Глава 7 Эжен Мои кошмары никуда не делись, только теперь я учился с ними жить и надеялся, что они когда-нибудь исчезнут. Долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок, но все равно засыпал и почти каждую ночь проваливался в пучину бездны – дом Кэтти. Я слышал ее смех, видел искаженные ненавистью лица ее ай-тере. Мрази! Какими же мразями они были. Казалось, им в радость меня унижать – и уничтожать. И я просыпался от собственного крика, зажимал руками рот и старался как можно быстрее успокоиться, чтобы своими эмоциями не разбудить Дею. Это было очень непросто, но вроде бы удавалось, и она больше не прибегала ночью в мою комнату. Успокоившись, я тащился в гостиную и долго сидел там, потому что знал: уже не усну. В эту ночь все снова повторилось. – Если бы не ты, упрямое ничтожество, я бы восстановилась в колледже, – приговаривала Кэтти, склонившись надо мной. – А теперь еще неизвестно, разрешит мне госпожа эо Лайт сдать экзамены вместе со всеми или нет. Я пытался отодвинуться, отползти от нее, но не мог пошевелиться. А потом почувствовал, как лезвие ножа касается кожи, закричал – и проснулся. Сел в кровати, задыхаясь, стараясь сдержать крик. Надо дышать глубже! Успокоиться, иначе разбужу Дею. Т-ш-ш. Первый испуг отступил. Я хотел выпить воды, но графин на столе оказался пуст. Кажется, в гостиной была вода. Вышел в коридор, добрался до гостиной, темной из-за зашторенных окон, уже потянулся за графином, когда уловил чужое дыхание. Коготки страха, которые, вроде бы, отпустили, впились в душу снова, и я медленно обернулся. – Тоже не спится? – тихо спросила Ари, и стакан все-таки выпал из моих рук, покатился по столу и замер на самом краю. – Эжен? Прости, я тебя напугала. А я будто ухнул в самый страшный кошмар. Видел перед собой не Ариэтт, а совсем другое лицо, хоть умом и понимал, что нахожусь в полубреду. – Эжен? – Ари поднялась с дивана и шагнула ко мне. – О, боги! Да на тебе лица нет. Что случилось? Она попыталась взять меня за руки, но я отшатнулся, все-таки сшиб злосчастный стакан, и он со звоном полетел на пол, а морок исчез. – Все хорошо, дурной сон, – запинаясь, просипел я. – Ты напугал меня. – Ариэтт взяла меня за руки. – Такой холодный. Замерз? Да, кажется. Я кивнул, а она увлекла меня к дивану, усадила и укрыла пледом нас обоих. – Это все история Рона и Мэган, – сказала Ари, прижимаясь ближе. – Я сама никак не могу уснуть, так и стоят эти двое перед глазами. Тебе лучше? Ну как сказать… – Можно я тебя обниму? – спросила Ариэтт, и я кивнул. Она придвинулась ближе, забралась в мои объятия и затихла на время, а потом все же заговорила: – Это все так несправедливо, Эжен. Почему люди, которые любят друг друга, должны оглядываться на какую-то горгулью только потому, что у нее господствующий тип магии? Ты видел этого Рона? Он же только рядом со своей Мэган может дышать, а сам изнутри погас. Какое право имела эта женщина, его иль-тере, наказывать парня за то, что он любит? Разве это преступление? – Нэйт тоже был ее ай-тере, спроси у него, – ответил я. – Думаешь, он ответит? – вздохнула Ари. – Он давно уже не тот, кого я знала. И от этого так страшно, Эжен. Я все время думаю: если бы родители сказали мне о его силе, был ли шанс что-то изменить? Защитить его? Я ведь долгое время ни о чем не догадывалась. Учится и учится. Дома не бывает? Так учеба же… Глупая была. А потом стало поздно. – Я не понимаю, как твои родители могли отказаться от своего ребенка. – И я. Но, как видишь, уже вычеркнули двоих. Только Стеф соответствует их ожиданиям. И то пока соглашается делать так, как решит отец. Как же тяжело! Мне тоже было тяжело. Очень. Но я молчал. Не было человека, с которым вообще хотелось это обсуждать. – А ты не хочешь вернуться домой? – спросила Ари. – Нет. У меня и тут дела, – ответил я, вспомнив о Кэтти. – Да и зачем? У отца там своя жизнь, может, даже другая семья. Свалиться ему на голову? Таким, какой я стал? – Но он же любит тебя. Представляешь, как он беспокоится? – Мама не выглядела особо обеспокоенной. – Эжен… Ари погладила меня по плечу. А я наконец-то согрелся и уже сам придвинулся как можно ближе к ней, как к источнику тепла. – Ты очень хороший, – сказала Ариэтт и коснулась губами моей щеки. – Глупости, – ответил я тихо. – Ты меня совсем не знаешь. – Так иногда бывает, когда кажется, будто знаком с человеком всю жизнь. – Ари чуть отодвинулась. – Что тебе приснилось? – Лучше не знать. – Я закрыл лицо руками. Последние отголоски страха постепенно растворялись в пространстве. – Это… что-то конкретное? Или просто кошмар? – Конкретное, – сказал ей. – Мое недавнее прошлое. И давай закончим на этом. Тебе лучше лечь. – А ты? – Я все равно не усну. – Проверим? – усмехнулась Ари. – Поднимайся давай. Что она уже задумала? Но я все-таки встал, а она отодвинулась к краю дивана и скомандовала: – А теперь ложись и укрывайся. Буду петь тебе колыбельную. Я не выдержал и рассмеялся. Какой уж тут кошмар, когда взрослому парню собирается петь колыбельную не менее взрослая девушка? – Эжен, я жду, – тоном строгой учительницы произнесла Ариэтт. Я все-таки лег, потому что хотел услышать колыбельную. Опустил голову ей на колени, укрылся пледом и закрыл глаза. – Петь? – грозно спросила она. – Пой, – кивнул ей. Ари мягко коснулась моих волос и замурлыкала под нос: Котик, котик, теплый бок. Приходи ко мне, коток. Дам я миску молока, Дам немного творога. Мою детку покачай. Спи, любимый, баю-бай. Спи-усни ты до утра, И коточку спать пора. Завтра будет новый день, Ночь мы спрячем за плетень,