011 Эпилог Акутора Я открыл глаза, привыкая к свету. Прижал подбородок к груди. Посмотрел на руки, закрепленные вдоль тела полосками стальных браслетов. Непривычно светлые, тонкие, без татуировок. Женские? Зашелся каркающим смехом. — Докторишка не обманул! Ха-ха. Я жив! Жив! Мазафака! Голос тоже писклявый, женский. Осмотрелся по сторонам. Совершенно пустая комната, белые стены. Только стол с инструментами — будто орудия пыток на поднос выкатили, и кушетка на которой лежу. — Память возвращается к объекту максимум на три дня. Покрутил головой. Тело намертво зафиксировано в неудобном положении, а доктор все время норовил встать так, чтобы я его не видел. Это бесило. Наконец, он подошел ближе. Вколол что-то в плечо. Кажется, поставил капельницу. — Насрать! Главное я ощущаю себя живым! Живым, мазафака! Но за беспредел ответишь, да! Ты меня завалил! Втёр по ушам по-черному и грохнул! — Носителя памяти объекта тридцать четыре убила Рут Стоун — объект тридцать три. Рут Стоун мертва. — Какая еще Рут?.. Ах, та девка! Так она была… — Вы подтверждаете данную информацию? — Да! К черту Рут Стоун! Она мертва. Я мертв. Плевать! Но я вернулся как обещал! И заберу с собой всех! Всех этих галош, что не уважали меня! Эй! Что за черт? Какого дьявола? Доктор улыбнулся одной из своих вежливых лживых улыбок и направился к двери. — Эй! Отцепи меня! Мазафака, я не за это тебе заплатил! Эй! Вернись, глина позорная, дешевка окраинская! На винт наверчу… Эрих Сумире Он закрыл дверь, отсекая неприятные звуки. Снял перчатки. Оттер и без того чистые руки салфеткой и выкинул ее в утилизатор. В который раз взял бумаги, еще раз пробежался по сухим строчкам. «Заказчик подтверждает, что процедура возвращения памяти необходима объекту тридцать четыре (является заказчиком) для осуществления мести за неправомерные действия насильственного характера, повлекшие смерть носителя тридцать четыре. После чего обязательства Исполнителя считаются выполненными в полном объеме». Идея с письменным договором пришла спонтанно, что случалось с ним редко. Не совсем корректное, зато изящное решение их небольшой проблемы. Он никому не собирался показывать документ или доказывать его правомерность, нет. Ему просто было приятно, что все сделано правильно. — Все должно быть доведено до ума. Порядок — вот основа всего. Часть вторая «Темнота, сестра моя» 'Внешняя красота еще драгоценнее, когда прикрывает внутреннюю. Книга, золотые застежки которой замыкают золотое содержание, приобретает особенное уважение' (Уильям Шекспир) 012 Пролог Эрих Сумире Сотни раз он производил одну и ту же процедуру, довел ее до полного автоматизма и теперь даже не задумывался. Пальцы сами отщелкивали правильный порядок тумблеров. Нет необходимости смотреть на показатели приборов, Эрих по одному лишь слабому жужжанию слышал: как проходит запись, реагировал на малейший сбой. Раз-два-три коротких щелчка — значит, все в порядке, первая стадия успешно завершена. Четыре-пять — я иду опять — легкая дрожь, возмущенное «в-ж-ж». Видимо прибор реагирует на повышенную температуру тела, последствие горячего душа. Шесть-семь-восемь, вот и все, перезапись воспоминаний свершилась. Как же он любил и ненавидел момент, когда его и только его девочка превращалась в чужого постороннего человека. Новые привычки, предпочтения, какая-то аура, даже запах и тот менялся! Этими вот, сотни раз целованными губами напевались незнакомые песни и шептались слова на неизвестном языке. В тусклых равнодушных глазах вдруг загорался блеск, подобно рождению сверхновой звезды. Жесты, походка, голос — Эрих смотрел и не узнавал, как если бы машина выжигала в любимом теле душу, а не воспоминания. Чужеродное существо вдруг начинало крутиться перед