Он опять не дал ей договорить. — Возьмись. За. Изголовье. Сейчас. Или же я вернусь на свою лежанку. Был он на грани утраты контроля? Если так, то ему нужно, чтобы она причинила ему боль. Верно? Она наконец-то могла доказать ему — и самой себе — что она способна на это. — Позволь мне, Рейес. Пожалуйста. — Нет. И больше повторять не буду. Возьмись за изголовье, или все это закончится прямо сейчас. — Ладно. Но я не всегда буду столь послушной. Ясно? Сузив глаза, она медленно потянулась и вцепилась в железные перила. Они были холодны, от чего пупырышки тут же выступили на ее коже. — Счастлив? — Еще нет. Пока не испробую тебя на вкус. О, Боже, да. — На этот раз я тоже хочу попробовать тебя. Стон сорвался с его губ. Ему понравилась ее идея, но она подозревала, что он не поддастся ей. Вероятно, предположит, что она будет исследовать его тело и попытается причинить ему боль. Его предположение близко к истине. Как же ей доказать, что ее не испортит то небольшое насилие, в котором он нуждается? — Так красиво, — проворковал он, от злости его не осталось и следа. Два пальца проникли меж ее влажных завитков, обводя по кругу клитор. Бедра по собственному разумению подались вперед, ее тело отчаянно нуждалось в нем. — Рейес, — выдохнула она. — Еще? — Пожалуйста. Пальцы толкнулись внутрь, раз, другой, вознося ее желание на неконтролируемый уровень. — Твоя влага пропитала мою руку, — проговорил он с гордостью в тоне. — Лизни меня. Пожалуйста. Она должна была заполучить и его пальцы, и его язык. Жаждала всего, что он мог дать. И все же подозревала, что и тогда ей будет мало. Вместо того, чтобы выполнить ее просьбу, он отодвинулся и прервал соприкосновение. — Нет, — выкрикнула она. — Что ты делаешь? — Избавляюсь от одежды. Сорвав с себя джинсы, он отбросил их в сторону. Ох. — Поторопись! Но он не вернулся к ней тотчас же. Она не могла перестать извиваться, пока он наклонялся к полу. — Рейес? — Презерватив. Он выпрямился, в лунном свете блеснула серебристая упаковка. — Не настолько-то ты безразличен, как оказалось, да? — Купил утром. Знал, что моя решительность ослабевает. Упаковка исчезла из поля ее зрения, а затем раздался шорох простыней. Потом его пальцы вернулись на свое место — в нее. На это раз их оказалось три. — О, да. Да. А затем его рот накрыл ее губы, горячий язык протолкнулся мимо зубов. Так хорошо. Чувствовать это так хорошо. Его член терся об нее, гладкий и горячий. Новый проблеск серебра, он застонал от удовольствия, а она подумала: «Еще один презерватив? Определенно нет. Два ему ни к чему. Что же… зачем… О, Боже». Он проложил дорожки поцелуев вниз, вдоль изгибов ее тела, зная, где надо лизнуть, где втянуть в себя и ласкать. — Остановись на минутку, — выдохнула она. Ей надо было подумать, а когда его губы и язык касались ее, это было невозможно. — Зачем? — спросил он, посасывая ее самую чувствительную точку, перед тем как отодвинуться. Она едва не кончила, настолько мощным было удовольствие. Серебро. Чем же был этот второй проблеск серебра? Что заставило его так стонать? — Даника? «Нож», — внезапно поняла она. Он резал себя. Она осознала это и это ей не понравилось. Ее глаза на миг закрылись, убирая его лицо из поля зрения. Влага ее страсти поблескивала на его губах, и он как раз намеревался облизнуть их. — Дай мне кинжал, — приказала она. — Сейчас же. Рейес был шокирован ее словами, доведен до точки кипения этой прекрасной болью. Он восхищался тем, что ему не надо было резать себя, чтобы поддерживать эрекцию, но он делал это, чтобы демон Боли не смел поднять свою уродливую голову. Не хотел, чтобы его решительность ослабла, предоставляя Данике возможность вступить в жестокую игру. Как сейчас. Даже сейчас он все меньше и меньше хотел останавливать ее. Все больше и больше ему нравилась мысль о том, что она причинит ему боль. Не испорчу ее, не могу испортить ее. Слишком дорога. Моя. Слишком долго я был без нее. Он бросил кинжал так, что тот засел в стене, насмешливо покачиваясь. — Нет, — сказал он, смотря на женщину, которая целиком и полностью завладела его мыслями. Он уже был с ней и не должен так неистово желать ее опять. Но он нуждался в ней. Хотел ее как воздух. И он сможет взять ее, если будет нежен. — Кинжал, — напряженно произнесла она. — Дай его мне. Хмурясь, он склонился над нею, пока они не оказались нос к носу. Она не отпустила перила изголовья, потому спина ее оставалась выгнута. Ее твердые соски вжались в его грудь, соблазняя его коснуться их губами. Скоро. Он сжал свою набухшую плоть одной рукой, а другой взял ее за подбородок. — Ты хочешь меня? Ее зрачки, и без того огромные расширились так, что поглотили остатки сочной зелени ее глаз. — Да. Ты же знаешь. — Тогда ты примешь меня, не причиняя мне боли. А я возьму тебя, не причиняя боли тебе. Будет только так и никак иначе. Он ждал ответа, прижимаясь головкой своей эрекции к ней. Когда через минуту ответа от нее не последовало, он наклонился и ртом втянул один из ее сосков. Новый всхлип сорвался с ее губ, на этот раз окрашенный нуждой.