— Мама! — в очередной раз воскликнула девушка. — Хорошего же ты обо мне мнения, мам! — обиженно взглянула на женщину. — Я умываться и спать, спокойной ночи! — Спокойной ночи. Мужчина продолжал стоять на балконе, раздираемый противоречивыми чувствами. Зверь сходил с ума, метался словно бешеный, требуя забрать Лилю себе, и одновременно желал найти мальчишку и разорвать ему глотку. Он испытывал гнев, сводящий с ума. Звук захлопнувшейся двери и щелчок замка вернул его в реальность. Девчонка, повернувшись спиной к окну, не подозревая, что за ней наблюдают, сняла футболку. Со злостью швырнула ее ближе к двери и теперь выбирала ночную рубашку, перекладывая вещи. За спиной скрипнула балконная дверь. Ее сердце, на секунду замерев, зашлось в бешеном ритме. Схватив первую попавшуюся вещь, прикрыла обнаженную грудь, обернулась. — Вы? — не веря своим глазам, спросила шепотом. — Ты, — поправил ее мужчина. — Как ты сюда попал? — спросила с нажимом и крепче прижала одежду. — Зашел через балкон. Действительно, не могла же мама пустить незнакомого мужчину в ее комнату, да еще и ночью. — Но, третий этаж… — да какая собственно разница, как он оказался в спальне. — Что тебе нужно? — То, что я хочу уже давно. То, что ты готова дать никчемному сопляку, отказав мне, — мужчина медленно приближался. Зверь не понимал: ведь он сильнее, он крепче, — почему самка предпочитает этого дохляка? Ни одна волчица не сделала бы подобный выбор. — Ты больной, да? — хотя, ответ и так очевиден. — Почему ты мне отказала? — Ар подошел почти вплотную и, упершись двумя руками в створку шкафа, навис над девушкой. — Я же слышу, как твое сердце сходит с ума, стоит мне приблизиться. Я слышу запах твоего возбуждения. Твое тело говорит само за себя: хочешь не меньше моего. Так ответь, почему? Лилия вжалась в прохладную створку шкафа, облизав пересохшие губы, и зашептала: — Я много чего хочу. Хочу объедаться сладким, хочу придушить соседскую собаку, которая не затыкается по ночам. Хочу бросить скучную учебу, сказав родителям, что финансы — это не мое, хочу путешествовать. Но я этого не делаю, потому что существуют рамки разумного, ответственность и мораль, — она поднырнула под мужскую руку, отошла к столу и, отвернувшись, надела ночную рубашку. — Зря, все равно ее снимать, — Ар покачал головой и, развернув девушку к себе, зашептал. — Не сопротивляйся, девочка. Будет так, как хочу я. А я хочу тебя. Это было лишь вопросом времени, но ждать я больше не намерен. Девушку окутывал обманчиво мягкий шепот, не вязавшийся со смыслом произнесенных слов; мысли о том, что происходящее неправильно, постепенно угасали. Не было возможно отвести взгляд от мужского лица. А он все шептал и шептал, подходил ближе, протянул руку и провел пальцами по шее, спускался вдоль тела, ухватил пальцами тонкую лямку и с силой дернул. — Нет! — громко вскрикнула Лиля. Мужчина отступил, оскалился и четко произнес: — Пред матерью Луной, именуемой людьми и нелюдьми Селеной, Мене, Дианой и еще сотней других имен, сын проклятого рода, с дарованным тобой именем Арнар, требует Право Волка. — Лиля, у тебя все хорошо? — взволнованный голос матери доносился из коридора. — Да, мам, — ответила девушка, не раздумывая, — все хорошо, — и прильнула к мужской груди. Глава 12 Застонав от боли, разлепила глаза. Яркий свет слепил сквозь приоткрытые шторы. С силой зажмурила веки и прикрыла лицо плюшевым единорогом. — Боже, как же плохо, — прошептала я и скривилась от еще большей боли, ударившей по вискам и затылку. Попыталась сесть, но любое движение отдавало тошнотой. — Мам, — негромко позвала, — мама. Вспомнила, что вечером закрыла дверь на замок. Привстала в поисках телефона. Он лежал на полу рядом с диваном. Набрала мамин номер и, услышав голос, прошептала: — Мам, я не могу встать. Голова раскалывается, а дверь закрыта, — с последними словами я упала на подушку, пытаясь унять накатившую тошноту. Через несколько мгновений услышала торопливые шаги и взволнованные голоса: — Лена, отойди, я нашел чем открыть. Первая в комнату забежала мама, держа в руках стакан воды и несколько упаковок таблеток. — Сережа, неси