Они сцепились руками на целую долгую минуту, потом Бен глянул на меня («Пошли!») и потащил прочь из комнаты к задней двери. Последним я увидел, как Киллиан снова берет ружье и смотрит на меня, прямо в глаза, и у него на лице, на всем Киллиане сплошь, и в Шуме у него тоже, написано, што это прощание, и оно поболе остальных будет, што он меня никогда не увидит, и я уже открываю рот, штобы сказать ему што-то, но дверь захлопывается, и Киллиан пропадает с глаз. 5 То, што ты знаешь – Я доведу тебя до реки, – бросил Бен, пока мы мчались через поля (уже второй раз за одно утро). – Пройдешь вдоль нее до самых болот. – Там нет дороги, Бен, – взмолился я, – и кроки повсюду. Ты смерти моей хочешь? Он глянул на меня – глаза совершенно спокойные, – но шагу не сбавил. – Без вариантов, Тодд. – Кроки! Болото! Тихо! Какать! – лаял на ходу Мэнчи. Я даже перестал уже спрашивать, што происходит, раз уж все равно никто не желал отвечать, так што мы просто понеслись дальше, мимо овец – все еще ни на каком не на пастбище и вряд ли вообще теперь туда попадут. – Овцы! – сказали они, провожая нас взглядом. Мы миновали большой амбар и двинули вдоль крупной ирригашионной линии на другой, поменьше, повернули направо. Дальше начиналась пустошь… то есть практически вся остальная пустая планета. Бен молчал до самой опушки. – В рюкзаке еда. На сколько-то хватит, но постарайся растянуть на подольше. Ешь плоды, какие найдешь, и придется охотиться. – На сколько мне ее тянуть? – спросил я. – Когда мне можно будет вернуться? Бен встал как вкопанный. Мы уже были под деревьями. До реки футов сто, но ее слышно, потому што там она начинает бежать под уклон, к болотам. Мне вдруг стало так одиноко, словно это было самое-пресамое одинокое место во всем мире. – Ты не вернешься, Тодд, – сказал Бен. – Тебе нельзя. – Но почему?! – Я это почти промяукал, как котенок какой-нибудь, но поделать все равно ничего не мог. – Што я такого сделал, Бен? – Ты не сделал ничего плохого, Тодд. – Он шагнул ко мне. – Ты ни в чем не виноват. Он обнял меня со всех сил, и грудь мне снова сдавило. Смятение, страх, гнев. Ох… Утром, когда я встал с кровати, все в этом мире было как всегда, а теперь меня куда-то отсылают, а Бен с Киллианом ведут себя так, будто я умер, и это нечестно… понятия не имею почему, но просто это нечестно. – Я знаю, это нечестно, – сказал Бен, отстраняясь от меня и пристально глядя в лицо. Но всему есть объяшнение. Он развернул меня, открыл рюкзак на спине, порылся в нем и што-то вытащил. Книгу. Ну конечно. Я посмотрел на него, потом отвел взгляд. – Ты же знаешь, я хреново читаю, Бен. Я ужасно смутился и чувствовал себя донельзя глупо. Он слегка ко мне наклонился, так што физиономии наши оказались реально нос к носу. С его Шума мне лучше не стало, нет, сэр. – Я знаю, – сказал он очень мягко. – Я все думал, надо бы больше времени тратить на твое… Он умолк и протянул мне книгу: – Это принадлежало твоей маме. Ее дневник. Он начинается с того дня, когда ты родился. Тут он опустил на него глаза: – …и заканчивается тем, когда она умерла. Мой Шум распахнулся во всю ширь. Моя ма. Ее собственная книга… Бен погладил обложу. – Мы ей обещали, что будем тебя беречь. Мы обещали, а потом выбросили все из головы, чтобы в Шуме ничего не осталось… чтобы никто не узнал, что мы намерены делать. – И я в том числе. – И ты в том числе. По-другому было никак. Если бы хоть слово об этом просочилось в твой Шум и дальше в город… Он не закончил. – Вроде того молчания, которое я нашел сегодня на болотах… – сказал я. – Как оно просочилось в город и вон чего из этого вышло. – Нет, это была неожиданность. – Он посмотрел в небо, словно штобы показать, какая это была абсолютная неожиданность. – Никому бы и в голову не пришло, что такое может случиться. – Оно опасное, Бен. Я это чувствовал. Но он только протянул мне книгу. Я начал было качать головой: – Бен, я… – Я знаю, – повторил он. – Но ты уж постарайся. – Нет, Бен… Он поймал мой взгляд и властно удержал его своим. – Ты мне доверяешь, Тодд Хьюитт? Я почесал в боку. Ну и как на это отвечать? – Конечно, доверяю, – сказал я. – По крайней мере, доверял, пока ты не стал собирать мне рюкзак без моего ведома. Его Шум сошелся в точку, как солнечный луч; взгляд сделался твердым. – Ты мне доверяешь? Я поглядел на него: да, я доверял, даже сейчас. – Доверяю, Бен. – Тогда поверь, что все, что ты сейчас знаешь, – это неправда. – Што все? – У меня голос слегонца скакнул вверх. – Почему ты мне ничего не говоришь? – Потому что знать – опасно, Тодд. – Я его в жизни не видал таким серьезным, и когда попытался глянуть в его Шум, штобы понять, што же он там такого прячет, Шум взревел и отбросил меня прочь. – Если я сейчас тебе все скажу, оно будет жужжать в тебе громче улья в медосборную пору, и мэр Прентисс найдет тебя быстрее, чем его плевок долетит до земли. Тебе нужно сейчас же отсюда убираться, и как можно дальше. – Но куда?! – вскрикнул я. – Ничего же больше нет! Бен сделал глубокий вдох. – Есть, – сказал он. – На свете есть и другие места. На это я просто промолчал. – Между первых страниц книги есть сложенная карта. Я ее сам нарисовал. Нет, не смотри на нее, по крайней мере пока не выберешься из города, понял? Теперь иди на болото. Там поймешь, что тебе делать дальше. Но я по Шуму понял, што он совсем не так уж уверен в моей сообразительности. – Из-за того, што я там найду, да?