Мередит решила: парень, видимо, забыл, что держит в руках оружие. Но его слова заставили ее нахмуриться. — Не отец? Извини, но мне говорили, что Эрни… был твоим отцом! — Не было у меня отца! Я не знаю, кто он. Когда моя мамаша поселилась у Эрни, она уже ждала меня. Эрни мне сам так сказал. И часто повторял, с самого детства и до конца, до смерти. «Ублюдок ты, и никто не знает, кто твой папаша» — вот что он мне твердил! Она принесла меня с собой — и оставила ему, когда сбежала. В его голосе, особенно в последних словах, выразилась такая откровенная мука, накопленная за долгие годы страданий, что Мередит механически двинулась вперед, протягивая к нему руки, чтобы утешить его. Кевин тут же попятился назад и крикнул: — Стойте, где стоите! — Я и стою, Кевин. Положи ружье! Губы его расплылись в хитрой, дикой ухмылке. — Ну не-ет! Теперь я главный, ясно? Я приказываю, а вы делайте как велено. Раньше-то я никогда не приказывал. Все называли меня просто «парень Берри». Он-то, Эрни, обращался со мной как с дерьмом последним! Когда я был еще совсем сосунком, он избивал меня просто так, ни за что! Он меня терпеть не мог — зато ему очень нравилось меня колотить. А она никогда ему не перечила, еще когда жила с нами. А потом она сбежала. — Кевин нахмурился. — Бывает, люди бросают после себя старую одежду и вещи, которые им больше не нужны. А она бросила меня. Настоящая сука! Да все они были такие. Все они всегда обращались со мной, как будто я просто кусок дерьма! — Мне очень жаль… Слова ее звучали неубедительно, но что тут скажешь? — Эрни меня колотил до самого конца, — продолжал Кевин. Голос у него окреп; он разоткровенничался: — Я вечно ходил в синяках, а никто ни слова ему не сказал. Никто не забрал меня у него! Сломанные зубы — видимо, когда-то Эрни выбил их кулаком — снова привлекли внимание Мередит, когда рот Кевина скривился в ухмылке. — Многие знали, что у нас творится, но палец о палец не ударили! Может, мне бы и помогли, да никто ничего не желал знать! Вот и ваша соседка, старуха Картер, тоже могла помочь… Милосердная она, как же! Ходит по домам, собирает деньги на церковь. А мне ни разу ничем не помогла. Или взять ветеринара. Сидит в своем большом доме, со своей огромной машиной… Он все знал. И ни разу ничего для меня не сделал. А Кромби — настоящая сволочь. Он хуже всех! Однажды Эрни избил меня прямо у него в мастерской, а Кромби только смотрел и смеялся. Смеялся! Это ужасно, подумала Мередит. В самом деле, ужасно. Всю жизнь с парнем обращались из рук вон плохо. Кевину сейчас лет девятнадцать. Девятнадцать лет его избивали, ругали и издевались над ним. Соседи давным-давно должны были обратить внимание на то, что творится у Берри. Но все притворялись слепыми и глухими. Все словно молчаливо договорились, что мальчишка — сын Эрни, потому что, когда он родился, его мать жила в доме Берри. И потом, Эрни считался в деревне полезным человеком: он умел чинить практически все. Да и ссориться с таким задирой никому не хотелось. — Ты захотел всем отомстить, — тихо сказала Мередит. — Вот почему ты выдрал цветы у Уинн и испортил машину Армитиджа. Ты даже пони отравил, Кевин, но это уже зря. Ты обидел живое существо, которое не сделало тебе ничего плохого. Он был просто бессловесным животным, который пасся себе на лугу. — Он был ее пони! — упрямо возразил Кевин. — Старухин. И она была не лучше остальных. Ведь могла бы мне помочь! Эрни ее боялся. Она была из благородных, важная дама! Могла бы приказать, чтобы он оставил меня в покое, и