Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 8 из 40 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Все спокойно? – Как в могиле, – заявил Келли. – В вигвамах горят костры. Но для чего они понадобились им в такую жаркую ночь, право не знаю. – Для освещения, вероятно. – Сэр?.. – Нет, ничего, – вздохнул Мюррей. – Для освещения, сказали вы? Может быть, чтобы осветить их черным душам дорогу в преисподнюю? – Сержант, – каким-то странным тоном сказал Мюррей, – завтра будет бой. Вы довольны, я думаю? – Сэр?.. – Я сказал: вы довольны, что завтра будете убивать, не правда ли? – Никогда не рассматривал бой с этой точки зрения, сэр, – сказал Келли смущенно. – А с какой же? – За это хорошо платят. А бывает работа и похуже. – Ступайте и поспите, сержант, – сказал Мюррей, вздохнув, и, когда солдат ушел, встал с кровати и вышел. Как и говорил сержант, в неярких отблесках костров все еще вырисовывались силуэты вигвамов. Небо было черное и беззвездное, а нестерпимая духота предвещала дождь в ночь или наутро. Минуя часовых, Мюррей шел по гребню холма, пока не очутился возле пушки. Артиллеристы лежали под повозкой со снарядами и громко храпели. Мюррей приложил руку к влажному, холодному стволу пушки, а затем, не вытирая, провел ладонью по лицу. Он ходил взад и вперед, пока не выкурил двух трубок. Изредка тишина ночи нарушалась глухими раскатами грома, следовавшими за белыми вспышками молний. Первые две вспышки были для Мюррея неожиданными, но при третьей он внимательно поглядел на индейскую стоянку: ему показалось на миг, что в середине ее мелькнул одинокий верховой. Он спросил одного из часовых, но солдат не видел ничего. Мюррей вернулся к себе в палатку. Он сел на край койки, закинув ногу за ногу и играя шпорой. Дождя все не было. Он просидел так, пока в палатку не просочился серый, влажный рассвет. Тогда он пошел к Уинту и разбудил капитана. – Проснитесь, уже утро, – хрипло сказал он. – Пора выходить. Уинт сел, протирая глаза: – В чем дело? Что за черт, Мюррей, ведь еще темно! – Уже утро. Вставайте, я хочу сделать обход, и лучше, если бы вы не спали во время моего отсутствия. – Да ведь все спокойно, – сонно пробормотал Уинт, ощупью отыскивая сапоги. – Что-то уж слишком спокойно. Я пойду вниз. – Это безумие! Почему вам не подождать? Мюррей пожал плечами. Он не собирался идти на стоянку один: страх заставил его бросить этот вызов полупроснувшемуся Уинту. А сейчас ему ужасно захотелось выпить. Он отправился к себе в палатку, отыскал в походном мешке до половины наполненную фляжку и выпил почти все. Набив рот мятными лепешками и захватив бутылку, он вышел. Миновав часовых, он зашвырнул ее в кусты. Затем пошел дальше. Проходя через влажные заросли, он промочил себе бриджи. Маленькая лощина была полна мглы, и вскоре он мог разглядеть вигвамы, выступавшие из мягких, пухлых клубов тумана. Почти со всех вигвамов были сняты шкуры. Торчали только остовы из жердей, напоминавшие скелеты. Он не удивился, обнаружив пустую стоянку. Скорее он был поражен собственной глупостью. Как это он не разгадал их простой уловки: оставить огни в половине вигвамов, снять шкуры с остальных, обернуть копыта лошадей чем-нибудь мягким и спокойно уйти со стоянки! Когда именно это случилось?.. А теперь расхлебывай… Вдруг Уинт учует запах виски и донесет об этом? Мюррей закурил трубку: табак отобьет вкус выпитого виски; он надеялся, что заглушит также и запах. Он прошел через всю стоянку. Туман поредел, растянувшись волнистыми легкими прядями. Мюррей заглянул в вигвамы, где еще тлели остатки костров, и с любопытством принялся рассматривать брошенный их обитателями скарб: есть что-то трогательное в местах, только что покинутых людьми. Никогда еще шайены не были для Мюррея такими реальными и живыми, как сейчас. Он поймал себя на том, что поднимает то одну, то другую вещь: расщепленный лук, которого уже не стоило брать с собой; маленькую куклу, сшитую из оленьей шкуры, искусно и изящно разукрашенную бусами; стоптанные мокасины; лучину для растопки… Он представил себе и другое течение событий: пушку, осыпающую снарядами стоянку; кавалеристов, несущихся через гребень; поддавшихся слепой ярости людей, в которых стреляют, – ярости, заставляющей убивать всех и все: лошадей, ребят, женщин. А ведь в обычное время это простые и достойные люди. Ему рассказали о жестоком избиении шайенов у Сэнд-Крика, и он по-детски радовался, что ему не придется принимать участие в такой же бойне. Возвращаясь в лагерь, он с удивлением заметил, что даже напевает что-то под нос. Вот теперь он устал; хорошо бы лечь и поспать. Поднимаясь на гребень, Мюррей встретил Уинта. Облака рассеялись, и солнечные лучи заливали лощину. Капитан Уинт, поглаживая маленькие черные усики, растерянно глядел на разоренные вигвамы. – Бежали, – заявил Мюррей. – Все? – До одного. Как им удалось добиться, чтобы