– Деньги есть для проезда? Десять золотых со своими харчами. И каюту могу выделить одну на всех троих. Деньги вперёд. – Спасибо, сеньор капитан, – поклонился Пере и спросил: – Скота много берёте? – Это вас не должно касаться. Хозяин этим распоряжается. Если места у нас будут, то можете за дополнительную плату свой скот погрузить. Несколько голов, не больше. Вы у меня не одни. – Позвольте узнать, сеньор капитан, – ещё раз поклонился Леон. – Сколько дней вы простоите под погрузкой? – Точно вам этого никто не скажет, сеньор Леон. Но через неделю вы должны быть на борту. При отсрочке отхода можете жить опять на берегу. – Я понял, что через неделю мы могли бы жить и на судне? – спросил Пере. – Если вас это устроит. – Сколько судно делает узлов, сеньор капитан? – поинтересовался Пере. – Вы что, моряк? – оживился капитан. – Был когда-то, капитан. Сейчас не тот возраст. Но в случае необходимости могу и послужить общему делу. – Это хорошо. Значит, могу надеяться на вас в случае необходимости? – Не возражаю, капитан. И дон Леон тоже немного матрос. Ходил им до Валенсии. Немного освоил морское дело. Капитан подобрел. Даже угостил мужчин кружкой вина. Через неделю переселились на судно и, как и предполагал Пере, вонь была там ужасной. – Ничего страшного! – первая заявила Ампара. – Зато сэкономим несколько реалов. Это тоже не будет лишним. Путешественники прожили на судне неделю без никакого толка. Скот так пока и не пригнали для погрузки. Лишь ещё через две недели судно готово было выйти в море, приняв несколько десятков голов скота и около дюжины пассажиров. – Ну, Господи благослови! – повернулся Пере в сторону церкви и перекрестился широко и истово. – Отвалили! Прощаемся с Испанией, и будем ждать другие берега, дети мои милые! А по обоим берегам тянулись низменные берега, в камышах и вербах. Ширина реки Одьель в этом месте не доходила до мили. Прошли более широкую реку Тинто, миновали остров Сальтес, ещё мыс Умбрия, и скуластая каравелла носом приняла первые удары морских волн. Матросы забегали, снасти натянулись, реи поворачивались в нужное положение, тугой ветер надул паруса, и неуклюжая каравелла запрыгала на волнах, а за кормой остались пустынные дюны побережья. Атлантика сразу показала свой нрав. Очень свежий ветер от норд-оста подхватил корыто, а пассажиры почти все свесились за борт, освобождаясь от вкусного прощального завтрака. Скот мычал, блеял, хрюкал и храпел, беспокойно бился в тесноте загонов в трюме, отказывался есть и распространял по палубе запахи усиленной работы кишечника. Курс держали на Канары. К ним подошли на четвёртый день, изрядно измученные и обессилевшие от постоянной качки, вони и тесноты. Позеленевшая Ампара старалась не очень докучать своим мужчинам. Дед в который раз выдавал советы против морской болезни, но тут было иное. Беременность чувствовалась уже определённо. Зато забот со стороны Леона было предостаточно. Он не отходил от жены, убирал за нею, готовил еду, кормил, стирал, но тут дед очень умело помогал и постоянно успокаивал внучку потерпеть. На Канарах простояли три дня и с наслаждением отдыхали на берегу. ----- [1] Алькальд – чиновник, административная, военная и судебная должность. Глава муниципальной администрации. Глава 29 Плавание проходило довольно сносно. «Эсперанса» хоть и курбастое судно, иногда показывала приличный ход. За месяц ни одного серьёзного шторма. – Дон Пере, – как-то окликнул деда капитан. – Я всё думаю, был бы у нас ход получше, могли бы догнать флотилию адмирала Колона. – Откуда вам это известно, капитан? – На Канарах он опередил нас всего на две недели. И мы идём следом. Я всё думаю, откуда вам известно лучшие условия плавания, дон Пере? – Я плавал здесь, капитан. Много времени изучал ветры, течения в разное время года. Но дальше будет хуже. Вернее, может быть. В районе острова Доминика, как его назвал адмирал Колон, гуляют страшные штормы. – Так лучше спуститься южнее? – Я бы так и поступил. Не сильно, но южнее. Потом капитан долго удивлялся предвиденью Пере. Ураган только чуть задел их своим крылом, умчавшись севернее, опустошая острова и круша жалкие индейские хижины. – Слава Богу, мы избежали самого страшного! – молился капитан, и сеньор Мачадо вторил ему. Свежий пассат от оста заставил каравеллу пройти севернее острова Маргариты. На горизонте постоянно маячили мелкие острова. – Теперь путь только на север, дон Хулио. – говорил