«Вот эту мысль сразу нахер, Ван!». Добежали до широкого козырька вместе, и уже под ним я принялся отряхиваться как мокрый сенбернар, попутно оценивая обстановку. У черного входа толпилось несколько мужчин: низкорослые, узкоглазые, хоть и одетые в приличные на вид костюмы, их вид не вызывал сомнений. То тут, то там я замечал покрашенные пряди волос, сбритые виски, светящиеся огни подкожных диодов под татуировками. Словно продолжение красно-белой вывески преобладали алые цвета. А вот с экипировкой был явный разнобой: кольты, р92, древний сиг сауэр. У кого плечики, у кого ствол прямо за поясом, по-ковбойски. Салаги. Я сознательно выпятил грудь, выдвинул подбородок, поднял плечи. Напустил мрачности на лицо и с грозным, слегка туповатым видом переместился за спину подопечной. Пусть всем и каждому будет понятно, что я всего лишь телохранитель, причем простейшее экскорт-тело, тушка на убой. Охрану мы преодолели без проблем. Когда от толпы отпочковался представитель с вопросом: «Кто такие и куда?», Рут так естественно щелкнула пальцами, подзывая меня, словно мы неделями эту сцену репетировали. И пока хрустящая купюра кочевала от меня к ней, а от нее к охраннику, девушка зевнула и небрежно ответила: «Я к Принцу». Всё. Толпа расступилась, а награжденный деньгами узкоглаз даже услужливо открыл и придержал дверь. Ежу понятно, что девочка точно знает — чего хочет и куда идет. Для богатой наследницы расставаться с деньгами как дышать. Шагнула в проем не задумываясь. У меня же появилось устойчивое ощущение, что я добровольно сую голову в пасть хищнику. Холод снова прошелся вдоль позвоночника. «Страх как предупреждение — полезен. Как эмоция — нерационален», — старые слова напарника всплыли в памяти. В таких передрягах он всегда был крайне расчетлив. У них с Доком в этом отношении много общего. Мы вошли в плохо освещенный коридор. Рут уверенно двигалась вперед, однозначно проделывая этот путь не в первые. Поднялись по лестнице. Еще один коридор с множеством закрытых дверей без обозначений вывел нас в пустой банкетный зал. Играла тихая музыка и под нее ритмично стонала певица, ну или как они теперь называются. Под эти стоны посреди пустых столиков на шесте крутилась темная фигура, напоминающая шарнирную куклу. Мне понадобилась минута, прежде чем я не только осознал неправильность пропорций и изгибов, но и понял их причину. То, что поначалу я принял за украшения… На запястьях, лодыжках, локтях, коленях, бедрах и талии — металлические вставки. Девушку словно разрезали на части и собрали заново, соединяя куски плоти шаровыми шарнирами. Именно они позволяли гнуться конечностям по странным изломанным углом. Ладно все эти украшения тела татуировками, пирсингом и художественными порезами. Бог с ними, с диодами под кожей, хочет человек светить как лампочка в ночи — пусть. Но современной моды на имплантацию я понять не мог. Впрочем, не суди, да не судим будешь. Не исключено, что темнокожую стриптизершу и впрямь собрали по кускам. У кого-то в этой жизни просто нет выбора. Обнаженное антрацитовое тело. Тонкое. Гибкое. Была какая-то неправильная красота пусть в изломанной, но идеальной плоти. Абсолютно естественная нагота, без капли стеснений. Я расслабился, наблюдая танец. Поэтому даже слегка вздрогнул, когда Рут уверенно преодолела расстояние до небольшой сцены в углу зала, а навстречу ей зашевелилось что-то темное в ворохе одежды. Что-то маленькое и явно живое. — Привет. — Девушка без опаски потянулась и взяла на руки комок шевелящихся тряпок, на поверку оказавшийся ребенком. — Уа? — Чернокожий карапуз вцепился в прядь ее коротких волос. Больно, наверное. Но Рут даже не поморщилась. — Это тебе. — Протянула мягкую игрушку. Ребенок отпустил волосы и принялся моментально тискать черно-белую шерсть плюшевой панды. — Иля. Пф. — Не за что. — Словно понимая весь этот поток бессмысленных звуков, ответила Рут и улыбнулась. — Я же обещала. Покосился на девушку у шеста. Мать? Лишь на миг сбилась, но видя, что ее ребенку ничего не угрожает, она не прервала танца и продолжила извиваться в соблазнительных фигурах. Длинные ноги в туфлях с прозрачной платформой и огромными каблуками, похожими на копытца, казались бесконечными. Коронным номером девушки был резкий спуск на руках по шесту, тогда как эти самые ноги были не просто растянуты