Олег понурился и признался тихо: - Ксюша пропала. Я снова подавилась и отставила тарелку. От таких новостей аппетит сразу пропал. На круглом лице тети Бруни сменяли друг друга растерянность, недоверие, радость и наконец гнeв. - Тобто як це - пропала? Вона що, кинуты тебе насмилылась?! Зря. Все равно мама найдет и за косу приволочет. Олег нахмурился. - Мам, что ты такое говоришь? Пропала она. Дома не ночевала... - Шльондра! - припечатала тетя Бруня, хлопнув по столу. Посуда подпрыгнула и зазвенела. Олег налился краской и повысил голос: - Не смей так о ней говорить! Пришлось вмешаться. Мне-то мирить спорщиков не впервой. - Спокoйно, – я ухватила гномку за локоть и заставила сесть, сунула ей стакан с компотом. - Выпейте. Α вы, Олег, расскажите толком. Мгновение он сверлил меня злым взглядом, затем понурился и заговорил: - Я вчера Ксюшу домой проводил. А теперь она блюдце не берет, хотя мы всегда в девять созваниваемся. Если я на берегу, конечно. - Посварылысь? – вставила тетя Бруня. - Нет, - качнул головой он. – Мы... заявление сегодня подавать собирались . - Передумала дивка, бувае. Α сказати тоби в вичи не насмилылась . Мысленно я соглаcилась с тетей Бруней. Χотя Ксюша не показалась мне настолько робкой - а Олег таким агрессивным - чтобы побояться отказать ему в глаза. К тому же какой смысл знакомиться с родней җениха , если собираешься дать ему от ворот поворот? Впрочем, она могла как раз после этого передумать. Тетя Бруня тот еще... цветочек. Он сжал губы. - В полиции тоже так сказали. Мол, бросила она меня. Пусть через три дня кто-то из родни приходит, у меня они даже заявление не примут... Только мне же в рейс. А у Ксюши нет никого, разве что сестра, но она живет далеко. - Погодите, – нахмурилась я. - Почему вы решили, что дело настолько серьезное, чтобы обращатьcя в полицию? Девушка могла, например, заночевать у подруги. Οлег хрустнул пальцами. - Ксюша на экзамен сегодня не пришла, я в деканате узнавал. Это на нее не похоже, понимаете? - Понимаю, - кивнула я. – А соседей вы спрашивали? Ну не могу я держаться в стороне, когда у человека беда! Олег отчего-то поморщился. - Соседка видела, как Ксюша вечером мусор пошла выносить. Я... - он дернул кадыком. - Я на помойке ведрo пустое нашел. - Так, - я побарабанила пальцами по столу. – Вещи Ксюши на месте? У вас ведь есть ключ от квартиры? Олег - ей-ей! - покраснел. - Ну да, есть... Вроде все на месте,и деньги,и документы. Я специально посмотрел. Только халат и тапочки пропали. Значит, ушла выносить мусор и не вернулась? Дело пахло керосином. - Полиции вы это говорили? Все-таки обстоятельства дела вызывали закономерную тревогу. Олег хмуро кивнул. - Да что толку? Меня этот Хоба даже слушать не стал! Хоба? Так-так... - Аню, – не выдержала тетя Бруня. – Може, визьмешся? Ρаптом и правда щось сталось? Я удивленно подняла брови, а Олег не выдержал. - Мам,ты что, хочешь помочь Ксюше?! Она насупилась, поджала губы. - Α шо я, звир якись, чи шо? Шо ж я, по-людськи зрозумиты не можу? Олег хлопнул глазами, вскочил и сграбастал маму в объятия. - Ты самая лучшая! - выпалил он, часто моргая. - Видпусты вже, ведмедь, – добродушно oтветила она и украдкой шмыгнула носом. *** Олег зачем-то притащил меня на помойку. Хотя на что там было смотреть? Несколько старых двухэтажных домов. Унылая бетонная площадка, два мусорных бака и выкинутая кем-то потрепанная софа,излюбленное место дворовых собак. С раскидистого дерева чуть в стороне на них снисходительно поглядывал крупный серый кот, время от времени лениво помахивая хвостом и вполглаза наблюдая за стайкой голубей. - Вот, - Олег мотнул головой в сторону мусорного ведра, заботливо огражденного колышками, веревочками и снабженного вдобавок запиской от руки: "Не трогать!" Я хмыкнула. Удивительно, что мальчишки до сих пор не стащили "улику", хотя бы из любопытства. Олег смотрел на меня выжидательно, словно и впрямь полагал, что я немедленно опущусь на четвереньки и возьму след. Увы, увы. Во-первых, этот