капитан и благодушно посматривал на блики моря. – Вы уже плавали здесь, капитан? – спросил хозяин без особого интереса. – Первый раз. Но у меня имеется чертёж. Удалось добыть в Севилье. Сам адмирал чертил. – Подлинник? – удивился дон Хулио. – Нет, конечно! Кто б мне такое дал! Копия. Кто-то сделал её. – Дорого заплатили? – Двадцать песо золотом! Но это стоило сделать. Три дня спустя капитан взял высоты солнца и определил положение судна. – Ещё неделя такого хода – и мы можем считать рейс законченным, – говорил капитан. Мы прошли уже Гваделупу. Можно было бы зайти за водой, да слишком мало идти осталось. Не помрут наши животные. Потом по судну поползли слухи, что слова капитана кто-то сглазил. С утра небо затянуло тучами, ветер утих, а потом слабо стал задувать от веста, постоянно усиливаясь. А затем и вовсе взбесился. За день четыре раза менялось направление. Матросы выбивались из сил, работая на снастях, постоянно меняя галсы. Следующий день не принёс утешения. Толчея в море выматывала всех, даже бывалых матросов. А Ампара места себе не находила. – Милая, мы в море уже почти полтора месяца, и осталось совсем ничего! – утешал её Леон. – Потерпи, любимая! Ещё дня три – и всё закончится! Леон, как в воду глядел. На третий день среди низких туч и полос дождя никто не заметил гряду низких рифов, торчащих из моря. Когда их обнаружили, времени для манёвра уже не оставалось. Судно неудержимо несло на рифы. Капитан орал на матросов, те выбивались из сил, переставляя реи и натягивая паруса. И хотя ветер был совсем не штормовой, судно опасно приблизилось к этой гряде. Толчок, треск, ещё два толчка – и судно стало заваливаться на правый борт, принимая тольдой[1] массы воды. Волны стали перекатываться через палубу. Пассажиры подняли ужасный вой, толкаясь в разные стороны. – Капитан, – закричал Пере, сложив руки у рта. – Прикажите опустить шлюпки! Судно долго не выдержит! – У нас всего две шлюпки! Всех не забрать, а до острова далеко! – Кончай болтать, капитан! Пока есть возможность, высаживай людей на рифы! Очередной волной смыло двух пассажиров. Остальные бросились на ют и с воплями отчаяния стали умолять капитана поторопиться со шлюпками. – Спускаем шлюпки! – наконец приказал капитан, и матросы с помощью некоторых пассажиров спустили шлюпку с подветренной стороны судна. Наши путешественники успели запрыгнуть в неё, матросы отвалили и мощными гребками отвели её от борта. В ста саженях из воды выступал огромный рифовый остров, покрытый купой зелени, весь в кольце пены и брызг. С большим трудом шлюпка выбросилась на узкий песчаный пляж. Люди торопливо выскочили на берег. Мокрые, продрогшие и испуганные, они поспешили укрыться среди зарослей кустарника и деревьев, росших на этом рифе. – Ждите нас с новой партией людей! – крикнул помощник капитана, и матросы опять налегли на вёсла. Пере с высоты камня наблюдал, как животные, выбравшись из трюма падали в воду, барахтались, свиньи визжали истошными голосами, овцы жалобно блеяли. И все спешили переплыть море, отделявшее их от тверди земной. Шлюпка подошла к борту судна. Большая волна перехлестнула тольду, и с ужасным грохотом всей массой воды, обрушилась на шлюпку. Она исчезла из вида, но через пару мгновений на воде появились её обломки и головы матросов. – Их разбило! – закричал в ужасе дед, указывая руками в сторону судна. Из пяти матросов и помощника Пере увидел только двух, успевших взобраться на судно. Но шлюпка была разбита. К Пере подошел ещё один переселенец. – Сеньор, что же делать нам? Сумеют ли на последней шлюпке люди переправиться сюда? Смотрите, она уже отваливает! Шлюпка с людьми и провиантом то появлялась среди волн, то исчезала. А кругом продолжали барахтаться животные, ища спасения. Лошадь, в ужасе, в последнем прыжке, чуть не вспрыгнула в шлюпку. Её не успели оттолкнуть, как шлюпка сильно зачерпнула воду, несколько человек оказались в воде, а лошадь, тонущая, выбившаяся из сил, продолжала молотить передними ногами, пока не исчезла в пучине пены и волн. – Чёрт побери! – закричал переселенец. – Они и не пытаются спасать людей! Глядите, гребут сюда, а люди тонут! Пере сжал кулаки и окаменел. Он насчитал четырёх, свалившихся в воду. Шлюпка причалила, люди высыпали на берег, а матросы опять пошли к судну. Переселенец заметил прибитую к берегу овцу. Она, судя по всему, была мертва, но тот полоснул ножом по горлу, из раны слабо потекла кровь.