Сэм был счастлив, что выбрался наконец на свежий воздух. Разгоряченный едой и духотой в ресторане, он был бы рад снять с себя куртку, но не мог, так как под ней была спрятана кобура с револьвером. Зато он наслаждался туманом и освежающим ночной воздух ветром, дующим с запада. 13 Крисси увидела, как они спускаются в дренажную канаву, и на мгновение ее посетила надежда – они просто переберутся через препятствие и уйдут дальше к лесу. Но одна из фигур повернула ко входу в трубу. Быстрые, волчьи прыжки. В темноте мелькали лишь тени, Крисси с трудом осознавала, что эти существа – ее отец, мать и Такер. Но кто еще мог за ней гнаться? Проникнув в бетонный туннель, хищник начал вглядываться во мрак. Янтарно-желтые глаза источали сияние. Как далеко может видеть он в темноте? Наверное, видит ее, сидящую в восьмидесяти-ста футах. Для того чтобы различить что-нибудь на таком расстоянии, надо обладать сверхъестественным зрением. Существо смотрело прямо на нее. Но кто сказал, что это не сверхъестественные создания? Может быть, ее родители превратились в оборотней? От этой мысли пот выступил на лбу. Одна надежда, что смрад от трупа собьет их с толку. Хищник осторожно приближался, его туловище закрыло почти весь просвет туннеля. Он тяжело дышал, звук усиливало эхо. Крисси же старалась почти совсем не дышать, чтобы не обнаружить себя. Неожиданно в туннеле раздался голос, причитающий, шепчущий; поток слов сливался в одно целое: – Крисси, ты здесь? Ты здесь? Иди, Крисси, ко мне, иди, иди. Ты нужна мне, Крисси, нужна, нужна. Крисси, моя Крисси. Кто может так странно причитать, так выть? Крисси представила себе нечто среднее между волком, ящером, человеком. Наверное, это даже страшнее, чем можно себе вообразить. – Помочь, тебе надо помочь, помочь, иди, иди ко мне, иди. Ты здесь? Здесь? Хуже всего было то, что этот животный, шепчущий голос, несмотря на всю свою странность, кого-то напоминал ей. Да, это был голос ее матери. Он страшно изменился, но это был ее голос. К ужасу Крисси примешивалась боль, которой она сначала не могла понять. Да, это была боль от потери, она потеряла мать и молила, чтобы все вернулось, чтобы рядом с ней была ее прежняя мать. Будь у нее серебряное распятие – такие показывают в фильмах ужасов, – она не побоялась бы, подошла к этому существу и потребовала бы от темных сил покинуть ее мать. Может, распятие и не помогло бы – в жизни все не так просто, как в фильмах, к тому же перемены в ее родителях выглядят гораздо более невероятными, чем все эти чудеса с вампирами, оборотнями и демонами из ада. Но будь у нее распятие, она попыталась бы. – Смерть, смерть, запах смерти, смрад, смерть. Та, кто недавно была ее матерью, приближалась к месту, где лежал труп животного. Тускло блестящие глаза разглядывали падаль. В туннель спускался кто-то еще. Звук шагов, такой же жуткий голос. – Она здесь? Она здесь? Что нашла, что? – …енот… – Что, что? – Мертвый енот. Падаль. Крисси вдруг вспомнила, что на том месте могли остаться следы ее ног. – Крисси? – Это второй голос. Голос Такера. Значит, отец ищет ее в другом месте. Оба существа не стояли на месте и странно подергивались. Время от времени раздавалось какое-то странное скрежетание о бетонные стены туннеля. У них когти? В их голосах была паника. Нет, не паника, они явно ничего не боялись. Звучало бешенство, сумасшествие. Будто какой-то механизм, работающий внутри их на огромных оборотах, вышел из-под контроля. – Крисси здесь? Она здесь? – спрашивал Такер. Его спутница вновь начала вглядываться в темноту туннеля. «Ты не видишь меня, – думала, умоляла Крисси. – Я невидима». Сверкающие глаза словно потеряли свой блеск, светились теперь тусклым серебром. Крисси задержала дыхание. – Надо найти еду, еду. – Это голос Такера. – Сначала найди девчонку, сначала найди. – Голос его спутницы. Они разговаривали, словно животные, наделенные подобием человеческой речи. – Сейчас, сейчас, жжет, жжет, еда, сейчас. – Такер не унимался. Крисси всю трясло. – Еда, на лугу еда, грызуны, чувствую их, найдем, еда, сейчас, сейчас. – Это опять Такер. Крисси почти не дышала. – Ничего, только падаль, иди, ешь, потом искать, иди. Оба существа покинули туннель и скрылись. Крисси вздохнула с облегчением. Подождав еще немного, она углубилась дальше в туннель в поисках бокового ответвления. Ей пришлось пройти двести ярдов, прежде чем она нашла его – это была труба вдвое меньшего диаметра. Она забралась туда ногами вперед, перевернулась на живот. Здесь она проведет ночь. Если они вернутся и попытаются что-нибудь разнюхать, она будет в безопасности, так как сквозняк в главном туннеле не донесет до них ее запаха. На сердце у Крисси стало спокойнее. Они не могли обнаружить ее в туннеле, значит в них нет ничего сверхъестественного, они не могут все видеть и обо всем знать. Да, они страшно сильные и быстрые, они загадочны и опасны, но они тоже совершают ошибки. Скоро рассвет, и у нее есть шансы выбраться и найти помощь, не попав к ним в лапы. 14 В дверях семейного ресторана Пересов Сэм Букер взглянул на часы. Было 19:10. Он шел по Оушн-авеню и готовил себя к разговору со Скоттом. Мысли об этом оттеснили на задний план все впечатления от ресторана, в котором посетители имели странную склонность к обжорству. На углу Юнипер-лейн и Оушн-авеню рядом с заправочной станцией «Шелл» он нашел телефон-автомат. Часы показывали 19:30. Сэм вставил в аппарат кредитную карточку и набрал номер своего домашнего телефона в Шерман-Оуксе. В шестнадцать лет Скотт решил, что он уже взрослый и будет во время командировок отца оставаться дома один. Сэм был другого мнения и начал приглашать в свое отсутствие Эдну, сестру своей жены. Скотт выиграл поединок – устроил для Эдны сущий ад. Сэм вынужден был отступить, чтобы не подвергать свою родственницу тяжким испытаниям. Тогда он обучил сына способам выживания – двери и окна держать закрытыми, иметь под рукой огнетушитель, уметь спастись из любой комнаты в случае пожара или землетрясения; научил даже стрелять из пистолета. И все-таки Сэм видел в Скотте ребенка. Одна надежда на то, что его уроки не пропали даром. Девятый гудок. Сэм уже собирался повесить трубку (вот и оправдание – не дозвонился), когда на другом конце линии раздался голос Скотта: – Алло. – Это я, Скотт, отец. В трубке гремел тяжелый рок. Когда Скотт включал свою музыку, в окнах дрожали стекла. – Может, сделаешь потише? – попросил Сэм. – Я тебя хорошо слышу, – промямлил Скотт. – А я тебя – нет. – О чем говорить-то, у меня все нормально. – Пожалуйста, сделай потише. – Сэм выделил слово «пожалуйста». Раздался грохот – Скотт бросил трубку на стол. Звук уменьшил совсем ненамного, снова подошел к телефону. – Ну? – Как дела?