он бы ее послушался. А она и слова ему не сказала. — Кевин… — Поднялся ночной ветерок, взъерошив волосы Мередит. Сгущались сумерки, фигура Кевина расплывалась в полумраке. Слова застревали у нее в горле, но она обязана была спросить, хотя боялась услышать ответ. — Кевин… это ты столкнул миссис Смитон с лестницы? — Что? — ошеломленно переспросил парень. Потом до него дошел смысл вопроса, и он злобно выпалил: — Конечно нет! — Слава богу! — воскликнула Мередит. — Ведь миссис Смитон все же помогла тебе, Кевин. Она завещала тебе деньги. — Двести фунтов! — послышался в темноте презрительный голос Кевина; его силуэт чернел на фоне багровеющего неба. — Двести жалких фунтов! Но я и их не получил. Их забрал Эрни. Отнял у меня. Он завел себе новую подружку в Лонг-Уикеме и все спустил на нее. Будь у меня деньги, я мог бы уйти от него, поселиться где-нибудь самостоятельно. Но он их у меня отобрал. Я поклялся, что рассчитаюсь с ним! — И рассчитался… Ты убил его. — Мередит глубоко вздохнула. — Ты ведь убил его, да, Кевин? Но в суде учтут смягчающие обстоятельства. Он сам тебя спровоцировал. — Вы что, спятили?! — завопил Кевин, обращая свой гнев на нее. — Достали уже… «Убил, убил…» Никого я не убивал! И Эрни не убил… Я его до смерти боялся! Он уже был мертвый, когда я его нашел под деревом! Кто-то навестил его раньше меня и перерезал ему глотку. Похоже, не я один хотел с ним расквитаться! И расквитался. Но я подумал: тут уж меня не обойдут. Взял я большой нож, которым мы подрезали ветки в саду вокруг «Грачей»… Мы хранили его там, в сарае… Ну и отрезал ему голову. — Кевин засмеялся; от его безрадостного, мстительного смеха кровь застыла у Мередит в жилах. — Я отрезал ему башку и закинул в сад ветеринара, прямо в розовые кусты! Ветеринарова жена вечно возилась с этими розами. Вот, наверное, перепугалась старуха! Алан прав: у Кевина надломленная психика. Точнее, она искорежена до неузнаваемости. А ведь всего этого могло не быть! Могло, если бы кто-нибудь сообщил, что Эрни систематически унижает и избивает ребенка. Достаточно было позвонить в социальную службу, в полицию или Национальное общество защиты детей от жестокого обращения. Но все соседи делали вид, будто ничего не происходит. Новички, такие как Уинн и Армитидж, считали, что деревенские привыкли решать все свои проблемы сами, потому что на себе почувствовали, как остро те воспринимают критику извне. Местные же жители считали, что семейные дела решаются в семье, а социальные службы не имеют права вмешиваться. Осталось выяснить кое-что еще, более важное. Если Кевин говорит правду, — а Мередит не сомневалась в том, что он говорит правду, — значит, он нашел Эрни уже мертвым и убил его кто-то другой. Но кто? Именно тогда Мередит вспомнила то, о чем раньше забыла. Когда она нашла Эрни и побежала за Аланом, за полицией и позже, когда она давала показания, все заслонил изуродованный труп. От ужаса в мозгу захлопнулась дверца, которая теперь вдруг открылась, и она четко представила себе всю сцену. В тот жуткий день она подходила по дорожке к «Грачам». Впереди виднелся дом — изящный, пропорциональный. Все ставни в окнах второго этажа были открыты. Тогда Мередит еще подумала: дом, наверное, проветривается. Тогда она обо всем забыла, а сейчас вспомнила — и вдруг поняла, насколько это важно. С верхнего этажа тот, кто открывал окна, наверняка видел загон за стеной. И легко различил фигуру Эрни — его трудно было с кем-то спутать, — который брел к каштану, а потом сел вздремнуть. Ключи