Даника закашлялась. Заворачивая за угол, он бросил на нее взгляд через плечо. Она махала рукой перед лицом. Пыль словно нимбом окружала ее волосы. С некоторых прядей смылась краска, открывая дразнящий проблеск белокурых локонов. Он вспомнил, что увидев ее впервые, подумал, что ее волосы похожи на солнечные лучи, яркие и сверкающие. — Хочешь вернуться в мою комнату? — спросил он. — Я буду очень несчастным, если ты заболеешь. Она одарила его преувеличенно хмурым взглядом, полным холодной усмешки. — Все, я откашлялась. Жить буду. Пошли дальше. Сердитое мужское ворчание эхом отразилось от стен. — Я больше не хочу играть в «Запястья-и-Кровь». Сказал же, прекрати. По крайней мере, Аэрон не кричал. Рейес свернул еще за один угол, и их взорам открылась зарешеченная камера. Он резко остановился, расставив руки так, чтобы Даника не смогла пройти мимо него. На долю секунды ее грудь задела его предплечье, мягкая и полная, и ее влажные волосы хлестнули по его коже. Он с трудом сдержал проклятье, она отпрянула назад, как если бы ее толкнули. Внезапно он ощутил, как все его тело охватывает раскаляющее добела пламя. Ее аромат заполнил его обоняние: запах грозы и невинности. — Стой здесь. — Хрипота в собственном голосе смутила его. Он не был против того, чтобы другие — даже сама Даника — узнали, что он желает ее. Это невозможно было скрыть. Но он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, насколько сильным было это желание. Подобное знание может быть использовано против него. — Почему я не могу идти дальше? — спросила она. Он был приятно удивлен тому, что ее голос дрожал. — Я хочу взглянуть на него первым, посмотреть изменилось ли его настроение с того момента, как я его здесь оставил. — И посмотреть, исцелились ли его запястья, и его рукам больше не грозит расстаться с телом, но об этом Рейес предпочел умолчать. — Если он относительно спокоен, ты можешь подойти к решетке. Ты ни в коем случае не будешь входить в камеру. Поняла? — Да. — Ты можешь задать ему пару вопросов, но не оскорбляй и подстрекай его… гнев. — Окей, я поняла. Держись подальше и говори повежливей. Давай, наконец, приступим. Но он по-прежнему стоял на месте. — Когда ты увидишь его, постарайся не выглядеть напуганной. Я не позволю ничему плохому случиться с тобой. — Ага, а я завтра сосчитаю до бесконечности. Дважды. Если ты не уберешься с дороги, то получишь. Рейес взглянул на Люциена, который следил за ним с суровым выражением лица. — Останься с ней. Пожалуйста. Даника что-то проворчала по этому поводу. Он не думал, что она злится на то, что он хочет ее защитить и не доверяет ей самой о себе заботиться. Она действительно достигла точки кипения и нуждалась в ответах. Люциен кивнул. Рейес отвернулся от них. Больше, чем вдохнуть глоток воздуха, он хотел посмотреть на Данику, успокоить, подбодрить ее, обнять ее. Но стоит ему разок взглянуть на нее, и он не сможет остановиться от того, чтобы проделать все это. Он был не в состоянии покинуть ее. Сжимая в одной руке кинжал, а ключ — в другой, он открыл дверь. Петли скрипнули как разрываемый металл. И скрипнули снова, когда он закрыл дверь. Аэрон сидел на корточках возле стены, погруженный в тень. Он перестал бормотать в тот момент, когда заметил Рейеса. Рейес изучал своего друга, надеясь обнаружить признаки того воина, которым он был, а не монстра, которым он стал. Глаза по-прежнему были широко открытыми и голодными. Зубы по-прежнему оскалены и сжаты. Все еще монстр, но вместе с тем, также и мужчина, которого Рейес любил как брата. Знакомые татуировки прокрывали Аэрона с головы до ног. Рейес не знал, почему Аэрон украсил себя татуировками с красочными изображениями того, что он, возможно, желал бы никогда не делать — убивать, калечить, разрушать. Рейес никогда не спрашивал, а Аэрон никогда не сам не заводил об этом разговор. О некоторых вещах было слишком больно говорить. Он хорошо это знал. — Убирайся, — рявкнул на него Аэрон. Команда была произнесена внятно, и не сливалась с голосом его демона. Рейес удивленно моргнул. Исчезла ли у воина жажда крови, хотя бы немного? — Я вижу ты в здравом уме. — Взглянув на скованные запястья мужчины, Рейес увидел, что они по большей части исцелились. — Ты обезумел, когда я и Люциен появились в пещере. Мне