— У-у, как здесь жутко, — говорит вполголоса Люси. Из-за шторы выглядывает лицо и скрывается из виду: старший сын Бев Киффин просек, что я его заметила. Жму кнопку звонка, и дверь открывает мальчишка. Тот самый, которого я видела в конце первого визита сюда. Крупный паренек, плотно сбитый, злобное лицо все усыпано прыщами. Возраст точно не определю, но где-то лет двенадцать, может, четырнадцать. — Помню вас, вы тут на днях наведывались. — Награждает меня жестким взглядом. — Ты не ошибся, — отвечаю я. — Может, передашь матери, что пришла доктор Скарпетта? Мне бы ее на пару слов. На его лице промелькнула злорадная улыбка, точно он знает какой-то нехороший секрет, забавный притом. — Ее тут нет. Мать занята. — Жесткий взгляд сам собой указал в направлении мотеля. — Как тебя зовут? — спрашивает парня Люси. — Сони. — Сони, а что произошло с Мистером Арахисом? — как бы между прочим спрашиваю я. — А-а, эта вонючая охламонка, — говорит он. — Я так понял, ее украли. Поверить в то, что кому-то понадобилась старая потрепанная собака, невозможно. И раз уж на то пошло, к незнакомцам она особой любви не проявляла. В крайнем случае я бы согласилась с тем, что ее сбила машина. — Вот как? Печально, — молвит Люси. — А почему ты решил, что ее украли? Тут Сони попался. Он сразу заскучал и пошел плести чушь, вранье на вранье, то и дело сам себя перебивая. — Ну, как-то ночью притормозила машина. Слышу, ну вроде как дверью хлопнули и собака залаяла. И с тех пор — все, как в воду канула. Зак день и ночь хнычет. — Когда именно она исчезла? — любопытствую я. — Ну-у, не знаю, — пожимает плечами. — С неделю. — Ты знаешь, Бенни тоже очень переживал, — комментирую я, внимательно наблюдая за его реакцией. В глазах снова этот отчужденный взгляд. — У нас парни в школе его маменькиным сынком прозвали. Было за что. Вот он и решил с собой покончить. Все так говорят, — сообщает Сони с поразительной бессердечностью. — А мне кто-то сказал, что вы были друзьями... — Люси становится агрессивной с мальчишкой. — Он меня достал, — отвечает Сони. — Постоянно тут торчал с этой уродской собакой. Нет, моим другом он не был. Это Зака приятель да псины той поганой. А я с сосунками не вожусь. Тут взревел и зарокотал мотоцикл. В правом от двери окне показалось лицо Зака: малыш плакал. — А в прошлое воскресенье Бенни, случайно, не приходил? — Решила, что хватит ходить вокруг да около. — После церкви, может быть, забегал? Где-то так в полпервого, в час. Вы хот-доги, кажется, ели? Сони снова попался. Таких подробностей, про еду, он от меня не ожидал услышать и теперь оказался в тупике. Забыв про свою легенду, ради любопытства спрашивает: — А как вы узнали про хот-доги? Он хмурится: мотоцикл, который мы видели несколько минут назад, с рычанием подпрыгивает по грязной подъездной дорожке, ведущей к мотелю. Водитель направляет машину прямо к нам. На нем кожаный костюм, красный с черным, лицо скрыто темным шлемом с тонированным щитом. И все-таки что-то в нем знакомое... Тут меня словно громом поразило. Бог ты мой! Джей Талли останавливается, легко перекидывает ногу через объемистое седло. — Сони, марш в дом, — командует Джей. — Сейчас же. — У него холодная, уверенная манера говорить, точно ребенка этого он очень хорошо знает. Сони скрывается в доме, прикрыв за собой дверь. Малыш за окном исчез. Джей снимает шлем. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Люси, а я тем временем замечаю вдалеке Бев Киффин, направляющуюся к нам с ружьем наперевес. Идет со стороны мотеля, где она, надо полагать, была вместе с Джеем. Мигом в голове пронеслось: тревога! Эх, как же я сразу не догадалась. Вот Джей расстегивает молнию тяжелой кожаной куртки, миг — и он лениво поигрывает перед нами пистолетом. — Господи, — говорит Люси. — Ради Бога, Джей. — Зря ты сюда притащилась, — обращается он ко мне спокойно, с холодцой в голосе. — Зря. — Машет дулом, указывая на мотель. — Пошли поболтаем. Бежать некуда. Если я припущу, он Люси застрелит. Или меня в спину. Джей Талли поднимает оружие и наводит его Люси в грудь, попутно расстегивая ее напузник. Уж он-то, как никто другой, знает, что там внутри. Забирает мой рюкзачок и лапает меня, стараясь не пропустить ни одной интимной подробности: хочет