— Погоди, — упорствовал Зубарев, — объясни, как ты угадать мог? — Ну а что там еще могло быть? — поняв, что иначе из дома выйти не получится, объяснил Илья. — Коньяк, разве что. — Два из двух, — удивленно пробормотал Вадим, — опасный ты тип, Лунин. Все знаешь! — Ну не все, — вслед за приятелем Илья вышел из дома и запер входную дверь, — мне вот, к примеру, очень интересно, выполнил ты мою просьбу или нет? — Это какую же? — беззаботно обернулся Зубарев. — Я тебя пару дней назад просил участковому позвонить, — догнав Вадима, Лунин зашагал с ним вровень, — помнишь, адресок тебе давал. — Это по поводу тетки? — Вадим смешно наморщил лоб, а затем ткнул себя затянутым в кожаную перчатку пальцем в образовавшуюся складку над переносицей. — Господи, как же ее фамилия, совсем забыл. — А позвонить ты не забыл? — покосился на него Лунин и тут же по виноватому взгляду оперативника понял ответ. — Слушай, — Зубарев подхватил его под локоть, — я тебе зуб даю, можешь сам выбрать какой хочешь, завтра я с самого утра участковому позвоню и все выясню. Прямо в адрес и отправлю. Договорились? Зуб выбрал? — Договорились, — отмахнулся от приятеля Лунин, — а зуб я, если что, завтра выберу. Здание ресторана «Шансон» представляло собой просторную бревенчатую постройку, укрытую двускатной крышей с далеко выступающими за пределы стен карнизными свесами. Широкие каменные ступени вели наверх, к тяжелой двустворчатой двери, тускло поблескивающей лаком в свете уже зажженных вечерних фонарей. Над дверью на толстых стальных цепях, закрепленных к торчащим из стены кронштейнам, едва заметно покачивалась массивная, изготовленная из неровно обрезанных досок вывеска: CHALET CHANSON[6]. — А почему не по-нашему? — Задрав голову, Илья вгляделся в выжженные на дереве буквы. — Потому, — Зубарев мягко подтолкнул его к двери, — друг мой, что не надо заранее делать выводы. Внутреннее убранство ресторана не так уж сильно отличалось от множества ему подобных, разбросанных по просторам страны аналогичных заведений. Бревенчатые стены, полумрак, свисающие на цепях с потолочных балок кованые светильники, массивная деревянная мебель. Своеобразия интерьеру добавляло лишь огромное, уходящее под самый скат крыши окно, прорубленное в центральной части стены, обращенной к реке. Правда, сгустившаяся за окном темнота мешала оценить всю прелесть открывающегося пейзажа, оставив любителям природных красот единственное доступное в это время суток зрелище — бледный, изрядно обструганный с правой стороны диск луны. Скользнув взглядом по обрамленному в оконный проем ночному светилу, Илья вслед за Зубаревым прошел к одному из столов и устроился на широкой деревянной скамье с высокой спинкой, изгибающейся причудливыми, покрытыми морилкой волнами. У дальней стены просторного зала возвышалась небольшая полукруглая сцена, на которой Лунину были видны два высоких барных стула, микрофонная стойка и прислоненная к стене гитара. Хотя туго натянутых струн ничьи пальцы сейчас и не касались, мягкий гитарный перебор несся к Илье прямо со сцены, окутывал его со всех сторон, затем улетал дальше и тут же возвращался, отражаясь от стен, потолка, толстенных балок с подвешенными к ним неяркими светильниками. — Хорошо они акустику развели, — сидящий напротив Зубарев немного подался вперед, чтобы иметь возможность говорить, не повышая голос, — здесь в колонии какой-то звукоинженер срок мотал, жену с любовником на тот свет отправил, так вот он все по последнему слову техники организовал. К гитарному перебору добавился негромкий мужской голос. Илья несколько мгновений вслушивался в льющийся из динамиков бархатистый баритон, затем усмехнулся: — Шансон, значит? — Chanson, — с французским прононсом отозвался Вадим. — Я тут, когда был прошлый раз, тоже сперва удивился. Оказывается, Кноль, как в