в шпагате, а закинуты наверх и сомкнуты над головой. Отчего фигура ее напоминала странного паука, нацеленного на жертву. Раз за разом она повторяла движение, оттачивая навык. Кажется, я слышал про ее прозвище: «Черная вдова». Ломаные линии завораживали. Резкий рывок вниз, затем разворот, подъем, снова вниз — вызывали абсолютно нелогичный, но вполне конкретный животный спазм. Я почти забыл зачем нахожусь в этом зале. Почти. Появления новых действующих лиц не пропустил. Быстро сдвинулся в сторону, загораживая Рут телом, хотя на лицо вновь накинул выражение упрямое и тупое. — Кто тут у нас? Молодые кадры? Окинул фигуры подошедших мужчин быстрым оценивающим взглядом, стараясь держать маску. Плохо. Очень плохо. Их было двое. Первый крупный, в жилетке на голое тело, которое являлось, видимо, причиной его гордости — все кубики на месте — походил на гориллу. На две головы меня выше, обе руки — металлические имплантаты до плеча. Тут одно из двух, или потерял руки в бою, а значит имеет армейский опыт. Или отрезал их добровольно, что опять же его характеризует. Второй мельче, гибче. Из тех, про кого говорят: «Мелкая собака всю жизнь щенок». Глаза бегают. Улыбка паршивая. На хорька похож. Оба коротко стрижены, покрыты одинаковым узором тату, будто перетекающим с кожи одного на кожу другого. Вот это особенно плохо. Слишком быстро Рэйдзё перенимает повадки Синдиката. Диада еще только вошла в процесс формирования: документы только подписываются, партнеры приглядываются друг к другу, а спаренные двойки Синдиката уже появились на просторах Окраины. Раньше обкатку в парах проходили долго, едва ли не… не суть. Или что-то изменилось или парочка заезжих наемников. — Я пришла к Принцу. — Наглости Рут, конечно, не занимать. Интересно, видела ли двойка прошлую Рут? Если да, то нынешней лучше держать рот на замке. — О! — Наемник с бегающими глазками повернулся к гориллообразному напарнику. — Слышь, Мо. У Принца новая пассия. Ниче такая, да? Симпотнее прошлой. — Я не… — Рут дернулась возразить, но замерла под моим выразительным взглядом. Умная девочка. Выдохнула. Спросила почти равнодушно, — Где он? — А нам почем знать? — Горилла, которую напарник назвал Мо, подала голос. — Мы тут не его пасем. Взгляды обоих мужчин, заинтересованные, сальные, раздевающие, скользили по девушке, и я сильнее стиснул зубы и сжал кулаки. Не знаю, что сильнее выводило меня из себя. То ли то, что интерес взрослых мужиков вызвал пятнадцатилетний ребенок: после просмотра досье Дока и информации о возрасте погибшей, я перестал воспринимать девчонку как объект. То ли то, что они пялились на тело моей девочки, временно занятое этим ребенком. В любом случае парочка бесила. — Смотри-ка, телохранитель-то завелся. — Хорек с бегающими глазками хихикнул. Зараза глазастая! — Ты это. И сам небось не против присунуть, а? Может, поделишься? По-братски. Он засмеялся и его смех слегка отрезвил. Провоцируют. Пока не нападают, просто прощупывают слабые места. Я с легким усилием заставил себя дышать быстрее и биться сердце в привычном ритме. Не то место, не то время. Не сейчас. — Принц сегодня выступать не будет. — Голос чернокожей стриптизерши спокоен как океан в безветренную ночь. И столь же холоден. — Давно не выступает? — Неделю, может больше. Говорят, сам не свой. В курятнике поищите, там засел. В курятнике. Угу. Очень интересно. Я незаметно направлял Рут обратно к выходу. Хотел вывести ее, пока парочка не опомнилась, но они увязались следом. Кого они охраняют — интересный вопрос. Бродят свободно. Чувствуют себя расслабленно. Вышли из здания, остановились под козырьком. Синхронно закурили, открыто, не таясь. Я тоже невольно вытянул пачку. Такси в прямой видимости, девчонка рядом. Дождь моросит. Чего уж опасаться? — Камер не срисовал. Неужто нету? — Повертел головой и задымил. — У нас тут свобода, понимаешь. — Откликнулся Мо. А вот его напарник был не столь доброжелателен. — Звучишь как коп. — Хорек хмыкнул и, словно заново оценивая что-то в голове, присмотрелся к моей персоне. — Раньше не встречались? — Эй, Мо. Твой парень мне глазки строит. — Я предпочел не отвечать. Затянулся пару раз и бросил бычок под ноги. Краем глаза заметил неестественно прямую спину Рут. Что?.. — Полегче, мазафака, нервишки — некудышки. Тут за такие шутки люди теряются. Я вскинул