Писцы и прочие официальные лица, как правило, садились в передней части зала суда, и меня удивило, что они не смогли сразу занять свои места. Хотя нам больше ничто не угрожало, страх остался. Я сидела на одном из стульев с высокой спинкой, которые сюда принесли, чтобы всех рассадить, и старалась устроиться поудобнее: расправила подол облачения, убрала выбившиеся пряди волос, пригладила покров. Когда наконец все было в полном порядке, я закрыла глаза и подумала о великолепных яблоках, сложенных в холодном подвале, и о том, как будет приятно их есть, когда наступит мрачный январь. Мое дыхание стало ровнее, и я начала успокаиваться. Но в следующее мгновение я задохнулась, потому что, против всех ожиданий, в зале появился Жиль де Ре. Глава 28 Я позвонила Москалу на несколько дней раньше, чем мы договаривались. – Я ждал вашего звонка только в понедельник, – заявил он со своим бостонским акцентом. – Я готова предъявить обвинение, – сказала я, не в силах сдержать радость. – Здорово. Однако он произнес это негромко, словно я его разочаровала. Я прекрасно его понимала; он хотел взять Дюрана не меньше, чем я. – Да. Я получила ордер на арест. – Вы молодец. Быстро справились. Мог ли он понимать, что я улыбаюсь? – Мы собираемся его брать. Ордер выписан за похищение нескольких несовершеннолетних детей. Я просто хотела вас предупредить. – Не за убийство? – Его разочарование стало еще более очевидным. – Пока нет. Но не исключено, что уже обнаружено тело. Я не знаю, появилось ли сообщение в ваших местных газетах… – Ну, нельзя назвать «Глобал» местной, – сказал он, – но я читаю еще и «Лос-Анджелес таймс». – Значит, вы уже знаете. – Да. Но я в недоумении. Жертвой оказался чернокожий, что не укладывается в вашу схему. – Мы осуществляем процессуальные действия на том основании, что он просто тренировался. – О, Господи! Разве ему недоставало практики? – А потом последовали три неудачные попытки похищения в один день. Он меня дразнит. – Ну, это звучит более убедительно. Теперь, когда обнаружено тело, вы можете предъявить негодяю обвинение в убийстве, когда подготовите все улики. – Да, мы так и сделаем. – Ну, ладно. Судя по тоске, прозвучавшей в его голосе, Москал понимал, что ему придется очень долго просить, чтобы Дюрана вернули в Штат на заливе[63] а этого не произойдет до тех пор, пока Золотой штат[64] не вырвет остатки его легких, и да поможет нам Бог. – Как вам удалось до него добраться? – Кроссовки, – сказала я. – Он хранил их кроссовки. Я почти услышала, как у него от изумления отвалилась челюсть и со стуком упала на пол. Казалось, нас разъединили. – Пит, вы меня слушаете? – Да, – послышался шепот. – Подождите немного. Сейчас я повешу трубку, но сразу же перезвоню. Пожалуйста, не уходите. Он повесил трубку, я осталась прикованной к своему столу, а в голове у меня вертелась одна мысль: «Вы не даете мне добраться до этого негодяя…» Наверное, прошла неделя, прежде чем зазвонил телефон. Две копии ордера, которые я сжимала в руке, были смяты и покрыты потом, но казались такими горячими, словно могли в любой момент вспыхнуть. Краем глаза я видела, как мои товарищи проверяют оружие, надевают бронежилеты, убеждаются в наличии запасных батарей для рации. Начался ритуал подготовки к охоте, а у меня была главная роль. Мое терпение кончалось. – Извините, – сказал Москал. – Это заняло немного больше времени, чем я рассчитывал. Нужно было кое-что проверить. – Боже мой, о чем речь? Неожиданно зашумел факс. Лист начал медленно вылезать наружу. – Вы принимаете мой факс? – Да. Я подожду, пока передача не закончится. Через две мучительные минуты роды завершились. Я почти с отчаянием вытащила лист; это была одна из фотографий, которые я видела в деле в участке Южного Бостона. Москал обвел кружком босые ноги. – Сукин сын, – прошептала я в телефонную трубку. – После того как вы его возьмете, не сочтите за труд посмотреть, нет ли у вас пары кроссовок с черным