— Не понимаю… не могу понять, хотя разума у меня в голове достаточно, а способностей понимать — и того больше! Ведь если он следил за вами, то разгадал ваш маневр! Он наверняка теперь знает, что вы ехали сюда по железной дороге и, стало быть, опередили команчей! — Меня бы это утешило. Ты скоро поймешь, почему, дружище Фрэнк! А сейчас вместе с Виннету мы удалимся, чтобы подслушать команчей. Оставайтесь здесь, спрячьтесь и не покидайте этого места, пока мы не вернемся. — А если вы не вернетесь? — Вернемся, по меньшей мере один из нас. Так что не беспокойтесь. — С этими словами охотник повернулся к Виннету и спросил: — Узнал ли мой краснокожий брат, где враги разбили свой лагерь? Вождь апачей кивнул. — Это далеко отсюда? — Нет, — ответил Виннету. — Пусть мой брат следует за мной. Оба отложили ружья, которые одолжили у инженера вместо украденных и которые теперь могли помешать, после чего быстро скрылись в лесной чаще. Через десять минут Виннету вывел своего брата из леса, в котором им не нужно было особо заботиться об осторожности, на большую поляну, заваленную массой поваленных бурей деревьев. Лесные великаны, с корнями вырванные из земли, в беспорядке валялись тут и там, сцепившись друг с другом изломанными кронами. Это был самый настоящий бурелом — последствия одного из тех ураганов, что частенько бушуют на Диком Западе, особенно в южных районах. Как правило, такой смерч налетает внезапно, сметая все на своем пути, и так же внезапно исчезает. Среди поваленных мертвых и часто высохших стволов пробивалось множество молодой поросли, да такой высокой и плотной, что даже дикому зверю непросто было продраться сквозь эти густые заросли. — Туда? — спросил Олд Шеттерхэнд. Виннету кивнул и шепотом добавил: — Слева скала — там нам не пройти, дальше справа прерия, где пасутся лошади наших врагов, — там нас могут увидеть охранники. Сами команчи остановились на той стороне бурелома, который тянется здесь не больше чем на двести шагов. Вот тут мы и будем пробираться. — Мой краснокожий брат был уже там? — Да. Белый брат скоро увидит проторенную Виннету дорожку, которую пришлось замаскировать. — Значит, Виннету знает, где находится их лагерь? — Да. Быть может, нам удастся подойти к нему так близко, что мы услышим, о чем они говорят. Виннету прошелся немного по краю бурелома, выискивая оставленные им приметы, после чего опустился на землю, отбросил в сторону несколько разлапистых веток и пополз вперед по узкому коридору из сучьев и листьев. Олд Шеттерхэнд без задержек последовал его примеру. Снова он мог оценить незаурядность своего брата Виннету. За короткое время тот при помощи охотничьего ножа вырезал дорожку шириной в два фута, отсек мешающие сучья, ветки и листья, выстлав ими землю, но сверху зелень оставил нетронутой, и теперь она образовывала некое подобие навеса над тропой, благодаря которому лаз оставался незамеченным. Все это вождь проделал за то немногое время, пока Олд Шеттерхэнд следил за метисом. Разумеется, проложить тропу по прямой было невозможно, она часто сворачивала то влево, то вправо, огибая естественные препятствия в виде древесных стволов и переплетений ветвей. Даже Олд Шеттерхэнд не смог бы так великолепно справиться с задачей. Апач обо всем позаботился заранее, и братьям практически не пришлось пользоваться ножами. Это позволило им сосредоточить все свое внимание на том, чтобы над ними не колыхнулась ни одна веточка и не выдала их присутствия команчам. По дороге они наткнулись на двух ядовитых змей, но для настоящих вестменов такая встреча не могла быть неожиданностью. Первая успела улизнуть, а другой Виннету молниеносно отсек голову и швырнул ее в сторону. Через несколько минут белый охотник почувствовал едва различимый запах дыма, значит — лагерь команчей совсем близко. Дальше тропа расширялась — Виннету