не заржала ни одна лошадь, – не постигаю! Индейцы хитры, как дьяволы, когда имеют дело с лошадьми. – Надо было ночью захватить их! – с досадой сказал Уинт. – Чтобы нам попало за убийство женщин и детей? – С индейцами иного выбора нет. – Будьте добры, составьте рапорт, а я вздремну. Я плохо спал эту ночь, – сказал Мюррей. Полковник Мизнер только что кончил завтракать и направился через плац к конюшням. Никаких сообщений от эскадронов «А» и «Б», посланных к Коттер-Крику, не поступало, а они должны были уже вернуться со своими пленными. И Мизнер даже начал немного тревожиться. Он намеревался было съездить верхом в Дарлингтон, чтобы узнать, не получил ли агент Майлс новых распоряжений от начальника управления по делам индейцев или из Вашингтона, но затем решил подождать донесений от своих офицеров. Придя в конюшню, он осмотрел лошадей и приказал седлать через час его вороную кобылку Дженни. Возвращаясь к себе, он увидел солдата Энджелуса, въезжающего в ворота на загнанной лошади. Мизнер продолжал свой путь, скрывая нетерпение, хотя и знал, что если бы ночью произошел бой, Мюррей послал бы ему рапорт. Он уселся у себя на веранде и, закурив сигару, спокойно смотрел на Энджелуса, спешившего через плац. Солдаты сходились на утреннее ученье, но, понимая, что случилось что-то важное, стали собираться маленькими группами, поглядывая то на полковника, то на покрытого пылью Энджелуса. – Донесение от капитана Уинта, сэр, – тяжело дыша, сказал Энджелус. Мизнер взял донесение, но прежде чем прочесть его, крикнул капитану Трибоди: – Пусть люди не слоняются по двору, капитан! Быстро прочитав донесение, он сказал Энджелусу: – Пойди поешь и вернись сюда. Расскажешь, что произошло. Подожди… Не знаешь ли ты – сделал капитан Мюррей попытку захватить прошлой ночью индейцев или нет? – Я не думаю, сэр. Мизнер пошел в канцелярию и здесь вторично перечел донесение. В результате все возрастающего гнева его первым побуждением было вернуть эскадроны «А» и «Б» обратно в форт и арестовать Мюррея за преступную небрежность, допущенную перед лицом врага. Но после короткого размышления он решил, что нельзя доводить это дело до военного суда – слишком много всплывет сомнительного. Во-первых, обязан ли он был арестовать индейцев или ему просто следовало не допустить их ухода из резервации? А во-вторых, что произошло бы, если бы Мюррей решился обстрелять из пушки индейскую стоянку? Сведения об избиениях индейцев каким-то путем неизменно попадали в газеты восточных штатов, и давление общественного мнения на Вашингтон не раз губило карьеру честолюбивых офицеров. Однако при данной ситуации задача значительно упростилась. Шайены покинули резервацию, и его долг – вернуть их. И если эту операцию проделать толково, без лишнего шума и тем предотвратить новую индейскую войну, то очень возможно, что вместо полковника Мизнера окажется генерал Мизнер. Все же действовать осмотрительно – самое правильное. Если он посоветуется с Майлсом, а потом дело пойдет неудачно, можно будет переложить ответственность на чиновников из управления. И когда Энджелус вновь появился, Мизнер уже сидел верхом на лошади. Они вместе отправились в Дарлингтон. Агент Майлс взволнованно выслушал сообщение полковника Мизнера о событиях прошлой ночи у Коттер-Крика. Когда рассказ был окончен, Майлс, покачав головой, пробормотал: – Но это очень плохо. Они не смели покидать резервацию. – Мало ли что, – заметил полковник. – И все же я не понимаю, как это произошло… У вас там два эскадрона? – Ведь это ваша тактика – выжидать, мистер Майлс. Мои офицеры не могли взять на себя ответственность за ночной орудийный обстрел стоянки. Если бы вы дали нам возможность раньше арестовать этих воинов, так бы не случилось. А при теперешнем положении вещей нам остается одно: отправиться за ними и привести их обратно. – Да, их нужно привести обратно, – неуверенно сказал Майлс. – А вы учли, что получится, если все это попадет в газеты? – Я сделал все, что мог, – уныло заявил Майлс. – Что еще я мог сделать? – Вы подпишете приказ об их аресте? Майлс уставился на полковника, а затем опустил глаза на конторку и на свои руки, нервно теребившие листок бумаги. – Они не покорятся, – сказал он. – Не покорятся, согласен. Но если их не приведут обратно, как это повлияет на другие индейские племена, живущие у вас в агентстве? – Я подпишу, – вздохнул Майлс. – Вот и хорошо! – Полковник сразу оживился и деловито заговорил: – Я немедленно отправляю за ними два эскадрона, и в одну неделю все будет сделано. Кроме того, я протелеграфирую в военное министерство в Вашингтоне, чтобы они подтвердили ваш приказ… Сколько индейцев у Тупого Ножа? – Около трехсот, – уныло сказал Майлс. – Восемьдесят пять или девяносто мужчин, остальные – женщины и дети. Некоторые из них больны, я думаю – даже многие.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!