от «Грачей» имеются только у одной особы — той, что регулярно наведывается в дом и вытирает там пыль. И только она одна, по ее же собственному признанию, время от времени открывает окна, чтобы проветрить помещение. Джанин Катто! Мередит вспомнила, как пришла к Джанин домой и увидела ее с синяком под глазом. По ее словам, синяк ей поставил бывший сожитель. Когда Мередит рассказывала о ней Алану, он еще спросил, видел ли кто-нибудь дружка Джанин. А правда, его кто-нибудь видел? Или он приходил и уходил, неуловимый, как призрачная мечта, и видела его только Джанин? В отличие от Эрни, который целыми днями шатался по деревне и, чуть что, легко пускал в ход кулаки… — Кевин. — От волнения у Мередит сел голос. — Мы с тобой должны вернуться в Парслоу-Сент-Джон. Это очень важно. Потом мы позвоним инспектору Крейн и расскажем, как ты нашел Эрни! — Ага, может, еще прикажете признаться, что это я его прикончил? — заорал Кевин. Он шагнул в сторону и снова поднял ружье. — Нет… я знаю, что ты его не убивал! — Вы только что сказали, что я его убил! Вы сказали, что я убил Эрни и старуху. По-вашему выходит, я тут всех поубивал! — Да, я так говорила, но я была не права. Теперь я точно знаю, кто убил Эрни! — Никуда вы не поедете, — хрипло прокаркал Кевин. — И не будете распускать обо мне грязные слухи! Все равно вы думаете, будто я их прикончил. А может, я и в самом деле кое-кого прикончу… Вас, например! Вдали, над Парслоу-Сент-Джон, вспыхнула молния, загремел гром. Во время кратковременной вспышки Мередит ясно увидела Кевина. Он стоял впереди и чуть сбоку от Стоящего Человека и целился в нее из ружья. Лицо у него побелело, он вытаращил глаза — но не на нее. А на что-то у нее за спиной, что он разглядел только во вспышке молнии. — Кевин, не дури! — произнес знакомый, низкий и напевный женский голос. Мередит, и без того наэлектризованная, не без труда повернула голову. Снова вспыхнула молния, и она увидела, что в нескольких шагах от них стоит Сейди Уоррен, на этот раз весьма прозаично одетая в желтый дождевик и зюйдвестку, которую она заломила назад и надвинула на затылок. — Не подходите ко мне! — пронзительно завопил Кевин. — Кевин, положи ружье на землю! — Голос Сейди не повышала, но в нем слышались властные нотки. — Сейчас оно тебе не поможет. А против меня оно бессильно. — Вам я ничего не сделал! — заныл Кевин. — Нет, сделал! Ты поступил очень скверно. Играл с тестом, изготовил кукол, совал свой нос в дела, в которых ничего не понимаешь. Пришел сюда с ружьем, угрожаешь убить человека. Здесь, в священном месте! Кевин, ты поступаешь не просто глупо, ты поступаешь мерзко! Ты задумал осквернить древнее место поклонения, а этого я не допущу. Кевин забормотал, что не собирался идти сюда, но Мередит гналась за ним через все проклятое поле. Под конец он опомнился: — Кстати, а вы-то зачем сюда пришли? — Я пришла сюда, Кевин, потому что мне был голос! — Пухлая фигура Сейди выплыла из темноты, словно огромный желтый шар. Она остановилась сбоку от Мередит. — Меня позвали священные камни, потому что им грозила опасность. И вот я здесь, и ты должен мне подчиняться. Положи ружье! Кевин сдавленно всхлипнул. Когда небо распорола последняя вспышка молнии, они увидели, как он повернулся, словно для того, чтобы убежать. Но он не убежал, а, испустив ужасный вопль, подпрыгнул в воздух, как будто его ударило током, скорчился и упал. Раздался оглушительный грохот выстрела… Глава 23 Немедленно составим завещанье… У. Шекспир[14] — Не знаю, что случилось, — сказала