У него поникли плечи. — Я думал, что люблю ее. Когда мой дядя избрал меня, чтобы внедрить к этим людям, я чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Но я верил в наше дело. Белла… Я не подвергал сомнению нашу веру, я искренне верил во всё, чему меня учили, — он покачал головой и провел рукой по лицу. — Когда тут появилась умирающая и истекающая кровью Мэй, я быстро понял, кто она. Райдер указал на надпись у меня на запястье. Мои пальцы пробежали по татуировке, которую сделали мне, когда я была ещё ребенком. — Я понял, что должен завоевать ее доверие, чтобы вернуть моему дяде. Ну, и она была единственной женщиной, с которой я вообще когда-либо разговаривал. Думаю… я хотел ее, потому что она была из Ордена. Я считал, что она просто во власти дьявола. С его губ слетел самоуничижительный смешок. — Охренеть, да? Я действительно решил, что обязан спасти ее душу. Я искренне верил, что влюблен в нее, что она предназначена для меня, и что я могу ее спасти. Когда я вознёсся до Пророка, это стало моей основной целью: вернуть ее. Чтобы она была рядом со мной. Я думал, что мне суждено это сделать. Что этого ждёт от меня Бог. — Что же изменилось? — я неожиданно поймала себя на том, что задаю ему этот вопрос. Пока я слушала его рассказ о том, как ему нужна была Мэй, у меня в груди зародилось мучительное чувство. Оно было просто невыносимым, но я ничего не могла с ним поделать. Грудь Райдера то поднималась, то опадала, пока он пытался произнести то, что хотел сказать дальше. Когда он это сделал, то отвратительное чувство у меня в груди исчезло. — Ты. Я застыла, затаив дыхание. — Ты это изменила. Ты изменила всё. — Райдер…, — отрывисто прошептала я. У меня дрогнули пальцы. Им хотелось дотянуться до его пальцев и ощутить их тепло. Почувствовать его успокаивающее прикосновение. — Это правда. Всю свою жизнь я провел вдалеке от реального мира. Я оставался чистым и устремил все свои усилия на первую женщину, которая обратила на меня внимание… Но это была полная чушь. Моя потребность в Мэй оказалась такой же фальшивой, как и эта гребаная религия, которой мы посвятили всю свою жизнь. Райдер отвернулся. Я не двигалась. Он снова посмотрел на меня, в его глазах читалось отвращение к себе. — Белла… когда я вознесся до Пророка, я… Мне это понравилось. — Мне нравилась власть. Я почувствовал, что все, чем я пожертвовал, было не просто так. У меня имелся свой путь, цель… потом все пошло наперекосяк. Я не знал, как вести за собой людей. Начал терять доверие старейшин. Вопреки моим ожиданиям, Бог не являл мне никаких откровений, — он подавился горьким смешком. — Потому что ничего такого и не было. Мой дядя все это выдумал. Он был умен. Он и его больные друзья обнаружили, что, маскируя свои извращения под завесой религии, они могут заманивать к себе людей. Сломленных, запутавшихся людей, ищущих смысл жизни. Беспомощных в своих поисках лучшей судьбы. Вместо этого он подверг их насилию и репрессиям. — Ты не знал, — произнесла я. — Тебя воспитали с верой во всё это. Нас всех так воспитали. — Я должен был догадаться, — серьёзно ответил он. — Белла, я пять лет прожил с Палачами. Я видел реальную жизнь, реальный мир. Я в этом жил. Но все это время я неустанно верил, что весь мир ошибается, а наша маленькая община права. Как же, бл*дь, это было наивно? — Вовсе не наивно, Райдер. Та община была твоей семьей. Это всё, во что ты верил. Я знаю, не забыл? Я тоже это прошла. Он долго смотрел на меня. Так долго, что я занервничала под его пристальным взглядом. Так долго, что отражавшиеся у него на лице горе и стыд сменились ледяным выражением. — Я допустил, что это произошло, — отрешённо сказал он. — Все это. Я тяжело сглотнула. — Я позволил людям из Клана забрать Лилу. Они должны были похитить Мэй. Затем я умыл руки и отдал ее Иуде. — Ты не знал, что сделает с ней Иуда и другие старейшины. Даже Лила считает, что ты пытался ее спасти. — Вот тут ты ошибаешься. Мне показалось, что вся кровь разом испарилась из моего тела. Я ошибаюсь насчет Райдера? Я испугалась, что вся его боль и ненависть к себе оказалась обычной уловкой. Но потом у него задрожали губы, и из глаза скатилась слеза… и я поняла, что он именно такой, каким я его всегда считала. — Думаю… думаю, в глубине души я всегда знал, что Иуда плохой… жестокий… с