тонометр, — измерив давление, мама выдавила из блистера две розоватые таблетки и положила мне на язык. — Идем, пусть поспит. Давление в норме, это все переутомление. Сидит ночами перед своим компьютером, — запричитала мама, закрывая дверь. Следующее пробуждение было более приятным. — Мам, мне стыдно спрашивать… Я что, вчера напилась? — все тело отдавалось легкой болью, а в голове стоял туман. Мысли с трудом складывались в слова. — Нет, — мама перестала мыть посуду и внимательно на меня посмотрела. — Ты как с Данилом поговорила, умылась и легла спать. Щеки обдало жаром: черт, точно. Мама же вчера зашла в комнату в самый неудачный момент. — Помню, как умылась, а дальше провал. — Устала, вот и уснула сразу, — мама пожала плечами. — Наверное. Помню, как вернулась в комнату, хотела перезвонить Дане, — восстанавливала события вчерашнего вечера. И все, абсолютная пустота в воспоминаниях. — Ты есть будешь? — Нет, только чай выпью, — безалкогольное похмелье, не иначе! — Мам, я в следующую пятницу уезжаю к Дане. Предупреждаю заранее, — четко выговорила слова, намекая, что решение не подлежит обсуждению. — Дочь! — хотела было возразить женщина. — И не начинай, мам! Ты сама говорила, что нормальных отношений быть не может, когда люди живут в разных городах, — ответила тяжелым взглядом на мамино возмущение. — Скажи спасибо, что не бросаю учебу и не срываюсь к нему жить, — сказала на полном серьезе, ожидая реакцию. — Ли-ля! — завопила она на всю квартиру. — Мам, да я пошутила! — не удержалась и рассмеялась, глядя на мамино лицо. — Не смешно, дочь! Ясно?! — меня шутливо ударили чайной ложкой по лбу. — Да, мам, — хихикнула и принялась размешивать сахар. Время до отъезда я посвятила рисованию. Закончила три небольших заказа и собрала вещи на месяц. Месяц! Целый месяц проведу с Данькой. Встречи с Рокотовой сознательно избегала. Я не готова снова встретиться с Арсением. Сказать, что моя реакция на этого мужчину пугала, это ничего не сказать. Но все мысли возвращались к нему. «Сенечка, не бросайся песочком», — невинная фраза, услышанная мною во дворе, заставила тело моментально откликнуться. Жаром, паникой и желанием одновременно. Дневные страхи и волнения перерастали в ночные…и если бы кошмары, но нет. В эротический сон, который я просматривала каждую ночь, снова и снова. Затем он превратился в наваждение, преследующее меня и при свете дня. Фантазия безжалостно подбрасывала в мысли обнаженную мужскую спину, расчерченную рубцами вдоль до поясницы, небольшой шрам на левом бедре, неестественный отблеск желтоватых глаз. Он и сейчас стоял перед взором. — Девушка, просыпайтесь, приехали, — меня за плечо тормошила женщина. — Я не сплю, но спасибо, — плотно прикрыла глаза, глубоко вздохнула, восстанавливая дыхание, и выглянула в окно. Даня прыгал, приветственно мотал истрепавшимся букетом и активно махал рукой. — Привет, — схватил меня с подножки и закружил так, что замутило. — Отпусти, Дань, меня укачало. — Ну как так, а? — он крутанул меня еще раз и опустил. — Ой, прости, детка, — взял из рук сумку, пока я справлялась со спазмами. — Да ничего, со мной иногда так бывает. Шестнадцать часов в автобусе, — пояснила, сглатывая густую слюну. — Едем домой, — с грустью в голосе приобнял за плечи и повел к стоянке такси, — на сегодня все планы отменяются. Я надеялся, что вместе пойдем в бар. И там как бы познакомимся у стойки. Ты же не откажешь такому симпатичному парню? М? — задорно поиграл бровями и открыл дверь такси. — Сегодня очень даже откажу, — вымученно ответила я, откинувшись на спинку сиденья. — Нууу, малыш, а как же страстный секс в туалете, а? — таксист одобрительно хмыкнул. Меня передернуло от неприятных воспоминаний, и я опять вернулась мыслями к Арсению. — Дань, мне правда очень плохо, — отсела дальше от парня и подставила лицо потоку воздуха, приоткрыв окно. Неделю я провалялась в постели, практически не поднимаясь и страстно желая умереть. К дурноте прибавилась температура, скручивающая и сжигающая меня изнутри. — Обидно так, — всхлипывала в объятиях Дани, — приехала к тебе, а сама... — тихонько подвывала и вытирала нос о его футболку.