Мередит. — Могу лишь описать все, что я видела, и объяснить, что там, по-моему, произошло. — Что ж, ясно, — кивнул Рори Армитидж. В гостиной Уинн толпились люди. Все они приехали по предложению Маркби. — В воскресенье мы уезжаем, — объяснил он Мередит. — Не хочу оставлять за собой шлейф слухов и кривотолков. Их в деревне и без нас хватало. Мы обязаны прояснить обстановку раз и навсегда и во всем разобраться. Без помощи Уинн мы не обойдемся. Будет лучше, если все соберутся здесь, потому что ко мне все местные относятся с опаской. Барнетт уж точно не придет, если получит приглашение лично от меня. Но он был лечащим врачом Оливии, кое-что получил по ее завещанию. Кроме того, он был у Рори, когда нашли голову Эрни. Я хочу, чтобы он тоже послушал. Так что пусть его пригласит Уинн, если она не против. — Уверена, она не будет против, — сказала Мередит. — Ей не терпится узнать все подробности дела. Итак, у Уинн собрались Рори с женой, Мередит, Алан, сама Уинн и Том Барнетт. Миссис Барнетт тоже приглашали, но она отказалась под предлогом того, что у младшенького режутся зубки. Не явился и Макс Кромби. Подрядчик сослался на неотложные дела. После двух дней дождя небо расчистилось и засияло солнце. Было, правда, сыро, и краски немного поблекли, но все же сверху на землю лился приятный солнечный свет. В теплых лучах нежился Нимрод, подобрав передние лапки и распластавшись на животе. Прислушиваясь здоровым ухом ко всем интересным звукам в комнате, он одновременно следил за тем, что происходит на улице. Время от времени, когда в поле его зрения попадала собака, птица или — проклятье! — другой кот, он бил обрубком хвоста по своей подстилке. Уинн достала домашнее вино, уже гости не по одному разу приложились к нему. Каждый, тоже неоднократно, провозгласил, что вино вышло на славу. Под влиянием выпитого все расслабились и удобно расположились в креслах, вспоминая недавние события, особенно их неожиданное завершение. — Кевин, бедняга, и так ужасно перепугался, когда неожиданно объявилась Сейди и принялась его усовещивать. Вид у нее был… мягко скажем, необычный; тогда она совсем не была похожа на ведьму. В своем желтом плаще и зюйдвестке она больше напоминала рыбака… — вспоминала Мередит. Она ненадолго задумалась. — И меня она тоже в первый момент сильно напугала. Я даже не подозревала, что она стоит у меня за спиной! Бедный Кевин растерял остатки разума. Он ведь в самом деле верил, что Сейди обладает какой-то волшебной силой. Добавьте темноту, молнии и все остальное… Нервы у него были натянуты как струны. Насколько я понимаю, он собрался бежать, но забыл, что стоит совсем близко к Стоящему Человеку. Разворачиваясь, он задел камень плечом. Но Кевину, видимо, в его помешательстве показалось, что это сам камень придвинулся к нему и тронул его. Он подскочил — как подскочил бы любой из нас на его месте; он решил, что кто-то тронул его за плечо, упал… и все. Он лежал на земле, трясясь и плача. Сейди схватила ружье. Я подняла Кевина на ноги и привезла сюда в моей машине. В машину к Сейди он не сел бы ни за что на свете. Все время лопотал, что камень отомстил ему, а он ведь вовсе не собирался осквернять святое место. — Бедняга? — проворчал Маркби. — Да он ведь запросто мог тебе голову снести! Мередит отнеслась к произошедшему философски. — Но не снес же, так зачем беспокоиться? К сожалению, пуля отколола кусок от второго камня — Жены. Сейди ужасно огорчилась; вряд ли будет довольна и Комиссия по охране исторических зданий и памятников.