унизить, поставить на место, смакует кипящую в Люси ярость. — Не надо, — тихо говорю ему. — Джей, еще не поздно, остановись. Он улыбается, сатанинская злоба играет на лице, которое вполне может принадлежать греку. Или итальянцу. Или французу. К нам приближается Бев Киффин и, прищурив глаза, смотрит на меня. На ней та же куртка в красную клетку, которую я видела в прошлый раз, волосы всклокочены, будто она только что поднялась с постели. — Ну-ну, — говорит хозяйка мотеля. — Кое до кого, похоже, плохо доходит: вас здесь не ждут, не понятно? — Взгляд ее скользит к Джею и задерживается на нем. Без слов ясно, что эти двое любовники, и все, что он мне рассказывал, все до единого слова, обращается в миф. Теперь понятно, почему агент Джилисон Макинтайр пришла в замешательство, когда я сказала, что муж Бев Киффин — водитель грузовика в «Сухопутных грузоперевозках». Макинтайр работала под прикрытием. Она вела бухгалтерию компании. И если бы среди сотрудников был некто Киффин, эта фамилия нет-нет да и проскочила бы где-нибудь. Единственная связь с этим бандитским муравейником, так называемой «компанией грузоперевозок», — ухмыляющаяся мне в лицо женщина. Контрабанду наркотиков и оружия они осуществляют через клан Шандонне. Вот ответы, которые я так жаждала получить; жаль, нашлись слишком поздно. Люси подходит по мне вплотную, на застывшем лице не прочесть ни мысли. Она не демонстрирует чувств. Нас ведут под дулом пистолета мимо ржавых домов-автоприцепов, которые, как мне кажется, пустуют не без причины. — Лаборатории, что ли? — обращаюсь к Джею. — Изготавливаете наркотики, да? Или просто храните винтовки, которые потом окажутся на улице и будут стрелять в невинных? — Заткнись, Кей, — мягко говорит он. — Займись ею, Бев. — Он указывает на Люси. — Подбери подходящий номер и устрой со всеми удобствами. Губы Киффин тронула улыбка. Прикладом она подталкивает Люси в филейную часть. Мы уже подошли к мотелю, и я всматриваюсь в припаркованные на стоянке машины: ни следа человеческого существования. В голове вспышкой мелькнуло лицо Бентона. Сердце бешено стучит, в мозгу проносится осознание страшной правды: Бонни и Клайд. Так мы называли Кэрри Гризен с Ньютоном Джойсом. Парочка убийц. И все это время мы были совершенно уверены, что они повинны в смерти Бентона. При этом точно не зная, с кем именно у него была назначена в тот день встреча. Почему он поехал один и никого из нас не предупредил? Воробьем он был стреляным, так с чего вдруг ему совершать подобный промах? Судебный психолог-эксперт никогда бы не согласился на встречу с Кэрри Гризен или Ньютоном Джойсом. Или даже с незнакомцем, если бы тот располагал информацией. Потому что Бентон никогда бы не доверился постороннему, якобы имеющему ценные сведения, находясь в городе, где пытался выследить хитрую дичь, серийную убийцу Кэрри. Я остановилась на парковке: Киффин уже открывает дверь и пропускает вперед Люси, та входит в один из номеров. Четырнадцатый. Дверь захлопывается, племяшка даже не оглядывается. — Это ведь ты убил Бентона, Джей. — Я уже не спрашиваю: я знаю. Он опускает руку мне на спину, нацелив пистолет, останавливается позади и просит самой открыть дверь. Мы входим в номер пятнадцать, тот самый, который показывала Киффин, когда я поинтересовалась матрасами и бельем, бывшими в ходу в этом гадючнике. — Вы с Брэй, — говорю ему. — Поэтому она и посылала письма из Нью-Йорка, чтобы казалось, будто они от Кэрри. Словно бы та отсылала почту из Керби. Предатель закрывает дверь и, устало махнув пистолетом, будто мое общество его утомило, бросает: — Садись. Поднимаю взгляд на потолок, вижу рым-болты. Интересно, где он держит свою сушилку и постигнет ли меня участь остальных обожженных. Я стою, застыв около комода с гидеоновской Библией. Она пока не открыта ни на какой странице: ни о тщеславии, ни о чем-либо другом. — Просто хотела удостовериться, что переспала с убийцей своего любовника. — Смотрю прямо на злодея. — Ты и со мной расправишься? Ну давай. Знаешь, только я уже давно мертвец, с тех самых пор, как ты подписал приговор Бентону. Так что можешь убить меня дважды, Джей. — Удивительно, но мне совсем не страшно. Я смирилась. Только за Люси душа болит, и я все вслушиваюсь: когда