— Я никогда не влюблялся, — признался он к ее изумлению. Внезапно ей захотелось петь и танцевать от радости. Он принадлежал ей, всегда. — Даже до того, как стал одержим демоном? — Даже тогда. Она попыталась представить каким он был сотни, тысячи лет тому назад, но не смогла. — Каким ты был? Тогда? — Таким, как и сейчас, разве что… более спокойным, — он усмехнулся, наверняка вспоминая прошлое. Его смех заскользил по ее телу, как ласка. — Я любил шутить и безжалостно мучил Аэрона, пряча его оружие, подрезая его кудри, пока он спал. В конечном итоге, он начал бриться наголо. — Хотела бы я знать тебя тогда. — Возможно, хорошо, что и не знала. Тогда мы были, как дети малые. Мы родились во взрослых телах, но умы наши были чисты, и мы постоянно любовались окружающим нас миром. Нас учили быть воинами, хотя в качестве примера для подражания у нас были лишь боги и их забавы. Даже слушая его рассказ, девушка не могла представить себе Рейеса похожим на ребенка, смеющегося, бегающего и устраивающего трюки. — Как так может быть, что вы родились сразу взрослыми? — Если смешать кровь бога, землю, огонь, воду… — он умолк. — По крайней мере, так нам было сказано. А ты? Какой ты была в детстве? — Думаю, что обыкновенной. Сердилась и ныла, чтобы добиться того, чего мне хотелось. Мама обычно называла меня своим Тасманским дьяволом. — Даже тогда ты скорее всего походила на ангела. Ангел. Сердце девушки пропустило удар. — Рейес, — чуть дыша, позвала она. — Да, — покорно отозвался он. — Я опять хочу быть с тобой. Тишина повисла вновь, точно змея, обвившая свою жертву и готовая ее удушить. Неужели он на самом деле перестал испытывать к ней желание? Невзирая на все, что только что сказал? Он единожды вкусил ее и удовольствовался этим? Или же ему не понравилось? — Даника… Она огорченно взвыла. Опять Даника. — Неважно. Просто… заткнись и спи. Она сердито перевернулась на живот и кулаком ударила по подушке, разравнивая ее. Ни звука не раздалось, чтобы предупредить ее о движении Рейеса, но внезапно он оказался на ней, вес его тела придавил и вжал лицом в матрас. Она задохнулась. Его пальцы впились в ее шею, поворачивая ее голову и позволяя сделать вдох. Однако он не сдвинулся, не скатился и не освободил ее. Продолжал прижимать. Склонился к ней, обжигая горячим дыханием, словно ударами кнута. Краем глаза она могла рассмотреть его профиль. Глаза светились пламенем, а зубы оскалились. Лунный свет наконец-то коснулся его, обливая золотом его смуглую, загорелую кожу. Он тяжело дышал, капельки пота поблескивали на лице. Его возбужденная плоть прижалась к ее попке, и она содрогнулась. — Я не намерен испортить тебя, — прорычал он. — Это ты понимаешь? Если это означает, что я не могу снова взять тебя, то я не возьму тебя. — Тогда ты идиот! Ты уже говорил это, а я устала слушать ерунду. — Ты не понимаешь, что может с тобой произойти. Ты даже и близко… — Боишься, что я стану жадным до боли чудовищем, как те женщины. А знаешь что? Это мне не присуще! Я убила мужчину, Рейес. Человека. Ловца. Я причинила ему боль и убила его. С тех пор разве я на всех нападала? Разве я нападала на тебя и твоих друзей, хотя у меня было море причин так поступить? — Нет, — Рейес изогнулся ей навстречу. — Нет. Она не смогла сдержать стон. — Я занималась с тобой любовью, и все же не стала замышлять убийство твоих друзей, не пожелала причинить им боль. На самом деле сразу же после этого я пыталась защитить тебя. «Занималась любовью» сказала она. Прежде, она настаивала, что это был всего лишь секс. — Потому что я был нежен. Не подпускал своего демона к тебе. Он хотел, чтобы она вновь требовала нежности. Хотел, чтобы просила держать его демона подальше от нее. Она знала это, просто чувствовала, но не собиралась этого делать. — Дай мне ощутить всего тебя на этот раз. Позволь доказать, что я не изменюсь, что ты не испортишь меня. — Нет. Не хочу так рисковать, — но он не перестал двигаться, потираясь членом меж ее ягодиц. Его руки скользнули по ее предплечьям и сжали запястья девушки. Он завел их ей за голову, сжал одной пальцами одной руки, в то время как другая заскользила вдоль ее тела, останавливаясь лишь возле груди. Она впилась зубами в свою нижнюю губу. Прикусила до крови. — Да, — выдохнула она. — Не останавливайся. Прикоснись. Его рука скользнула между ее телом и матрасом, а затем он полностью захватил ее грудь, сжимая двумя пальцами сосок. Вспышка наслаждения пронзила ее. Она приподняла бедра, прижимаясь к его плоти, молчаливо умоляя о более интимном соприкосновении. — Сними с меня футболку. Коснись моей кожи. — Слишком опасно. — Мы уже делаем это. — Хочешь заставить меня силой? — восхищенно поинтересовался он. — Если будет надо. Снимай футболку, сейчас же. Рыча так, словно ему больно — сладостная боль — он отпустил ее лишь на миг, чтобы стащить с нее одежку и отбросить ту прочь. — Боги, — прорычал он. — На тебе нет трусиков. — Я надеялась, — она чувствовала кожей ткань его джинсов, грубую, напоминающую мозоли. — Сопротивление закончено? Сколько минут убежало прежде, чем он заговорил, она не знала. — Мы сделаем это нежно, — он шептал так тихо, так хрипло, что она едва понимала его. — Медленно. Как и раньше. Даника замотала головой, от чего волосы затанцевали на ее висках. — Грубо. Быстро. — Нет. Я уже порезал себя и более не нуждаюсь в боли. Он уже порезал себя? После того, как вышел из ванны? Как и в остальном, она знала, что он врет. Он говорил с явной неохотой; он захочет еще. — Но… Его рука опять оказалась на ее груди, и она позабыла о своем протесте. — О, Боже, — воскликнула девушка. — Да. Еще. — Ты уже влажная, маленький ангелок? Ей показалось, что ждала его, его прикосновений, всегда. Отчаянно жаждала. — Сам узнай. Через миг она оказалась на спине и уже смотрела ему в лицо. Он был богом, сильным и свирепым, вся его неистовая сексуальность была направлена на нее одну. Его взор заскользил по ее груди, он облизал свои губы. Затем он переместился к ее животу, мышцы ее дрогнули. Он остановился и задержал взгляд на прелестных завитках меж ее ногами. Морщинки напряжения залегли вокруг его глаз, когда он сжал ее колени и развел их в стороны. Взгляд его загорелся, пламя на самом деле искрилось на дне его черных, как ночь без звезд, омутов. — Возьмись за изголовье, — приказал он. Она же в этот момент тянулась к нему, собираясь оцарапать ногтями его торс. Возможно, до крови. — Но…