Барри Шолник, офицер, которого Ломен направил в «Ков-Лодж» на поиски Сэмюэла Букера и который вместо него обнаружил в мотеле пару трупов, стоял у окна, уставившись на тело мертвого мужчины. Он провел на месте преступления полтора часа – достаточно для полицейского, чтобы привыкнуть к виду жертв и не обращать на них внимания. Однако Шолник не мог отвести взгляд от растерзанного тела и окровавленных стен. Какая-то магнетическая сила притягивала его к этим останкам, заставляла впиваться глазами в картину бойни. «Мы в ужасе от внешнего облика „одержимых“, мы в ужасе от их преступлений, – думал Ломен, – но в то же время мы, как это ни странно, завидуем им, их абсолютной свободе». Неведомая внутренняя сила толкала его – он предполагал, что остальные Новые люди испытывают такие же ощущения, – присоединиться к «одержимым». Опять, как совсем недавно у дома Фостеров, ему придется призвать на помощь контроль над собственным телом, дарованный ему через обращение, не для самосовершенствования, а для борьбы с искушением, соблазном дикой свободы. Его тянуло опуститься туда, где нет вопросов о цели и смысле бытия, туда, где не нужна упорная работа ума, туда, где все определяют лишь органы чувств, туда, где добиваются удовлетворения, не останавливаясь ни перед чем. Боже, это значит быть свободным от оков цивилизации, от высот мысли! У Шолника вырвался низкий, гортанный звук. Ломен, оторвав взгляд от мертвого тела, взглянул на своего подчиненного. В карих глазах Шолника горел огонь безумия. «Неужели я так же бледен, как он? Неужели у меня так же безумно сверкают глаза?» Их взгляды на мгновение встретились, Шолник сразу отвел глаза, словно шеф застал его за каким-то запрещенным занятием. Ломен почувствовал, как учащенно бьется его сердце. Шолник отвернулся к окну. Он вглядывался в ночное море, пальцы были сжаты в кулак. Ломен дрожал. Сладкий, искушающий запах. Запах охоты, запах убийства. Ломен вышел в коридор. Вид мертвого женского тела – полуобнаженного, истерзанного – не принес ему облегчения. Над трупом склонился Боб Тротт, один из новичков, недавно пополнивших штат полиции. Огромного роста, с грубыми чертами лица. На губах у него застыла кривая, недобрая усмешка. Ломен вспыхнул, глаза его налились сверкающим блеском. Он резко бросил: – Тротт, за мной. – И прошел в конец коридора, в комнату с выломанной дверью. С явной неохотой Тротт последовал за ним. Когда Ломен входил в пустой проем, в коридоре появился еще один полицейский, Пол Амберли. Он по приказу Ломена ходил в офис мотеля, чтобы уточнить фамилии постояльцев. Амберли доложил: – Ключи от двадцать четвертого номера были выданы чете Дженкс, Саре и Чарльзу. – Амберли было двадцать пять лет, он был долговязым, мускулистым, неплохо соображал. Вероятно, из-за узкого, вытянутого лица и глубоко посаженных глаз он напоминал Ломену лису. – Они приехали сюда из Портленда. – Кто записан в этом, тридцать шестом? – Тесса Локленд из Сан-Диего. Ломен наморщил лоб: – Локленд? Амберли повторил фамилию по буквам. – Когда она приехала? – Сегодня вечером. – У этой вдовы священника, Джэнис Кэпшоу, – сказал Ломен, – девичья фамилия тоже была Локленд. Помнится, когда я связывался с ее матерью, я набирал номер в Сан-Диего. Настырная старая хрычовка. Миллион вопросов. Битый час уговаривал ее согласиться на кремацию. Она говорила, что ее вторая дочь за границей, черт знает где, и вернется только через месяц, чтобы разобраться с вещами сестры и с ее завещанием. Значит, это она и есть. Ломен и оба полицейских вошли в номер Тессы Локленд. В распахнутое окно врывался ветер. Пол был усеян обломками мебели, разорванными простынями, стеклом от разбитого телевизора, но следов крови не было. Они уже искали тело и не нашли его, – очевидно, обитательница номера успела выпрыгнуть в окно, прежде чем «одержимые» выломали дверь. – Итак, Букер скрылся, – размышлял вслух Ломен, – следует предположить, что он видел «одержимых» или слышал их крики. Он, следовательн

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.