Юрий не ответил. Вряд ли Мэпплторп осознавал масштаб проведенных им исследований, но Юрию приходилось иметь с ним дело, поскольку после падения Берлинской стены ему понадобились новые источники финансирования, чтобы продолжить свою работу. Целых десять лет он осторожно зондировал почву в Америке. Сначала все казалось безнадежным, но затем политический климат изменился. В результате начавшейся глобальной войны с международным терроризмом стали возникать новые альянсы, заключаться новые союзы. Бывшие враги стали друзьями. Но, что еще более важно, пали границы собственности. Пришла новая эра, а вместе с ней и новая мораль. Броское изречение «Цель оправдывает средства» обрело силу закона. Любые средства. При условии, если это служит всеобщему благу. Правительство Юрия знало это всегда, а вот американцам пришлось учиться, когда суровая реальность прижала их к стене. Юрия вывел из задумчивости Мэпплторп. – Что она делает? – спросил американец, указывая на стекло. Юрий встал. Саша все так же стояла у пюпитра, только теперь в ее руке был не зеленый, а черный фломастер. Ее рука летала вверх и вниз над листом ватмана, рисуя какие-то прямоугольные фигуры, в которых было невозможно угадать какой-либо конкретный образ. Сначала она рисовала в одном углу, затем – в другом. Мэпплторп насмешливо фыркнул. – А вы еще утверждали, что девочка обладает талантом в живописи. – Так и есть. Саша продолжала работать. Большой зеленый прямоугольник, который она нарисовала сначала, постепенно заполнялся черными угловатыми фигурами и зигзагами. Другую руку она держала отставленной в сторону, перпендикулярно к туловищу, которое словно одеревенело. Она как будто пыталась сохранить равновесие, сопротивляясь некоей потусторонней силе. Наконец обе ее руки упали вдоль тела. Она отвернулась от пюпитра, села, скрестив ноги по-турецки, и стала раскачиваться из стороны в сторону. Ее лоб покрывали мелкие капельки пота. Протянув руку, она взяла валявшийся рядом игрушечный деревянный кубик и принялась методично поворачивать его в одну и ту же сторону, будто пытаясь разгадать какую-то головоломку, видимую только ей. Юрий перевел взгляд на ее рисунок. Мэпплторп присоединился к нему. – Что это такое? – спросил он. – Галиматья какая-то. – Нет! – ответил Юрий по-русски, наверное, потому, что был встревожен, очень встревожен. Он поторопился к двери, которая вела в соседнюю комнату. Когда он вошел в детскую, Саша, даже не взглянув на него, продолжала раскачиваться и крутить пальчиками кубик. По опыту Юрий знал, что теперь она еще некоторое время не выйдет из этого состояния. Но о Сашином таланте ему было известно и кое-что еще. Подойдя к пюпитру, он снял с него лист с рисунком. – Что вы делаете? – удивился Мэпплторп. Юрий повернул рисунок на сто восемьдесят градусов и снова прикрепил его к пюпитру. Иногда Саша рисовала вверх ногами. Это не было редкостью для аутистов-савантов. Они часто воспринимали мир совсем не так, как обычные люди. Цифры у них обладали звуками, слова – запахами. Юрий посмотрел на Сашу. Ее блестящие голубые глаза были прикованы к игрушечному кубику. Повернувшись к Мэпплторпу, Юрий увидел изумление на его лице. Американец подошел к рисунку и, будто потеряв дар речи, стал тыкать в него пальцем. Наконец с его губ сорвались слова: – Боже правый… Эта фигура в центре… Она похожа на слона. Юрий посмотрел туда, куда указывал Мэпплторп, и сердце застряло у него в горле. Саша не нарисовала бы такое, если бы кто-то не подтолкнул ее к этому. Именно такие рисунки вывели его на доктора Полка. Рисунки Эспланады, Смитсоновского замка и того места, где Юрий устроил затем снайперское гнездо. Двигаться пришлось быстро, поскольку до появления Полка оставалось всего два часа. Именно два часа – таков был лимит необычайного таланта Саши. Мэпплторп наклонился ближе к рисунку. – Это зал, в котором стоит слон… Мне кажется, я знаю, где это. Я водил туда своего внука всего две недели назад. Это ротонда Музея естественной истории. Юрий наморщил лоб. – Того, который находится на Эспланаде? И того самого, где так долго пряталась сегодня его дичь. Мэпплторп кивнул. Юрий посмотрел в зеркало и увидел только собственное отражение. Неужели Саша почувствовала, что они вернулись туда? И главное, почувствовала ли она глубокую тревогу Мэпплторпа относительно того, что было украдено доктором Полком? Выяснить это можно было только одним способом. Указав на рисунок, Юрий обратился к Мэпплторпу: – Вам следует отправить туда своих людей. Немедленно! 