эти стены потрясет гром выстрела. — А нельзя ее в наши дела не втягивать? — спрашиваю я, не уточняя; Талли прекрасно понимает, кого я имею в виду. — Я твоего мужика не убивал, — говорит он. Лицо у него омертвело: передо мной человек, который может запросто подойти к президенту и застрелить его в упор. Бледная, без всякого выражения, маска зомби. — Это Кэрри со своей любимой образиной. Мое дело было звякнуть. — Звякнуть? — Да, я позвонил и договорился о встрече. Тут ничего сложного. Я же агент, — со смаком растягивает последние слова. — С меня взятки гладки, дальше все было в руках Кэрри с ее дружком, Резаной Мордой. — Значит, ты просто подставил Бентона, — говорю я. — Скорее всего и Гризен сбежать тоже ты помог. — Ей особой помощи не требовалось. Так, самую малость, — отвечает он без малейшей интонации в голосе. — С психами часто такое происходит. Вот и ее не миновала нелегкая: дорвалась до товара и загадила свои и без того гнилые мозги. Начала крутить собственные делишки на стороне. Много лет назад. Если бы ваши не решили эту проблему, мы бы сами с ней разобрались. Давно пора было пустить в расход эту крысу. — Ты, надо думать, тоже в семейном бизнесе? — пронзаю его взглядом. Талли облокотился на дверь, поигрывает пистолетом — что меня бояться? Я же стою напротив, как натянутая до предела струна — еще чуть-чуть, и лопнет. Жду, прислушиваюсь к малейшему шороху в соседней комнате. — А тех, что Шандонне разделал? Ты со многими сначала переспал? — Тряхнула головой. — Нет, просто интересно, ты сам его угощал или он тебя выслеживал и расправлялся с остатками пиршества? Талли впился в меня взглядом: видать, задело за живое. — И знаешь, ты ведь слишком молод для Джея Талли, кем бы он ни был, — говорю дальше. — Джей Талли без второго имени. И в Гарвард ты не ходил, и вряд ли жил в Лос-Анджелесе, во всяком случае, не в детстве, как ты мне сказал. Он ведь брат тебе, да, Джей? Эта ужасная генетическая аномалия, урод, который называет себя Оборотнем? Твой родной брат. У вас ДНК так сходны, что при рядовой проверке вас можно принять за однояйцевых близнецов. Ты знал, что ваши гены при обычном сканировании идентичны? На уровне четырех проб вы совершенно одинаковы, одно и то же лицо. Как он разозлился! Наш красавец прекрасно знает себе цену; ой как не по вкусу пришлась ему мысль, что его ДНК даже отдаленным образом сходна с генной спиралью столь уродливого и безобразного существа, как Жан-Батист Шандонне. — А труп в грузовом контейнере? Тот, который мы не без твоей помощи приняли за брата Жан-Батиста, Томаса? У них тоже много сходных пунктов, да не так, как у вас. Ты ведь сперму оставил в теле Сьюзан Плесс перед тем, как над ней жестоко надругались. Томас — ваш родственник? Не брат, а кто? Кузен? Ты его тоже собственноручно уделал? Сам топил его в Антверпене или Жан-Батист подсобил? И в Интерпол ты меня выманил не потому, что тебе помощь по делу понадобилась. Просто хотел выяснить, много ли я знаю. Убедиться, что мне неизвестно, до чего докопался Бентон. А веревочка-то вилась: ты — Шандонне. Ведь ты заправлял отцовскими делами, да? Видно, затем и стал работать на правоохранительные органы: как же, персональный шпион, секретный говнюк... Господи, да сколько же ты спецопераций под откос пустил? Все знал: что, где, когда — все планы. И играл за спинами. Качаю головой. — Отпусти Люси, — говорю я ему. — Сделаю все, что попросишь. Только отпусти ее. — Не могу. — Он даже не пытается опровергать обвинения. Талли бросает взгляд на стену, будто способен видеть сквозь нее. Наверняка гадает, что же происходит в соседней комнате, почему так тихо. Нервы напряжены до предела. «Господи, пожалуйста. Пожалуйста, Боже. Пусть она умрет быстро. Только бы не мучилась». Подлец поворачивает запор, накидывает дверную цепочку. — Раздевайся, — говорит он, больше не обращаясь ко мне по имени. Куда легче убить обезличенное существо. — Не волнуйся, — нелепо добавляет Джей. — Я не собираюсь ничего делать. Просто надо кое-что изобразить. Поднимаю взгляд на потолок. Он знает, что у меня на уме. Бледное лицо взмокло от пота, он выдвигает ящик комода, вынимает оттуда несколько рым-болтов и красного цвета сушильный пистолет. — Зачем? — спрашиваю я. — Почему именно их?