Нерыби объявился, новые порядки не только на зоне наводить начал, но и сюда руку запустил. — Даже так? — Илья заметил, что в их сторону направляется миловидная темноволосая девушка в клетчатом переднике. — Руку, не в том смысле, что за деньгами, — объяснил оперативник, — а в том, что он и тут шухер навел. Он ведь, как и ты, шансононенавистник. Только ты это все дело тихо не любишь, а он решил, так сказать, власть употребить. Уж не знаю, как он с владельцем заведения вопросы решал, мне подробности не рассказывали, но как-то решил. Вывеску на иностранный манер переделали, изба в шале превратилась, ну и над музычкой тоже поработали. Теперь тут сплошной «парлевуфрансе». — Прошу. — Девушка в клетчатом фартуке положила на стол перед Луниным и Вадимом кожаные папки. — Вы сразу заказывать будете или чуть попозже подойти? — Катенька, — тут же расцвел в улыбке Зубарев, — вы нам с товарищем пока графинчик принесите и разносольчиков к ним тарелочку, а мы пока мозг напряжем, горячее выберем. — Мозги же, — хихикнула, отступая на шаг, официантка, — вас ведь двое. — Мозг только у него, — кивнул на Лунина оперативник, улыбка которого, опровергая анатомическую теорию, сделалась еще шире, — мне по званию не положено. Между прочим, это тот самый Илья Олегович, про которого я вам, Катенька, столько рассказывал. — Ах, тот самый, — к удивлению Ильи, обрадовалась девушка, — замечательно! Дождавшись, когда официантка удалится на несколько шагов, Илья пнул под столом оперативника. — И что, интересно, ты такого мог ей рассказать, что она при виде меня аж засияла от радости. — А что я мог сказать? — Вадим попытался изобразить оскорбленную невинность, но, на взгляд Лунина, получилось это у оперативника недостаточно убедительно. — Только правду: следователь, целый подполковник, красавец-мужчина, одинокий… — Ясно, — перебил его Лунин. — И что, она намеревается скрасить мое одиночество? — Илья Олегович, я к вам, — проворковала уже успевшая вернуться Катенька. — Может, не надо? — не желая обидеть девушку, Илья постарался придать своему голосу максимально возможную доброжелательность. — Надо, Илья Олегович, — загадочно улыбнулась Катенька, — еще как надо! Только сейчас Лунин заметил, что официантка протягивает ему папку, в такой же кожаной темно-коричневой обложке, как и у меню, только поменьше размером. Недоуменно нахмурившись, Илья взял папку в руки и, распахнув ее, с удивлением увидел лежащий внутри чек. — Вы, что же, умеете будущее предсказывать? — попытался пошутить Илья. — Я еще не поел ничего, а вы уже все подсчитать сумели. — Не поели? — смешно всплеснув руками, Катя укоризненно посмотрела на Лунина. — Так значит, все уже испортилось. В любом случае платить надо. Поняв, что окончательно перестал улавливать смысл происходящего, Илья всмотрелся в чек. — Борщ «Сибирский»… запеканка мясная… салат «Медвежья сказка»… блинчики с голубикой… итого: девятьсот двадцать четыре рубля. — Вы картой оплачивать будете или наличными? — прощебетала Катенька. — Лучше наличными, Илья Олегович, потому что мы чек тем днем еще пробили, и деньги по кассе прошли. — Я понял, — хмуро буркнул Лунин, доставая из бумажника тысячную купюру, — сдачи не надо. — Спасибо, Илья Олегович, — приняла из его рук папку Катенька, — вы как будете готовы сделать заказ, меня позовите, я у барной стойки пока подожду. Повернувшись к разглядывающему потолочную балку Зубареву, Илья призывно щелкнул пальцами. — Тебе не кажется, что для бизнес-ланча несколько дороговато? — хмуро спросил он, дождавшись, когда оперативник соизволил повернуться к нему лицом. — На бизнес-ланч у них гречка была с подливой, — парировал Зубарев, — а ты ведь к гречке… примерно, как к шансону, относишься. А здесь все сделали в лучших кулинарных традициях. — Ага, французской кухни, — пробурчал, раскрывая