Спустя полчаса подруги остановились перед дверью в гостиную. София сжала руку Евы. – Нет ничего хуже, чем пророк Даниил, стоящий перед львами во рве, правда? И он выжил. Прежде чем Ева смогла ответить Софии, что ее слова не помогают, лакей открыл дверь, и они вошли. Три пожилые дамы, беседовавшие за чашкой чая, подняли на них глаза. – Мама, – сказала София, подходя к миссис Сейнт-Джон. – Позволь мне познакомить тебя с одной из моих подружек невесты, Евой Харлоу. Приблизившись, Ева улыбнулась, чувствуя себя так, словно ее представили Королеве. – Так приятно с вами познакомиться, миссис Сейнт-Джон! Взгляд голубых глаз скользнул по девушке, но узнавания в них не вспыхнуло. Ева крепко сжала колени, ощущая, что они вот-вот подогнутся от облегчения. Представив Еву всем остальным, София показала ей жестом, что им следует сесть на небольшую кушетку возле миссис Сейнт-Джон. – Я так счастлива, что вы здесь, – сказала мать Софии, когда горничная в форменной одежде принесла чай и гостям предложили маленькие пирожные. – Возможно, вы сумеете уговорить Софию исправить вырез на ее платье. Я пыталась объяснить ей, что он слишком глубокий для юной леди из приличной семьи, но она, кажется, пропустила все мимо ушей. Портниха оказалась совершенно бесполезна, учитывая то, сколько мы ей заплатили. Я просила ее поднять вырез, но она не сделала, как ей было сказано. – Да она, скорее всего, даже не понимает правильную английскую речь, – заявила одна из женщин, чье имя Ева уже успела позабыть. – Радуйся тому, что она не оставила грязных отпечатков на белом шелке. Кто знает, в чем она копалась до этого! Кусок пирожного застрял в горле Евы. Она попыталась протолкнуть его, глотнув чая. Трясущимися руками – так, что едва не уронила, – Ева поставила чашку на блюдце с чересчур громким стуком. Она почувствовала на себе три пары глаз, но смогла удержать улыбку на губах и сделать вид, что все нормально. – С радостью посмотрю, – произнесла она, ища взглядом помощи у Софии. – Это легко можно исправить. – Мама, ну что за вздор, – вмешалась в разговор София. – Вырез довольно скромный. Осмелюсь предположить, что Дэвида он не шокирует, а мне важно только его мнение. Миссис Сейнт-Джон, потягивая чай, приподняла бровь, задержала ненадолго взгляд на Еве, а затем повернулась к дочери. – Я не согласна. У тебя есть два достойных брата. И важно, чтобы твоя репутация не была запятнана, так как это плохо отразится на них. К слову, дочь леди Дункан, Аурелия, почтит нас своим присутствием за сегодняшним ужином. Я надеялась, что Грэм приедет вовремя. Я уже распорядилось, чтобы их именные карточки поставили рядом. Леди Дункан – дама, чье имя Ева забыла, – улыбнулась, обнажив немного выступающие зубы. – Было бы чудесно, если бы наши семьи объединились через этот брак, не правда ли? – Несомненно, – согласилась миссис Сейнт-Джон, и ее взгляд снова переместился на Еву. Словно предвосхищая дальнейшие расспросы, София резко поднялась. – Леди, прошу нас извинить, у нас еще столько дел. Ева тоже встала и, попрощавшись со всеми, вышла вслед за Софией из комнаты. Они не останавливались, пока, пройдя по нескольким коридорам, не вошли в пустую комнату. – Ты в порядке? – озабоченно спросила София. – Да, все хорошо. Спасибо, что спасла меня. – На самом деле это я должна тебя благодарить за то, что ты спасла Грэма от такой, как Аурелия Дункан. У нее материнские зубы и пустая голова. Грэм избегает ее с самого ее дебюта два года назад, когда наши матери начали сводить их. Мне кажется, это одна из причин, почему он поехал в Бирму. Ева припомнила слова Грэма о причине такого далекого путешествия. Про что-то общее между ними. Про жажду стать кем-то бо́льшим, чем от нас ждут остальные. – Возможно, – сказала вместо этого Ева. – Так гнусно получилось, правда? – спросила София. – Гнусно, но я пережила это. И все уже закончилось. – Так и есть. А теперь предлагаю подняться наверх и отдохнуть перед тем, как к ужину прибудут остальные гости. Их будет немного, так как отец все еще болен, но мне нужно будет хорошо выглядеть. Приедут родители и сестра Дэвида, они будут от тебя в восторге. Позабочусь, чтобы тебя посадили с ними рядом. Я не могу поменять твою карточку с карточкой Аурелии, иначе мама заподозрит неладное. А ты ведь знаешь, что Грэму кроме тебя больше никто не нужен. Ева кивнула. – А Дэвиду – только ты. На щеках Софии расцвел премилый румянец. – Значит, мы в хорошей компании. Они взялись за руки и, выйдя обратно в коридор, прошли мимо горничной, которая, стоя на коленях возле разбитой вазы, собирала воду и осколки. Ева хотела улыбнуться ей, но остановилась, когда заметила, что София прошла мимо с таким видом, словно там вовсе никого не было. Отведя взгляд, Ева поспешила вслед за подругой, и ей казалось, что звук щетки преследовал ее до тех пор, пока София не закрыла за ними дверь. * * * Мистер Сейнт-Джон на пятничном ужине отсутствовал. Грэм занял его место во главе стола, так как Уильям проходил подготовку в Королевских ВВС и пропускал все