голову на голос. «Курятник», мать вашу. Вот что имелось в виду. На высотном здании, прилегающем к клубу, этаже на шестом на пролете пожарной лестницы стояли двое. Говорил тот, что слева: смуглый, долговязый, худой до костей. Весь с ног до головы испещренный татуировками. Рубашка с длинными рукавами небрежно расстегнута. В ухе серьга, приметная такая, с красным камнем. А рядом с ним… понятно почему «Принц». И понятно, почему девочка потеряла голову: чересчур смазливый для парня. Под глазами круги. Лицо заостренное, осунувшееся. Печать скорби. Я почувствовал как напряглись мышцы. Если мои догадки верны и парень как-то связан с гибелью Рут… Только не сейчас. Не здесь. Не так. Не рядом со слаженной двойкой наемников и толпой мелких сошек. Казалось секунды превратились в песок и медленно-медленно стекают вниз в исполинских часах. Шаг. Еще один. Я беру локоть девушки в захват, отмечая про себя, что к пистолету в сумочке она не потянулась. Еще шаг — в сторону такси. Уже почти открытое бегство. И только ее глаза. Огромные, стеклянные. Застывший взгляд вверх, словно увидела ангела. До капсулы дотащил на себе фактически. Молчала, не двигалась как застыла и даже дышала через раз. «Принц», — беззвучно шептали губы, когда я присмотрелся. Кажется, встреча с парнем повергла подопечную в глубокий шок. Надо срочно увезти ее отсюда. [1] Дословно с японского «плавающий драгоценный камень», название карпов кои. 007 Глава шестая Ван Хэвен Чтобы отвлечь и вытащить из ступора, стоило пересечь границу V-территории, привел девчонку на блошиный рынок. Остались еще редкие островки мусора в гладко вылизанном Сити. На молодежь, которая родилась в эпоху утилизаторов, производит неизгладимое впечатление. Столы, покрытые липкими клеенками и засаленными скатертями, на которых свалены в разнобой открытки, старые газеты, ржавые значки, кружки, с отколотыми ручками, фарфоровые собачки без хвостов, залузганные брошки и прочий хлам, гордо именуемый антиквариатом. Действительно помогло. Девчонка, раскрыв рот, смотрела на праздник мусора и то и дело переводила удивленный взгляд на меня, как бы спрашивая: «А почему это здесь?». Как будто я знаю, что творилось в головах людей, когда они собирали старую рухлядь и бережно складывали на продажу. На Окраине группами нападают на даже мимо проезжающий, не то, что припаркованный транспорт, и за минуты разбирают до винтика, сливая в утилизатор подчистую. Знаю, что особо хитрые стачивают серийники, выпаивают чипы. А некоторые группировки даже повадились пачкать все подряд экскрементами, лишь бы получить доплату за органику, за что получили прозвище… эм… не суть. А тут, понимаешь, антиквариат. За деньги. С ума сойти. Впрочем, цели своей я добился. А когда Рут вцепилась в рубашку и потащила к витрине, украшенной музыкальными инструментами и вовсе впору было ликовать: «Горячо!». Витрина обычная, тут других не бывает, не тот район. Вывеска покосилась. По углам пыль. Лампы, вон, горят через одну. На стекле тонкая царапина, расходящаяся в стороны ветвистыми лучами молнии. Но гитара хороша, конечно. Сверкает глянцевыми боками обтекаемого корпуса. Не берусь судить, я не специалист, но вроде целиковый массив кедра. Тонкий гриф с накладкой из черного дерева — эбони, металлические струны, резкий изгиб обечайки. Рут прилипла к стеклу, уставившись на инструмент как на вершину создания рук человеческих. Знаю, о ком она думает. Глупая маленькая девочка. — Ты наличные снимала, чтобы такую подарить? — Кому не говорю, и так понятно. Молча кивает. — Почему не подарила? Губы сжаты, брови сдвинуты. На лицо словно падает тень. — Он… сказал, что у него… проблемы. Держусь, чтобы не закатить глаза. Знаем мы эти «проблемы». В курятнике рядом стояли, с серьгой в ухе. Акутора — приметный драгдилер Окраины, барыга со стажем. Слышал о нем, потому что сложно не услышать, когда прозвищем козыряют и везде его как флаг выпячивают[1]. Рубин получил пару лет назад лично от одного из Глав Рэйдзё, уж не знаю за какие подвиги, но едва ли не лопался от гордости и вставил в серьгу, чтобы носить напоказ. Сдается мне, его и пасли наемники. И все равно не понимаю! Девчонка — курица, несущая золотые яйца. Зачем ее убивать? Они с нее пылинки должны были стряхивать. Разве что видела что-то, непредназначенное для чужих глаз? Рут Стоун