верхом и эмблемой «Бостонских кельтов»[65]. – Непременно. Две группы из трех человек разместились в двух машинах. Я ехала вместе со Спенсом и парнем, который участвовал в обыске на студии. Меня успокаивало, что я не одна, поскольку я сильно нервничала – это было самое крупное дело из всех, которые я вела, и мне очень хотелось верить, что все пройдет успешно. Во время ареста может случиться множество самых разных неожиданностей. Я не считала Уилбура Дюрана пугливым; во время своего короткого визита в участок он вел себя с удивительным хладнокровием. Должно быть, он понимал, что мы ничего не сможем сделать сразу. Вероятно, предварительно побеседовал со своим адвокатом. И не с тем специалистом по корпоративному праву, которого мы оторвали от игры в гольф, а со своей знаменитой сестрой, Злой Волшебницей Побережья. Несомненно, Шейла Кармайкл его выслушала – вы только представьте себе, как ваш близкий родственник говорит: «Меня подозревают в серии похищений подростков». Потом наступает молчание, поскольку человек, которому ты доверился, не станет спрашивать, правда ли это. И каким будет, в конце концов, ответ? «Давай вместе подумаем, что можно сделать, чтобы уменьшить потери». А потом адвокаты удивляются, почему люди отождествляют их с акулами. Вскоре мы вломимся в замкнутый мир Уила Дюрана и попытаемся его взорвать, и к черту адвокатов. Он наверняка приготовился молчать, если его арестуют, в этом у меня не было сомнений. Допрос после ареста будет одним из самых трудных для нас, в том числе и для Фрейзи – подозреваемый будет заранее подготовлен к любым неожиданностям. И холодным как лед. – Ты в порядке? – спросил Спенс. Должно быть, от меня исходили эманации тревоги. – Да. Нет. Может быть. Спроси у меня после того, как мы наденем на него наручники и увезем. Он негромко рассмеялся. – Ты ведь недавно ходила в тир, верно? – Да. – Хорошо. Я не хочу, чтобы ты меня подстрелила. – Никому не придется стрелять. У Дюрана нет разрешения на ношение оружия. – Из этого вовсе не следует, что у него нет пистолета. Или пятерки громил с пистолетами и с разрешением на их ношение, которые смогут все исполнить для него. – Не его стиль. Все пройдет без сучка без задоринки. – Да. Как и всегда. Мы проходили обучение, чтобы быть готовыми ко всему, к любым неожиданностям. Но я была уверена, что Уилбур Дюран не пойдет на жесткое противостояние. Его пули сделаны из серого вещества. И если он начнет в нас стрелять такими пулями, мы можем даже не узнать, что он попал в цель. Перед входом в студию стояли два автомобиля: «мерседес» последней модели, гладкий и блестящий, черный с затемненными стеклами, и пятилетний или шестилетний «фольксваген-джетта», также черного цвета. Я сообщила в участок их номера. Пока мы дожидались ответа, я на всякий случай проверила свой пистолет. Наконец нам сообщили, что машины не принадлежат Дюрану, и я испытала разочарование. «Мерседес» взят напрокат – тут у нас забрезжила надежда, но оператор добавил, что машину взяла крупная юридическая фирма. Я записала номера в блокнот и отстегнула ремень безопасности. – Ни одна из машин не принадлежит Дюрану или его компании. – Не исключено, что он здесь. Однако в студии Дюрана не оказалось. Мистер Штаны для Гольфа и его дружок уже ждали нас. Оба заявили, что Уилбур Дюран покинул страну. – Значит, он вернулся на один день, чтобы нанести мне визит, а потом снова исчезнуть? – Я не могу рассуждать о мотивах поведения моего клиента. Он свободно перемещается по миру, – заныл адвокат. Он выглядел куда значительнее без одежды для гольфа, но голос оставался столь же отвратительным. – Мистер Дюран все еще расстроен из-за безобразий, которые вы устроили в студии. У него жесткое расписание, и теперь ему будет очень сложно закончить работу в срок. – Но он не работал, когда мы сюда пришли. – Возможно, он работал в другом месте, я не знаю. Мне известно одно: в своей студии в таких условиях он работать не мог.