лежащее на столе меню Лунин, — и вообще, я был уверен, что ты сразу расплатился. — Вот еще, — последовав его примеру, Вадим пододвинул к себе папку, — он, значит, комплексные обеды трескать будет, а я все это счастье оплачивать. Все остальные, чтоб ты знал, одну пачку пельменей на троих ели. — Килограммовую, — проворчал Илья, переворачивая страницу, — между прочим, мною купленную. — Бог мой, Лунин, лоб у тебя широкий, а мысли в нем мелкие, — поморщился Вадим, — ты, как прапорщик на вещевом складе, из-за наволочки удавишься. Неизвестно сколько еще времени могла продолжаться эта вялая перепалка, если бы к ним вновь не подошла Катенька. Переставив с подноса на стол запотевший водочный графин и вазочку с разносолами, официантка приняла заказ и удалилась, предварительно одарив Илью очаровательной белозубой улыбкой. Торопясь уйти от не самым удачным образом складывающегося разговора, Зубарев, не мешкая, наполнил обе рюмки. — К вам можно присоединиться, господа хорошие? — поинтересовался незаметно подошедший Колычев. Оглядев одетого в строгий костюм участкового с головы до ног, Вадим восхищенно зацокал языком: — Вот это я понимаю, красавец-мужчина, не то что мы, два лаптя, абы в чем заявились. — Так ведь висит костюм в гардеробе, а надеть некуда, — смущенно объяснил Петр Григорьевич, устраиваясь на скамье рядом с оперативником, — дай, думаю, выгуляю разок. — А костюмчик, я так понимаю, еще со свадьбы остался? — Наполнив еще одну рюмку, Вадим придвинул ее участковому. — Все ждал своего часа. — Хороший костюм, он как коньяк, с годами только выдержку набирает, — снисходительно отозвался Колычев. — Если его раньше моль не съест, — хохотнул Зубарев. — Ну что, господа офицеры! Будем! — Мне ведь еще всю ночь дежурить. — Петр Григорьевич задумчиво крутил перед собой наполненную почти до краев рюмку. — Ничего, одну можно. — Вадим пренебрежительно махнул рукой и взглянул на Лунина: — Так ведь, Илюха? За час все выветрится. Илья, всегда полагавший, что пауза между тем моментом, когда водка окажется в рюмке, и другим, когда она плавно перетечет в желудок, должна быть минимальна, молча кивнул. — Ну, раз так, давайте выпьем, — решился Колычев, — только, раз уж мне одну стопку всего можно, давайте я сам тост скажу. — Тостующие добровольцы всегда приветствуются, — одобрил Зубарев, — только сильно не увлекайся, закуска прокиснет. — Я коротенько, — кивнул участковый, — раз уж мы с вами, ребята, все собрались, я имею в виду, не сейчас за столом, а вообще, здесь, и все вместе хлопочем, кто как может, давайте и выпьем за то, чтоб от наших хлопот результат вышел. Пусть даже этот результат плохой будет, безрадостный, но все же, чтоб он был! — Выпьем, — кивнул Лунин, опередив собравшегося было что-то прокомментировать оперативника. Рюмки коротко звякнули, и над столом на некоторое время повисло задумчивое молчание. — Как там наш пленный, новоселье отпраздновал? — не выдержал первым Зубарев. — Обживается, — коротко отозвался участковый. — Надо ж, наверное, покормить парня, — спохватился Илья, — мы ведь его из дома когда забрали, еще и пяти не было. — Ага, сейчас здесь ему ужин и закажем, — презрительно фыркнул Вадим. — Ты как думаешь, что лучше, шашлычки или рыбу на гриле? — Я дома-то когда был, — Колычев опередил едва успевшего открыть рот Илью, — жене сказал, она сходит, термосок с чаем отнесет и бутерброды. Так что пацаны голодными не останутся, обоим хватит. — «Пацаны», — передразнил участкового Зубарев и тут же замер, вглядываясь куда-то за плечо Лунина, — а вот еще один пацанчик нарисовался. Я смотрю, у ресторана сегодня выручка наберется. Обернувшись, Илья увидел стоящего у самого входа Макарова, о чем-то переговаривающегося с официанткой. Словно почувствовав на себе взгляд Лунина, Катенька обернулась, указывая рукой на их стол.