свадебные выходные. Грэму и Еве не удалось поговорить, а Аурелия завладела его вниманием в течение всего ужина, но как только заиграл оркестр, Грэм пригласил Еву на первый танец, за что заслужил осуждающий взгляд матери. Ева надеялась, что миссис Сейнт-Джон отвлечется на других гостей и не заметит, как Грэм смотрит на нее. Не то чтобы это имело какое-то значение. Пока она в объятиях Грэма, ничто вообще не имело значения. Двери на террасу были открыты, позволяя танцорам вальсировать и снаружи и внутри бального зала. Грэм под мелодию Begin the Beguine вывел Еву из зала, и они продолжили танцевать на террасе. Звуки оркестра и теплый ночной воздух ласкали ее голые плечи. Ева улыбнулась ему. – Я скучала по тебе. Можно тебя спросить, чем ты занимался во Франции? – А разве недостаточно знать, что я скучал по тебе? – На сегодня достаточно. Просто невыносимо быть без тебя, зная, что ты где-то далеко. А по ночам тяжелее всего. Его глаза блеснули в лунном свете. – Даже когда тебе снится, что мы вместе в нашем доме у моря? – Даже тогда, – прошептала она. Она положила руки ему на плечи, чтобы притянуть его поближе. Он поморщился, и она отстранилась. – Что-то не так? – Нет, все в порядке. Просто небольшая авария. Ты знаешь этих французов – никогда не смотрят, куда едут. – Он улыбнулся, но его глаза скрывала темнота. – Небольшой синяк, вот и все. – Слава Богу, – проговорила Ева, вдыхая его запах. – Невыносимо знать, что тебе больно. – Я знаю. Обещаю, в будущем буду очень осторожен. Звуки оркестра стихли, но они продолжали кружиться под собственную музыку. Они танцевали на краю пропасти, и Ева была готова ринуться вниз. Когда он тем же вечером пришел к ней в комнату, она ждала его в темноте, а полная луна светила через окно, окрашивая ее кожу перламутровым светом. Она бросилась к нему, и он поднял ее на руки. – Я не мог лечь спать, не пожелав тебе спокойной ночи, как положено, – сказал он, покрывая ее шею и губы поцелуями. – Как же я хочу, чтобы ты остался. – И я тоже. – Он держал ее так, что их лица почти соприкасались. – Но я бы никогда не опорочил твою честь, любимая. Ты слишком много для меня значишь. Он поцеловал ее, и комната вокруг исчезла, оставив в мире лишь их двоих. После его ухода Ева долго лежала на кровати и смотрела в потолок, наблюдая, как тени двигаются по комнате; представляя, что они с Грэмом вместе; слушая шум волн внизу, под их домом у моря. Глава 21 Лондон июль 1939 года В одной сорочке Ева стояла у открытого окна спальни, стараясь уловить хоть единое дуновение ветерка. Она смотрела поверх террасных домов в сторону Риджентс-Парка, куда из-за жары продолжали стекаться толпы людей, обнажая свою бледную кожу настолько, насколько позволяли приличия. Она поглаживала пальцем дельфина из слоновой кости, которого ей подарил Грэм; ее ноготь запоминал каждый изгиб, каждый желобок фигурки. Она всегда носила его с собой и даже спала, положив на прикроватный столик, чтобы Грэм был с ней рядом. Затянувшись сигаретой, она в полном изнеможении закрыла глаза. После модного показа в Доме Луштак Ева и Прешес обнаружили, что попали в светский водоворот, который нельзя было предвидеть и к которому нельзя было подготовиться. Они стали более востребованы и на работе – от количества частных показов, где требовались именно они, солидно выросли не только их заработки, но и их уверенность в своих силах. Были еще и почти ежевечерние развлечения, и званые ужины с Грэмом – когда он освобождался от работы, – Софией и Дэвидом. Из-за неопределенной ситуации в Европе молодожены отложили свадебное путешествие. Это означало, что София получила возможность организовывать всем личную жизнь, чем она с радостью и занялась. София ни в коем случае не хотела, чтобы Прешес чувствовала себя пятым колесом, поэтому она всегда включала в компанию Александра Грофа, обеспечивая тем самым четное количество гостей за каждой трапезой. Конечно, Еве хотелось, чтобы Прешес входила в эту компанию, но присутствие Алекса всегда казалось ей похожим на муху в супе – он был столь же неэстетичен и неуместен. Хотя, судя по тому, как Алекс шутил и поддерживал беседу на приемах, казалось, только Ева замечала его ничего не упускающие серебристые глаза; только она замечала, как он всегда умудряется сесть рядом с ней, настолько близко, что она могла почувствовать запах крахмала его рубашки. Он был котом, а она – мышкой, ждущей нападения. Алекс присутствовал и на свадьбе, и на приеме в Овенден-Холл, но, к счастью, там было так много гостей и суматохи, что он смог застать ее в одиночестве всего лишь раз, загнав ее в угол в главном зале, когда она возвращалась после того, как помогла Софии переодеться. Он поджидал ее там под предлогом угостить бокалом шампанского. Она собиралась отказаться, пройти мимо, но ей не хотелось привлекать к ним внимания. Не хотела, чтобы прозвучали нежелательные слова, которые бы услышал кто-то посторонний. – Ты великолепна как всегда, Ева. София – красивая невеста, правда? Конечно, тебе она и в подметки не годится.