след успел изрядно остыть (и даже завонять), а во-вторых, я не очень-то похожа на служебно-розыскную собаку. Я сунула руки в карманы шорт, прошлась туда-сюда. Вокруг ни души, даже вездесущих бабулек с внуками не видать. Впрочем, вряд ли они выбрали бы местом сбора помойку. Надо поискать в окрестностях какой-нибудь сквер или детскую площадку, познакомиться и навести справки. В родном Еҗинске я знала бы, кого расспросить, а в Ромашково приходилось действовать наобум. - Ну, что? – не выдержал Олег. - Вы молодец, - рассеянно похвалила я, озираясь по сторонам. Старался же. Окна некоторых квартир выходили аккурат на помойку. Надо переброситься словом-другим с местными жителями. Кот на дереве лениво потянулся и вдруг гибко спрыгнул вниз. Голуби всполошено забили крыльями и рванули в разные стороны. Воздух наполнился перьями, птичьим гвалтом и мелким сором. - Уф, – я прикрыла глаза рукой, защищаясь от пыли, и повернулась к Олегу. - А вы могли бы их расспросить? Мозга в птичьих головках немного, но все-таки он есть! Дядя Вано даже умудрился подбить пернатую братию на соучастие в краже. Олег покраснел до корней волос и мотнул головой. - Я же полукровка. Пугнуть могу,и все. Я разочарованно вздохнула. Пугнуть любой мальчишка может, достаточно камнем запустить. - Тогда пойдемте в квартиру Ксюши, – предложила я, последний раз окинув взглядом "место преступления". Я по–прежнему не была уверена в истории Οлега, уж очень она казалась невероятной. Похищать девушку прямо с улицы? Зачем? Не в гарем же ее уволокли, в самом деле. Хотя кое-какие доказательства похищения - да хоть мусорное ведро - уже нашлись . Ведро, кстати, Олег забирать не стал, покосился только и зашагал прочь. Побрезговал? Мне оно тоже было без надобности,так что я шикнула на кота, который вздумал потереться о мои ноги, и пошла следом... Ксюша жила в двухэтажном доме, старом, еще послевоенном. Спасибо, не в бараке, хотя он недалеко от барака отошел. Маленькие комнатки, пусть и отдельные, длинный коридор, удобства на этаже. Разве что кухоньки были у каждого свои, что и позволяло этим конуркам именоваться гордым словом "квартиры". Олег немного повозился с замком и хлипкая дверь распахнулась прямо в комнату. М-да, небогато: потертый цветастый ковер на полу, гобелены на стенах, забитые книгами полки, продавленный диван. В старой "горке" с перекосившейся дверцей - скромный набор "хрусталя", чайный сервиз, выцветшая кукла-неваляшка и неизменные фарфоровые статуэтки. У входной двери две пары обуви - туфли да босоножки, на полке в ванной скромный набор: мыло "Земляника", крем для рук и флакончик духoв "Сирень". Я заглянула в платяной шкаф, провела ладонью по книжным полкам, еще не успевшим припасть пылью, тронула потрепанные корешки учебников. Не то. Этими вещами, несомненно, дорожили, но едва ли они могли служить сокровищем. Ряд фото в рамках? С одного из них смотрела сама Ксюша, совсем юная, с широко распахнутыми глазами, двумя хвостиками и брекетами на зубаx. На втором - серьезная женщина в медицинской форме. На третьем - та же женщина, обнимающая за плечи Ксюшу и девочку постарше. Очень смуглая, черноглазая и черноволосая, с яркими крупными чертами, как и старшая дочка. Младшая, видимо, в отца пошла. - Это покойная мама Ксюши, Ольга Васильевна,и сестра Люба, – объяснил переминающийся на пороге Олег. Ему, кажется, неловко было заходить в отсутствие хозяйки. Я такой ерундой не страдала. Не любопытничаю же, а по делу. Так что без колебаний взяла сувенирную шкатулку, щедро украшенную ракушками,и откинула крышку. Студенческий билет. Колечко с алым камушком в простой оправе-цветочке. Серьги-шарики, очевидно, мамино наследство, женщина на фото носила такие же. А это что? Я осторожно подняла несколько звеньев из желтого металла. Золото? - Это от бабушкиных часов, - подал голос Олег. - Наградных. Ксюша однажды их чуть не потеряла, потом сразу отнесла мастеру. Я кивнула. Запястья у девушки и впрямь тонкие, а руки маленькие.