— Думала, вы тогда из-за этого сразу уехали. Слышала, как папу на кухне отчитывали, а он сказал, ему некогда делать то, что вы требуете. Говорил то же самое Соне, когда та приставала, чтобы он ехал с ней в город или еще чего-нибудь. — Да, но… Джейн осенило. Брак Хью с Соней был сплошным несчастьем. Тамми видела и слышала, как необратимо портятся их отношения. И теперь не понимает разницы между открытым обменом мнениями и скандалом, основанным на полном расхождении. Страшно подумать, сколько вреда причиняют ребенку — любому ребенку — легкомысленные эгоистичные взрослые. Интересно, соображает ли Хью, как отразились на детском сознании постоянные сцены и склоки со второй женой? — Мы не ссорились, — серьезно сказала она. — Не соглашались друг с другом, но это совсем другое. Дружба вовсе не означает, что надо во всем соглашаться. Каждый имеет право на личное мнение. Порой приходится его учитывать. Тамми оттаяла, хоть еще осторожничала. — Надеюсь, не будете ссориться. — Не обещаю. Мы люди. Впрочем, если и будем, то не так, как твой папа с Соней. Наверно, это часто бываю? — Все время ругались. Раньше папа ни с кем не ругался. Никогда с мамой не ссорился. А при Соне другой стал. Свистеть перестал. — Свистеть?.. — переспросила Джейн. — Да, когда рано выходил из дома, с утра коров доить. Я еще в постели лежала, а слышала. Он очень хорошо свистел, правильно повторял мелодию. Знаете, не как свистят просто так, а как люди поют. При Соне перестал. Я слышу, как из дома выходит, идет через двор, коровы мычат и всякое такое. Только больше уже не свистит. — Тамми помолчала. — Очень жалко. — Ты догадывалась, что ему плохо? — Знала! — с силой крикнула девочка. — И поэтому рада, что ее не стало. Может, папа снова будет таким как раньше, до нее. Хорошо бы. Только он все равно не свистит, может, из-за полиции и всего остального. Учительница встревожилась. По словам дочки, отец изменился. Вспоминается утверждение Мередит, что хорошие честные люди и раньше убивали под воздействием стресса. Только не Хью, ответила тогда она, причем с полной уверенностью. Почему, непонятно. По глупости? Не желая учитывать нехорошие вероятности? Желая добра своей маленькой ученице? