Карл: Ах, ну да, прости, я же совсем забыл. Как я мог забыть, что ты только что стал лауреатом премии Оскар, и поэтому ты просто обязан, — ведь это же такое неписаное правило среди вас, лауреатов, — ты просто вынужден презирать тех, кого ты только недавно любил и уважал. Брюс: Слушай, Карл, я ведь тоже не спал эту ночь. Может, мы в другой раз поговорим? Карл: А ты, наверное, и газет сегодняшних не видел. Брюс: Нет, не видел. Карл: Так вот, хоть мне и не хочется сообщать вам плохие вести, но, как я и предвидел, награждение твоего фильма не вызывает восторгов. Честно говоря, даже отзывы на фильм «Атака женщин с трехметровой грудью» и то были не такие резкие. Брюс: Кого волнует, что эти паразиты там пишут? Карл: Всех волнует, Брюс. Ведь речь идет о насилии. Это сейчас животрепещущая тема. Сенатор Ньют Гингрич сегодня утром выступал по телевизору и сказал, что ты самый настоящий порнограф, и недопустимо давать награды людям, которые воспевают убийц. Брюс: Карл, давай в другой раз об этом поговорим! Карл: Как это в другой раз! Если тебя мало волнует то, что правые политические группировки в правительстве называют тебя убийцей, может, ты хоть вспомнишь, что у нас еще и финансовые проблемы есть… Скаут явно скучно слушать этот разговор. Скаут: Брук, так ты сделаешь мне волосы так, как ты говорила? Брук: М…м…м… ну да, конечно… (берет дрожащими руками свою сумочку и подходит к Скаут, чтобы сделать ей прическу. Карл немного озадачен, но продолжает свою линию) Карл: Это же ясно как день — республиканцы хотят использовать эту проблему в качестве козыря в своей предвыборной кампании. Они рассчитывают получить прямую трансляцию обсуждения этого вопроса, и нам естественно придется как-то в этом участвовать. Скаут: Знаешь, мне очень нравится, как этот мусс для укладки волос вылезает из тюбика. Как это они его туда запихивают? Уэйн: Он просто раздувается, моя дорогая. Скаут: Да я знаю, глупый, что он раздувается, когда вылезает! Мне интересно, как это происходит. Ведь это то же самое, как со взбитыми сливками. Вот как они это делают! Ведь это простой крем, ты ж не можешь его взбить. Карл явно удивлен и раздражен тем, что двое взъерошенных молодых людей откровенно игнорируют его. Карл: Извините, может, вы меня не заметили? По-моему, я говорю о чем-то. Скаут: Простите. Карл: Так вот, еще раз тебе повторяю: никто тобой особо не восхищается. Так что, можно не надеяться, что мы получим 15 миллионов на продаже видеокассет. А это уже считай минус половина доходов, не говоря уж о том, что возможны прямые запреты на показ фильма, особенно в южных штатах. Этот чертов Оскар может вообще нас доконать. Ты хоть представляешь себе, что все это значит? Брюс: Да-а, звучит не очень весело. Надо подумать, что нам теперь делать… Карл: А тут еще эта дерьмовая Кровавая парочка. И главное, кто они такие? Идиоты, обыкновенные тупоголовые болваны. Брюс (быстро прерывает его): Ну, ты знаешь, как тебе сказать, ты должен как бы попытаться посмотреть на это с их точки зрения. Карл: С какой еще точки зрения, с точки зрения каких-то недоделанных отморозков? Брук продолжает нервными движениями делать Скаут прическу. Брук: Я все-таки думаю, что нельзя их вот так вот запросто отвергать. Карл: Вы меня извините, мисс, может быть я покажусь вам грубым, но мне лично начхать на то, что вы думаете. Так вот эта парочка, этот Уэйн Хадсон вместе со своей костлявой сучкой-психопаткой, которую он всюду таскает за собой, на самом деле ничего из себя не представляет. Обыкновенная кучка дерьма в городском парке — вот и все, отбросы общества, у которых в голове ни одной извилины нет. И чем быстрее их возьмут за задницу, тем лучше. Я бы и сам с радостью прикончил бы их. Наступает долгая пауза. Брюс и Брук испуганно ожидают реакции на это выступление. Брюс (смеется): Ха-ха-ха. Прекрасная речь, здорово говоришь, Карл, но ты сам никогда этого не сделаешь, потому что ты, в общем-то, всегда фактически был на стороне жертв несправедливости. Карл: Жертв несправедливости? Это ты имеешь в виду этих подонков? Ты думаешь, я буду лить слезы из-за этих отбросов. Да я бы с радостью помочился на их могиле. А заодно на могилах их матерей, которые наверняка были шлюхами. Уэйн: Значит, вы считаете, мистер Брэзнер, что Кровавая парочка — это отбросы общества? Брюс: Нет, он не имеет в виду, что… Брук: Нельзя же так с ходу отвергать их… Скаут (про себя): Значит я — костлявая сучка, да еще психопатка. Брюс: Нет — нет. Он совсем не это имел в виду! Вы бы послушали, что он говорит про свою жену. Карл: Да что здесь происходит, в конце концов? У нас что тут — телевизионное шоу? Дебаты на тему насилия в современном обществе? Естественно, они отбросы, а кто же еще? Брюс: Карл! Чего тебе надо! Ты понимаешь, что я занят, у меня дела сегодня, а ты мне тут все портишь. Карл: Чего мне надо! А как ты думаешь? Ведь тебе надо что-то делать, надо действовать, это ведь все так само собой не пройдет. Надо идти туда сегодня же и готовить ток-шоу. Надо сказать всем по телевидению, что ты не отвечаешь за этих убийц и что… Уэйн: Ну ладно, Брюс. Этот парень мне надоел. Нам надо с тобой поговорить, есть важное дело. Брюс: В общем, Карл, спасибо, что зашел. Я тут все обдумаю, насчет того, что ты сказал, но сейчас, извини, я занят, так что… Карл (искренне удивлен): Ты хочешь, чтоб я ушел? Брюс: Да. Карл: Это потому, что у тебя какие-то дела с этими ребятами? Брюс: Да, у меня дела. Карл (смотрит с отвращением на Уэйна и Скаут. Поворачивается снова к Брюсу): Ну, в общем, Брюс, ты можешь делать, конечно, что хочешь, но сначала ты должен все же поговорить со мной. Мы с тобой сейчас в такой ситуации, понимаешь, это опасно. Тебя могут шантажировать. Брюс: Карл, пожалуйста, уйди. Карл (озадачен, выглядит оскорбленным): Ну ладно, тогда пока. Уэйн: До свидания. Уэйн вынимает автомат и стреляет в Карла. Карл падает замертво. Брюс: (кричит) Что ты сделал! Брук вскрикивает и хватает Скаут за волосы, которые она до этого причесывала. Скаут: А-а! Ты мне все волосы выдерешь! Брук: (на грани истерики) Прости меня! Звонит звонок входной двери. Пауза. Затемнение. Снова звонит звонок. Конец первого акта