Из тени вынырнул высокий стройный мужчина. — Маркби, — поправил он. — Добрый день, миссис Касвелл. Взгляд его упал на другую женщину. Бровь вздернулась, голубые глаза прищурились. — Мередит?.. — Здравствуйте, Алан, — сказала Мередит. Глава 3 Мередит хотела уехать, но Салли сказала: — Пусть останется. При ней мне спокойнее. Алан принял заявление благосклонно, учитывая обстоятельства. Коттедж покинули последние криминалисты с разнообразным мусором в пакетах, и теперь они вчетвером сидели в притихшем доме. Мередит приготовила чай, принесла чайник, чтобы сами себе наливали. Салли снова занервничала. Угрюмый Лайам, растянувшийся в обитом ситцем кресле, мрачно молчал. — Не следует ли заняться раной на голове, миссис Касвелл? — спросил суперинтендент. — Лайам осмотрел и заклеил, — заверила она, как уже заверяла подругу. — Мне крупно повезло. Мередит удивленно подумала, что все забывают о медицинской квалификации Лайама — может быть, потому, что он уже много лет занимается исследовательской работой, имея дело не с людьми, а с пробирками. Однако, вспомнив хаос на кухне, который увидела собственными глазами, когда наливала чайник, она подтвердила: — Не просто повезло. Это настоящее чудо! Отправитель посылки совершил злодейство! Лайам что-то буркнул и глубже ушел в кресло. Маркби адресовал ему вопросительный взгляд, но он не откликнулся. — Вы готовы со мной побеседовать? — обратился Алан к Салли, слегка подчеркнув слово «вы». — Да, но почти ничего не могу рассказать. Посылка пришла, вот и все. — Как я понимаю, адресованная вам обоим. Он снова посмотрел на Лайама, который снова его проигнорировал. Салли кивнула, сморщилась и поспешно сказала: — Там не было написано «мистеру» или «миссис». Указана только фамилия, адрес и содержимое — «видео» печатными буквами. — Вы ждали доставки по почте видеокассеты? — Нет. Лайам принял пакет за рождественский подарок. — А почерк? — Все написано от руки печатными буквами. Штемпель лондонский. По-моему, центральный. Я положила пакет на стол, собиралась открыть… — Голос дрогнул. — Чайник вскипел, я встала… — Она опустила глаза, еле слышно закончила: — Тут пакет взорвался. Остатки забрали. Маркби обратился к Лайаму: — А вы, доктор Касвелл, видели надпись на пакете? Тот, вынужденный наконец принять участие в беседе, покачал головой и кратко ответил: — Нет. — И не имеете представления о вероятном отправителе? — Нет! — яростно повторил он. — Это защитники животных, — объявила его жена. Лайам пронзил ее взглядом. — Любой мог это сделать! А кто именно, установит полиция, верно? Воцарилось неловкое молчание. Мередит, глядя на Алана, видела, что он оценивает Лайама и соображает, как справиться с несговорчивым собеседником. — Как вам известно, мистер Касвелл, я из регионального управления уголовных расследований. Нас уведомили о происшествии в вашем доме по той причине, что, насколько я понимаю, в прошлом году группа активистов движения в защиту животных атаковала вашу лабораторию. Нас, естественно, беспокоит возможность новой кампании насилия со стороны представителей наиболее радикального крыла. Они могут прислать бомбы другим людям, работающим в одном направлении с вами. Мы всех предупредим об осторожности. Но поскольку вы первый, мы, естественно, хотим установить, случайно или по некоей причине начали с вас. — Они ненормальные, — устало буркнул Лайам. — Ни в каких причинах не нуждаются. Алан спросил с неотразимой любезностью: — Ведь вы используете в экспериментах животных, не так ли? Лайам не оценил его тона и рявкнул: — Давно уже нет! Алан продолжал спокойно, но настойчиво: — Возможно, в последнее время в вашей работе возникло что-то новое, привлекшее