заранее все предусмотрел, — Олд Шеттерхэнд мог теперь тихо подползти к апачу и лечь с ним рядом. Вождь осторожно и неслышно раздвинул заросли и молчаливым кивком головы указал Шеттерхэнду на образовавшийся просвет. Каково же было удивление белого охотника, когда он не дальше чем в пяти шагах от себя увидел лежащего Токви Каву. Оба кровных брата находились на самом краю бурелома, а дальше уже начиналась прерия. Слева от тропы валялось огромное дерево, под которым прямо на мягкой траве, словно в удобном логове, располагался великий вождь команчей. Его воины, также погруженные в сон, лежали чуть поодаль. Все они, похоже, чувствовали себя в полной безопасности, поскольку находились под защитой часовых, выставленных в направлении прерии. По обычаю краснокожих, да и белых тоже, кочующих по просторам Запада, вождь держал ружье на расстоянии вытянутой руки. О толстый ствол опирался большой сверток. Его содержимое было прикрыто одеялом вождя и старательно обвязано лассо. Глаза Олд Шеттерхэнда на миг блеснули, и он шепнул на ухо Виннету: — Там наши ружья! — Да. Вождь сейчас спит, все остальные тоже. Мы спокойно можем их забрать. — Мой брат торопится. Пока оставим их здесь — команчи не подозревают, что уже обнаружены. Соблазн велик но проявим благоразумие. Тихо! Там кто-то кричит. — Это охрана, — подтвердил Виннету. — Похоже, мети прибыл и скоро появится здесь. Сигнал, услышанный Шеттерхэндом и его краснокожим братом, повторился снова, но теперь это был другой голос. Спящие проснулись, вскочив на ноги. Вместе со всеми приподнялся и сел вождь. Виннету не ошибся — появился метис. Увидев сидящего вождя, он подъехал прямо к нему и только потом слез с коня. Токви Кава был сильно удивлен: — Это ты, сын моей дочери? Что заставило тебя спешить за нами следом? Разве я давал тебе такое указание? — Не услышав скорого ответа, вождь продолжил: — Я велел тебе следить за бледнолицыми и быть с ними до тех пор, пока мы не появимся или пока не прибудет наш посланец! — Все так, — ответил метис, переводя дух. — Но отец моей краснокожей матери сейчас убедится, что иначе я поступить не мог. — Должно быть, у тебя есть что сказать нам, раз ты отправился сюда только за этим и покинул Пихтовый Лагерь! Я готов выслушать все, что ты скажешь в свое оправдание. — Ты отец моей матери и знаешь меня с момента появления на свет. Разве я когда-нибудь подводил тебя? Почему же ты сразу обвиняешь меня, не разобравшись, зачем я приехал? — Потому что речь идет о самой большой добыче, которая когда-либо попадала к нам в руки! Мы имеем дело со злейшими врагами нашего племени — вождем апачей и его ненавистным бледнолицым другом, которого называют Олд Шеттерхэндом! — Тебе не поймать их! — произнес внук, не скрывая своего превосходства. — Почему? — удивился дед. — Потому что их там давно нет, — усмехнулся Ик Сенанда. — Они еще вчера вечером покинули Пихтовый Лагерь. — Уфф! Тогда они могут появиться здесь! — Они не появятся, вообще сюда не приедут. Вождь замолчал, сбитый с толку, потом спросил: — А куда они собирались? — Не знаю, но я собственными глазами видел, как они уехали в вагоне на Огненном Коне. Белые охотники поступают так только тогда, когда их дорога очень далека, в противном случае они пользуются лошадьми. — Ты уверен в этом? — Да. Я уже сказал, что видел, как они сели в вагон и как Огненный Конь увез их с огромной скоростью. — Уфф! Они же хотели приехать сюда, к Ольховому роднику! Что их погнало в другую сторону? — Страх! — Ерунда! Я ненавижу Виннету и Олд Шеттерхэнда, но страха они не знают. — Возможно, и так, но с ними еще двое других бледнолицых, которые не так храбры, как эти. Из-за них-то Виннету с Олд Шеттерхэндом и покинули Пихтовый Лагерь так быстро, когда узнали, что на него готовится нападение. — Уфф! Как они смогли это узнать? Кто им об этом