Так вы работаете и с доктором Свен-сон? Марина выпрямилась и почувствовала, как защелкнулся ремень безопасности. Если для Андерса «Фогель» не позаботился нанять водителя, то уж для доктора Свенсон наверняка все организовали по высшему разряду. Или доктор Свенсон сама отправилась на поиски водителя – и, конечно же, нашла самого квалифицированного, на самой чистой машине. – Вы знаете, где она живет? – Где она живет в Манаусе – да, знаю. Недалеко от вашего отеля. Но в Манаусе доктор Свенсон редко бывает. Она работает в джунглях. – Милтон замолчал, и Марина увидела, что он глядит на нее в зеркало заднего вида. – Вы с ней знакомы, да? Не стоило ему распространяться о людях, которых возит. Не стоило распространяться о докторе Свен-сон. – Она была моим преподавателем в медицинской школе, – сообщила Марина, почувствовав себя лгуньей от того, как легко поделилась своим прошлым. – Много лет назад. Теперь мы работаем в одной фирме. Я приехала сюда, чтобы ее отыскать. Начальство послало меня поговорить о проекте, над которым она работает. – Значит, знакомы, – с облегчением пробормотал Милтон. – У меня тоже есть ее городской адрес, но с ней невозможно связаться. Доктор Свенсон не пользуется мобильным. – Она звонит мне из таксофона в доке, когда приезжает в город. – …и ее не волнует, если вы в это время везете другого клиента. – Марина помнила стиль общения доктора Свенсон.