внимание какой-нибудь группировки? Вы не приступили к новым проектам, которые кому-то могли не понравиться? Лайам поколебался и пробормотал: — Было несколько писем. Полный бред. Глупый розыгрыш. — Бомба не розыгрыш, доктор Касвелл, — отрезал суперинтендент. — Что говорилось в письмах? — Их писали те самые люди, — громко объявила Салли. — Те самые, что пытались забрать биглей из лаборатории в прошлом году! Лайам глубоко вздохнул, поднялся, встал на коврике перед камином, заложил руки за спину. — Ладно, расскажу. Предупреждаю, это не поможет. Я получил несколько анонимных писем. Можно сказать, пропитанных ядом. — Сообщили в полицию? — Разумеется, нет. Просто выбросил. — Не огорчились, не насторожились? Не пожелали выяснить, кто их писал? — Я же говорю! — повысил голос Лайам. — Принял за дурацкую выходку. Хорошо, шутка грязная, но это дело рук какого-то сумасшедшего. Я всерьез не воспринял. Мередит понимала, что Алан с трудом выдерживает вежливый тон. Он бросил на Лайама безнадежный взгляд и обратился к Салли: — Вы видели анонимные письма? — Нет. Лайам только сегодня мне рассказал… после взрыва. Наверно, видела, когда они пришли. То есть нераспечатанными. Если так, значит, ничем не отличались от обыкновенной почты. Почти вся наша корреспонденция адресована Лайаму. Я только сегодня от него узнала, что это были гадкие, злобные письма. Он ни словом о них не обмолвился, чтоб меня не пугать. Только после нынешнего происшествия решил рассказать. Я говорю, надо было сразу же обратиться в полицию и мне сообщить, не таить про себя. А он их просто разорвал и выбросил. Маркби снова переключился на Касвелла. Лайам внезапно отбросил профессорские манеры, приобретенные с той самой минуты, как он научился ходить, упал духом, насупился, стараясь не встречаться взглядом с суперинтендентом. — Действительно, лучше бы вы обратились в полицию, доктор Касвелл. Можно было бы выследить отправителя и, возможно, предотвратить утренний инцидент. Как я понял, дело касается лабораторных животных? — Слушайте, я сам с собой говорю или что? — разозлился Лайам. — Около года назад мы использовали нескольких биглей. Они абсолютно не пострадали! Проводилась программа контролируемого размножения, поэтому за ними ухаживали самым тщательным образом. Я уже пробовал втолковать, что животные с тех пор не используются. Что я могу поделать с сумасшедшими, которые уверены в обратном? Пускай факты сначала проверят. Если присутствующие с некоторым сомнением выслушали сообщение о сладкой жизни биглей, то Лайам, кажется, этого не заметил. Салли нахмурилась, сморщилась, потрогала пластырь на лбу: — Им о нас вообще очень мало известно. Я хочу сказать, Лайам сегодня должен быть в Норвиче. Не поехал только потому, что получил в последнюю минуту сообщение об отсрочке дела. Наверняка знают только его фамилию в связи с прошлогодним налетом на лабораторию, но каким-то образом раздобыли домашний адрес — вот что меня пугает. — Что за дела у вас в Норвиче, доктор Касвелл? — Совместный проект, — объяснил Лайам. — После открытия Восточной Европы проводится много подобных программ. К нам идет постоянный поток аспирантов из бывшего Восточного блока. До перемен в Европе мешали бесконечные бюрократические препоны. К нам приезжали не те, кого мы считали лучшими, а те, кого тамошнее начальство решало послать. И наши посланцы постоянно нервничали в тех странах. Теперь производится прямой обмен. Очень удачно. Слушайте, это к делу ни малейшего отношения не имеет. — Понятно. Как правило, доктор Касвелл, отправители оскорбительной корреспонденции указывают название своей организации. Жаждут публичной огласки. Не было ли каких-то намеков? — Нет.