18 часов 48 минут Грей продолжал углубляться в недра музея. Из огромной ротонды с чучелом слона радиоактивный след Полка тянулся вверх по лестнице для посетителей. Ведомый им, Грей поднялся на второй этаж и двинулся дальше. Очень скоро он оказался перед дверью с табличкой, на которой значилось: «СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Грей подергал ручку, но дверь не поддалась. Она была заперта на электронный замок, открыть который можно было только с помощью электронной карточки сотрудника музея. Грей нахмурился. Как же удалось пройти через нее Полку? Он прикоснулся к микрофону у горла и вызвал командный пункт. В тот же момент в наушнике послышался голос Пейнтера Кроу: – Что, коммандер? – Сэр, мне нужна помощь. – Он объяснил, куда привел их след, и добавил: – Я должен проникнуть внутрь. – Подожди немного, Грей, сейчас я добавлю к кодам твоей идентификационной карточки код доступа в Смитсоновские музеи. Воцарилась тишина. Грей представил себе, как в эту минуту директор печатает на клавиатуре своего компьютера. Рядом с ним Ковальски прислонился к стене и насвистывал сквозь зубы. – Попробуй теперь, – наконец сказал Пейнтер. Грей провел своей карточкой сквозь прорезь электронного устройства и услышал, как щелкнул механизм замка. – Сработало, сэр. Я сообщу вам о том, что нам удастся найти. Грей нырнул в открывшуюся дверь и оказался на запретной для посторонних территории музея. Здесь все было почти так же, как снаружи, разве что чуть более утилитарно: мраморные полы, за десятилетия отполированные до блеска сотнями шаркающих ног, тусклый свет флуоресцентных ламп и деревянные двери с окошками из матового стекла, на которых были протравлены слова: «Энтомология», «Зоология беспозвоночных», «Палеонтология», «Ботаника»… След вел их по настоящему лабиринту, пока они не уткнулись в дверь без каких-либо обозначений. Тут прибор отметил повышение уровня радиоактивности. Грей поднес «Гаммаскаут» к ручке двери, и показатели резко подпрыгнули. Отступив назад, коммандер заметил, что след уходит дальше по коридору, упиравшемуся в небольшой цементный пятачок, на дальней стене которого располагались пять металлических подъемных ворот. Погрузочная площадка музея. Грей смотрел то вправо, то влево, пытаясь представить себе, как действовал Полк. Профессор, должно быть, проник в музей через грузовые ворота, а вышел через главный вход. Не пытался ли он отделаться от хвоста? Ковальски подергал дверную ручку. – Не заперто, – сообщил он и в доказательство этого распахнул дверь настежь. Темнота, открывшаяся перед ними, пахла пылью, сухим сеном и немного – хвоей. Грей достал из кармана фонарик и включил его. Задняя часть колоссального пространства была заставлена стеллажами и полками. Вдоль одной стены, поставленные друг на друга, выстроились деревянные ящики с прибитыми к ним перевозочными бирками. Крышки нескольких из них были открыты, видимо, с помощью фомки, пол – усыпан упаковочной соломой и более современным пенополистиролом. Хранилище. Слева от двери помещался письменный стол, на котором стояли компьютер и принтер. Обычные столы, уставленные глиняной посудой и каменными обломками с орнаментом, тянулись по другую сторону. Кто-то тут производил инвентаризацию. Чуть дальше на деревянных поддонах виднелось несколько более крупных предметов: мраморная статуя женщины с отломанными руками, изъеденная коррозией бронзовая бычья голова, основание каменной колонны. След указывал внутрь помещения, и Грей двинулся туда же, недоумевая, что заставило профессора болтаться на этом складе. Может, он просто решил укрыться тут от проходившего мимо охранника? Следуя указаниям счетчика, Грей оказался возле одного из предметов, также стоявшего на поддоне, – полусферического камня в форме половины яйца. В верхней части этого артефакта имелось отверстие. Он напоминал бы гранитную модель вулкана, если бы не был покрыт письменами. Грей наклонился, чтобы рассмотреть их поближе. Древнегреческий. Нахмурившись, коммандер поднес к камню дозиметр. Радиационный хвост огибал поддон и тянулся дальше. Грей двинулся туда же, идя след в след с мертвым профессором. Чем привлек Полка этот экспонат? Его размышления прервал грохот, раздавшийся слева от него. Повернувшись, он увидел Ковальски, сжимающего ручку от вазы. Остальное в виде осколков валялось у его ног. – Она… разбилась, – виновато пролепетал великан. У этого человека определенно был дар констатировать очевидное. Грей лишь покачал головой. Нужно было оставить Ковальски в коридоре. Он вел себя как слон в посудной лавке, вот только слон лучше владел собой. – Она шаталась, черт бы ее побрал, – проговорил Ковальски, но в его голосе прозвучала злость скорее на самого себя, нежели на злосчастную вазу. – Идите сюда, взгляните на это, – добавил он, ткнув в сторону стола тем, что осталось от вазы. Грей подошел к телохранителю. На столе ровными рядами были разложены монеты Древней Греции. Одной явно не хватало. Не той ли, которую сунул ему Полк? Не здесь ли он ее стащил? – Я случайно наткнулся на стол, а ваза полетела на пол. Я подхватил ее, но она рассыпалась у меня в руках. Он аккуратно положил ручку от вазы на стол.