жаль, если я причинил тебе страдания, пытаясь держать тебя здесь. — Освободи меня. У меня есть работа, которую я должен сделать. — Две недели назад, ты был признателен за то, что тебя посадили под замок. Ты ненавидел то, что был обязан сделать, и просил меня убить тебя. — Больше не признателен. — Аэрон сел поудобнее, прижав колени вплотную к груди. — Эти женщины должны умереть. Нет, жажда крови не покинула его. — Так они все еще живы? Все четверо? — Ему передалось напряжение, исходившее от Даники. Между ними сохранялась дистанция, да, но он все еще ощущал томящее напряжение. Вина вспыхнула в глазах Аэрона. Вина — ужасная и прекрасная одновременно. Прекрасная, потому что Аэрон еще частично сохранил власть над своим сознанием, все еще боролся. Ужасная, поскольку возможно это означало, что одна — или больше — женщин уже мертвы. Рейес он едва сдержал разочарованный стон. Он отчаянно надеялся на хорошие новости. Сейчас он мог только молиться, чтобы им удалось спастись. — Аэрон. Расскажи мне про этих женщин. Молчание. — Пожалуйста, — готовый умолять, если потребуется. Снова молчание. Нет, не тишина, понял он мгновение спустя. На фоне тишины раздавалось мягкое, угрожающее рычание. — Ответь ему! — выпалила Даника. Аэрон затих, даже перестал дышать. Его глаза остекленели, налились пылающей яростью, которая закрыла собой любой след вины. Затем, без предупреждения, он бросился вперед. Его крылья внезапно широко раскрылись, появившиеся из щели на его спине, черной паутиной, разорвали последние клочья, что некогда были его рубашкой и заполнили собой всю камеру. Их острые как бритва шипы царапали стены. Рейес не собирался сдаваться. Аэрон хотел нападать, что ж, он позволит ему напасть на него. Лучше он, чем Даника. Цепь, надетая на шею Аэрона, дернулась и натянулась, и лицо воина оказалось в нескольких дюймах от лица Рейеса. Так близко, что он ощутил исходивший от него сернистый бриз. Он побывал так близко к Аду, что разносил его запах в течение многих дней. Рейес почти желал, чтоб его демон не вспомнил, как туда добраться, позволив ему похоронить Аэрона в первом попавшемся месте. — Девчонка, — прокричал Аэрон. Его руки подобрались к шее Рейеса и туго сжались. — Хочу ее. — Моя, — удалось выдавить из себя Рейесу. — Расскажи мне об ее семье. — Умри! — Скажи мне. Он услышал, как ахнула Даника. Понял, что слышал, как Люциен крикнул ему короткое предупреждение. — Скажи мне. — Просьба, которую едва ли можно было расслышать. Он бросил свой кинжал, не желая использовать его против друга для самообороны, и схватил за руки Аэрона. Если это необходимо, чтобы получить от него ответы, что ж он позволит этому продолжаться. Но вскоре он почувствовал как ладони Аэрона все крепче и крепче сжимаются вокруг его шеи, сильнее и сильнее, ему становилось слишком хорошо. Боль была слишком опьяняющей. Его демон замурлыкал от счастья. Еще. — Она должна умереть, — прорычал Аэрон. — Она … ни в чем не виновата. — Неважно. — Когда-то это было важно. — Прежде, чем Рейес смог добавить что-нибудь еще, его разум затуманился, головокружение накрыло его как волны океана, стремящиеся к берегу. Ты должен защищать Данику. Когда ему удалось оторвать руки Аэрона от своей шеи, его трахея была сломана, и словно тысячи иголок вонзились ему в горло. Кислород почти не поступал через нее. Кровь лилась, смешиваясь с осколками костей, и текла прямо в его желудок, режа и калеча все на своем пути. Это должно было убить его. В любом случае ненадолго. Его глаза закрылись в блаженстве, но разум протестующе кричал. — Помоги ему! — закричала Люциену Даника. Она сжала решетку, холод охватил ее душу. Ей еще никогда не было так холодно. Сейчас она не могла видеть Рейеса. Даже мельком. Этот ублюдок Аэрон, закрывал его своими смертельными черными крыльями. — Помоги ему. — Никто из ее инструкторов не мог подготовить ее к демонам, которые атакуют других демонов, и она не знала что делать. — Пожалуйста. — Он выживет. — Люциен вынул из-за пояса пистолет и проверил магазин. — Никто не выживет после такого, — сказала она, замечая оружие. Ее первой мыслью было, что он собирается застрелить ее. Второй, что если бы это входило в его планы, он бы уже это сделал. — Аэрон, отпусти его, — окликнул его Люциен. — Нет! — проревел воин.