Я слежу за курсом ведущего дрона, пытаясь угадать, куда он летит. И понимаю, что цель у нас одна. Самый нижний водопад. Я подплываю к огромному валуну и хватаюсь за него рукой, но, не рассчитав скорость, врезаюсь в камень коленкой. Вскрикнув от боли, я выпускаю ручонку Вокси и хватаюсь за ногу. К счастью ремни от сумки плотно обхватывают меня за пояс, и я вижу, что мальчик отчаянно держится за ремень. Я отпускаю коленку, чтобы удостовериться, что с ним всё в порядке, и меня пронизывает боль. Я машу сумкой, подталкивая нашу цепочку к песчаному берегу. Сума вылезает на сухую землю и по одному вытаскивает на берег Пушинку, Рыжего и Вокси. Цепочка разбита, и я остаюсь у камня одна. Сума тянет меня за сумку. – Отпусти руки, Зетта-один, – говорит она. – Пожалуйста. Я открываю глаза, и вдруг до меня доходит, что она до сих пор не знает моего имени. Я отрываюсь от камня и бросаюсь к ним, а течение пытается смести меня назад в реку. Сума и Вокси тянут за ремни сумки, а Пушинка и Рыжий пытаются удержать «спасателей» на берегу. Наконец, несмотря на течение, меня вытаскивают на сушу. Мокрые с головы до ног, мы лежим на земле и кашляем. Дроны летят к вершине горы, где с уступа льётся ледяная вода. Они разделились на группы, переплетаясь между собой. Из баков с тошнотворным шипением извергается ярко-зелёный туман. У меня сжимается сердце. Я ведь тоже к этому причастна. Зелёный туман, который мы принесли, окрашивает оранжево-фиолетовое небо Сагана в отвратительный коричневый цвет. Я думаю о том, как высоко летают дроны. Их едва видно, они достаточно далеко, и нам ничего не угрожает. Пока. Огромные листья рощи мягко качаются на ветру, приглашая заглянуть внутрь. – Всё нормально? – спрашивает Сума. Я киваю. Вру. – Что они, по-твоему, делают? – спрашивает она, глядя на небо. Я пожимаю плечами. Опять вру. Я тоже пытаюсь встать, но коленка не даёт. Пока я ковыляю за остальными в рощу, Вокси держит меня за руку. Высоко над кронами деревьев шмыгают в листве птицы… или крылатые ящерки. Земля покрыта пористым одеялом мха, с каждым шагом будто ступаешь на подушку. Валуны разбросаны по всей рощице, словно упавшие на землю спелые фрукты. Мы находим дерево и садимся вокруг него близко друг к другу. Я уже вижу, как под костюмом пухнет колено. Я смотрю на крону с листьями, похожими на слоновье ухо. Укрыться в роще – всё равно что спрятаться в кровати под одеялом. Но точно так же, лёжа под одеялом, вы в курсе: напади кто-нибудь, вам не спастись. Сума выжимает толстовку. – Что будем делать? Я смотрю, как вдалеке опускается на планету тёмная дымка, и прихожу в ужас. Шлем есть только у Вокси, и хотя дымка далеко, ветер скоро донесет её до нас. Я качаю головой. С этим ничего не поделаешь. Нужно хотя бы найти лагерь первоприбывших. Что там может нам помочь? Я никак не могу представить, что Вокси проведёт большую часть жизни в шлеме и защитном костюме. Рыжий растирает ладонями плечи. – А не связаться ли нам с Коллективом? Сума прищуривается. – Эпсилон-пять ясно выразился насчёт выполнения приказаний Зетты-один. Если не согласны, я сама доложу о вас Ниле. Рыжий сглатывает и откидывается к стволу дерева, прячась от Сумы. Мы выглядываем из-под зелёного навеса. Словно легион убийц, покидающий место кровавой резни, дроны собираются в организованный отряд. Превратившись в сплошную тёмную массу, они устремляются обратно на север. Сума бочком подходит ко мне и говорит краешком рта. – Когда отправляемся? Положение – хуже не придумаешь. Мы не можем идти к лагерю, пока я не пойму, что яд рассеялся. И задерживаться надолго нельзя – вернутся ураганные ветра, тогда не укроют ни тонкие стволы деревьев, ни валуны. Я не хочу рассказывать Суме о яде. К чему её пугать? Помешать мы всё равно не в силах. – Скоро, – отвечаю я. Коричневое небо снова становится огненно-оранжевым и ярко-розовым. Мы все сидим. Через несколько минут Рыжий уже храпит. Пушинка укладывается на бок, чтобы вздремнуть. Я бы всё отдала, чтобы стереть воспоминание о дронах и о том, что произошло. Вокси лежит на спине, рассматривая сквозь стекло шлема летающих в кроне маленьких ящериц. Сума сидит передо мной, прислонившись к дереву и скрестив по-турецки ноги. Серебристый рог торчит из длинных прядей тёмных волос. – Меня зовут Сума, – сообщает она. Мои веки горят, и слёзы текут горячие, как из кипящего чайника. Я вытираю нос, даже не стыдясь, насколько это неприлично. – Знаю, – отвечаю я, понимая, что ещё не называла её по имени. – А меня – Петра. – Петра, – повторяет она. – Спасибо тебе, Петра. У неё дрожат губы, и я подозреваю, что она каким-то образом догадывается о неизбежной правде о судьбе матери. – Зетта-один? – зовёт Пушинка, стуча зубами. – Мне холодно. – И голодно, – бормочет полусонный Рыжий. Я вдруг понимаю, как иногда чувствовали себя родители. Поднявшись, подхожу к границе рощи и смотрю, как меняется цвет неба. Поля отсюда не видно, слишком далеко. Я ковыляю к Рыжему. – Одолжи мне подзорную трубу. Он пожимает плечами, достает её из кармана, протягивает мне и снова закрывает глаза. На границе рощи я навожу трубу чуть ниже водопада и рассматриваю по крупицам. По обе стороны от водопада вдоль скалы разбросаны маленькие пещеры. Я оглядываю открытое поле. Следы яда медленно исчезают. Под водопадом раскинулось зелёное поле, цветом как Литин кактусовый сад. Но это просто луг. За полем снова джунгли. Там нет поселения, о котором говорила Нила. Ни первого корабля «Плеяд». Ни людей. В чём моя ошибка? Кто-то стоит рядом. Поворачиваюсь и вижу Суму. Я протягиваю ей трубу. – Глянь-ка, – прошу я. В этот момент на рог толстовки садится пчела. Не зная, как Сума относится к пчёлам, я быстро отгоняю насекомое. Потом замираю… – Она же… настоящая, – шепчу я. Сума поворачивает голову. – Что? Я вспоминаю мамины слова: пчёлы – это жизнь. Без пчёл нет пищи, а без пищи нет людей. Сума пожимает плечами и берёт трубу. Через мгновение она хмыкает. – Что? – спрашиваю я. Приставив трубу к моему глазу, она показывает в направлении водопада, джунглей с краю, на отдаленную сторону поля. Вместо прямых, как солома, стволов видны сплетённые деревья с листьями, похожими на слоновьи уши. Там плетёная стена. Это неестественно ни для какой планеты. Интересно, сколько там людей? И когда они прибыли на планету? – Что это по-твоему? – спрашивает она. Должно быть, поселение. Однако не видно ни единого человека. Неважно, что произошло, мы опоздали. Их нет. Вдали, из точки, куда направились дроны, появляется корабль-богомол.