зеркалом, морщить носик и примерять то легкомысленные цветные сарафаны, то строгие чопорные костюмы, цветные парики, туфли на высоких каблуках — в период адаптации объект возвращал себе «себя». Глядя на преображение, Эриха не оставляло ощущение нереальности происходящего. Непривычные цвета, броский макияж, словно маска на знакомом лице. Ничто не пугает так сильно, как искажение знакомых вещей до неузнаваемости. На превращение ее брата из живой куклы в человека он реагировал куда спокойнее. Впрочем, процесс от этого не менялся. Каждый раз он и пришелец играли в игру: «Я твой друг», в меню которой входило несколько стадий: «не напугай», «расскажи о том, что случилось», «подведи к проблеме» и «помоги свершиться правосудию». Аккуратно и осторожно, словно пересечение минного поля по заранее отмеченной флажками тропинке. Итак, ключ на старт. Все только начинается. Гензель Темнота… она стала привычной, родной. Люблю ли я ее? Мне не с чем сравнивать. Когда я — это я, темнота окружает меня. Шепчет на разные голоса, дарит обманчивую свободу и иллюзию защищенности. Хотя я давно не ребенок. Я знаю, что, если не видишь ты — это не значит, что не видят тебя. Эрих подарил нам еду, кров, защиту, но он отобрал взамен кое-что важное. Дыхание, объятия, теплоту твоего тела. Сестра, мне так одиноко. Раньше темнота обнимала меня твоими руками. Шептала неразборчиво, что-то успокаивающе твоим голосом. Согревала твоим теплом. Сейчас у меня осталась лишь холодная темнота. Ледяная поверхность пола. Звенящая тишина, в которой шепот голосов рождается от шороха под пальцами, от стука сердца. И дни, когда приходят воспоминания. Целый мир, наполненный красками, звуками, эмоциями. Они накатывают лавиной. Разрушают хрупкий баланс пустоты внутренней и внешней. Заполняют голову, захлестывают тело, грозя разорвать на кусочки. Чужие яркие воспоминания. Эрих дарит мне чужую жизнь… Но кто сказал, что мне это нужно? Ван Хэвен — Первое время наблюдайте и копируйте друг друга. — Я тут же с неприязнью уставился на Соло. Мне играть этого дохляка? Подражать его вечно хмурому лицу? Дал же куратор напарника… — Тц. — Кажется, белобрысый прыщ тоже не был в восторге. Цыкнул языком и отвернулся. Ой, можно подумать! Я повторил его движение в точности — копировать так копировать. Миллионы раз мы еще будем повторять движения друг друга. Чтобы научится чувствовать. Чтобы действовать слаженно, буквально слиться в единое целое. Чтобы слышать мысли друг друга на расстоянии. Прошло много лет и его голос до сих пор звучит в голове: «Не дай им себя сломать, Ван, не дай…» Меня разбудил звонок Дока. «Ж-десять», — голос резкий, какой-то взвинченный. С чего бы вдруг? 013 Глава первая Ван Хэвен «Ж-десять». Слишком близко к Центру. Морщусь как от зубной боли. Здесь нет привычных кофеен и баров V-территории. По левую руку и за спиной осталось заграждение масштабной стройки. Неспешно возводилось что-то монументальное, судя по высоте и протяженности строительных лесов. Отбойный молоток бьет по нервам. Я поспешно перебежал дорогу — широкую, на четыре полосы без намека на островок безопасности. Светофор на активном участке поставить не рискнули, а на свеженанесенные полосы зебры не смотрел никто: ни случайные пешеходы, ни, тем более, водители. В Центре Сити если ты не на колесах — ты никто. Окунулся в прошлое, словно лицо холодной водой умыл. Накрыли воспоминания: ты всегда должен быть в потоке. Агрессивность водителей, доминирующее поведение окружающих: «Или ты или тебя», буйство тестостерона. По-другому здесь не выжить. Мир Центра. Мир Синдиката. В последнюю секунду проскочил прямо под колесами, получил вслед возмущенные гудки и порцию мата. Впрочем, тут это нормальное поведение. Огляделся.