сказал? Может, ты был так неосторожен… Внук не смог с собой совладать и со злостью перебил: — Не говори так! Это твоя вина, что наши планы раскрыты! Теперь нам не видать ценной добычи! Жилистая рука вождя легла на пояс. — Не забывай, с кем говоришь, мальчишка! — старый вождь был разгневан не на шутку. — Или мой нож научит тебя уважать отца твоей матери и славного вождя команчей! Как ты смеешь говорить мне, Черному Мустангу, о неосторожности! — Ты обвиняешь меня в том, что сам совершил! Скажи, схватили бы мы сегодня вечером Шеттерхэнда и Виннету, если бы они прибыли сюда? — Это так же верно, как и то, что ты стоишь передо мной! — Значит, все, что принадлежало им, стало бы нашей добычей? — Да. — А кони? — Тоже. — Так почему ты не подождал до сегодняшнего вечера? Зачем ты вчера позарился на их коней? — По-за-рил-ся? — вождь медленно повторил это слово, как будто желал убедиться в том, что не ослышался. — Что ты знаешь об этом? — Я знаю все. Кита Хомаша, которого послали ко мне, поначалу вызвал у них подозрение, но мне удалось развеять его — бледнолицые так и не смогли ничего доказать. Но тут под деревьями неожиданно заржали жеребцы Виннету и Олд Шеттерхэнда, вызвав настоящий переполох. Похоже, бледнолицые поступили мудро — они сделали вид, будто поверили в то, что кони на самом деле сорвались с привязи, но меня не обманешь: животные были украдены. Но кем? Что ты ответишь на это? Вождь смотрел перед собой непроницаемым каменным взглядом, он молчал. А его внук продолжал: — Твое молчание служит мне доказательством. Так вот, бледнолицые начали искать воров… — А те уже давно исчезли! — перебил его Токви Кава с усмешкой. — А следы тоже исчезли? Эти двое нашли ваши отпечатки, обнаружили они и мои, а также следы Кита Хомаши. Отыскали они и место нашего разговора, разгадали наши замыслы, но, к счастью, мне удалось улизнуть. Я кинулся к вигваму, вскочил на коня и умчался оттуда. Останься я там, они бы повесили меня! Они уже собирались это сделать! Я был уже далеко, когда мне в голову пришла хорошая мысль проверить, не изменили ли свои планы эти две хитрых лисы. Я вернулся, и как раз вовремя. Они вместе с лошадьми погрузились в вагоны Огненного Коня, а потом уехали. Вот потому-то их нечего ждать здесь, у Ольхового родника. Как только они уехали, я сразу покинул Пихтовый Лагерь и помчался сюда, чтобы сообщить тебе обо всем. Теперь можешь покарать меня, если найдешь за что. Хуг! Метис закончил свою речь и теперь ожидал, что ответит его дед. Тот несколько минут стоял с опущенной головой, затем вскинул ее резко и энергично, оглядевшись вокруг. Хотя прибытие метиса явно свидетельствовало о том, что случилось непредвиденное, никто из воинов не рискнул подойти к грозному вождю и расспросить его. Несмотря на накал страстей, внук и дед старались не привлекать своим разговором внимание остальных, а значит, никто из воинов не мог слышать упреков в адрес старого вождя. Все это несколько успокоило его, и он негромко произнес: — Да, лошадей забрал я! Ильчи и Хататитла — такие славные кони, что нетерпение затмило мой разум! Я решил захватить их немедленно, не подумав о том, что сегодня и так смог бы завладеть ими. В твоих жилах течет моя кровь, поэтому ты не скажешь нашим воинам, к чему привело мое необдуманное решение. — Буду молчать, — кивнул метис. — Олд Шеттерхэнд и Виннету знают, сколько нас было вчера в Пихтовом Лагере? — продолжил вождь. — Да. — А знают ли они, что мы собираемся напасть на Пихтовый Лагерь? — Только предполагают. Но они догадались, что мое имя не Ято Инда, а Ик Сенанда. — Значит, они поняли, что ты мой внук, а следовательно, на Пихтовый Лагерь собираюсь напасть именно я! А что они говорили по поводу пропажи ружей? — Ружей? — удивился метис. — Они у нас? — Да, — по лицу старого вождя скользнула самодовольная усмешка.