садистскими наклонностями… — Райдер, — воскликнула я и рванулась к нему. Он вытянул руку, жестом приказав мне остановиться. Свисающие с наручников цепи заскрежетали по полу. — Думаю… я это знал. Но ничего не сделал, потому что, Белла… если бы я лишился Иуды, — из его горла вырвался вымученный звук, и лицо исказилось от нестерпимой боли. — Тогда… тогда у меня никого бы не осталось. Я не смогла бы сдержать слез, даже если бы попыталась. На этот раз никакая вытянутая рука не смогла бы помешать мне приблизиться к моему мужу. И на этот раз Райдер не сопротивлялся, когда я опустилась рядом с ним на пол и обхватила руками его крепкое тело. Его голова упала мне на грудь, и он дал волю всей той боли, которую таил в своем сердце. Цепи впились мне в ноги. Меня это ничуть не волновало. — Райдер, — прошептала я и убрала длинные волосы с его влажного лица. — Я здесь… я здесь. От моих слов срывавшиеся с его губ рыдания стали только громче. Я слегка покачивала его туда-сюда; мои слезы падали на грязный пол и там сливались с его слезами. — Я совсем один…, — выдавил он сквозь боль. — Я совершенно один… совершенно сбит с толку. — Нет, — сказала я ему и коснулась руками его лица. У меня разрывалось сердце от той немыслимой боли, которую он испытывал. Я никогда не видела, чтобы кто-то был настолько подавлен. Даже в самые тяжелые моменты у меня всегда была любовь сестер. В последнее время — брата Стефана и сестры Руфи… А у Райдера, у него никого не было. Абсолютно никого на всём белом свете. И хуже всего то, что большинство тех людей, которых он знал, его ненавидели. Ненавидели по-настоящему, с неприкрытой злобой. Райдер не мог прийти в себя еще какое-то время. Когда его слезы высохли, он судорожно втянул в себя воздух. — Я заслуживаю смерти. Я ничего не могу сделать, чтобы исправить то, что натворил. Я, бл*дь, заслуживаю смерти. — Нет, — коротко сказала я. Я опустилась перед ним на колени и обхватила ладонями его лицо. Мне не понравился этот пугающий тон его голоса. — Ты не один, — возразила я. Райдер сжал глаза и попытался отвернуться. Я не дала ему этого сделать. — Белла, — обреченно прошептал он. — У тебя есть я, — с надрывом произнесла я. Он должен знать. Мне плевать, что думают люди в этом клубе. — У тебя есть я. — Я… я тебя не заслуживаю. То, что из-за меня случилось с твоими сестрами… — Ты этому не потворствовал. Райдер покачал головой. — Какое это имеет значение? Я знал, на что способен Иуда. В глубине души… я это знал… — Но ты его любил. Он был единственным, кого ты любил. Очень легко не заметить чьи-то грехи, когда тебя ослепляет любовь. По его лицу снова побежали безмолвные слёзы. Райдер опустил глаза, а затем прошептал: — Я все еще его люблю. Черт возьми, Белла. Несмотря ни на что… я по-прежнему его люблю. Он мой брат… он все, что у меня есть. И я… я не хочу оставаться один. Мне все это время так чертовски одиноко. Райдер взглянул на меня своими огромными темными глазами. — К моему стыду, я все еще его люблю… Даже после того, как узнал, что ему больше нет до меня никакого дела… Я вообще не уверен, что он когда-нибудь меня любил. Я вгляделась в его глаза и увидела в них вину и боль. — Потому что ты хороший человек, Райдер. Чистая душа всегда находит любовь. Даже сквозь ненависть она всегда найдёт возможность заявить о любви. — Я не хороший, — возразил он. — Я в это не верю. Я улыбнулась. Затем прижалась лбом к его лбу и сказала: — Тогда я буду верить в это за тебя. — Белла, — сдавленно простонал он. Но я больше не дала ему ничего сказать. Никакие слова уже не могли изменить того, что я к нему чувствовала. Как сильно хотела, чтобы он был со мной в этот миг… в этой жизни. Меня захлестнули эмоции, и я потянулась к нему. Но Райдер не пошевелился и позволил мне прижаться к нему губами. Позволил мне взять инициативу на себя. Раньше ни один мужчина не позволял мне такой роскоши. Несмотря на охватившую его скорбь, его губы оказались теплыми. Я ощутила во рту вкус его слез, но вобрала их в себя. Его слезы стали моими, его бремя стало моим. С губ Райдера сорвался тихий стон, и он положил свои скованные цепями руки мне на спину. Прижавшись грудью к его груди, я почувствовала, как меня опалил жар, воспламенив каждую клеточку моего тела. Райдер оторвался от меня, задыхаясь и ловя губами воздух.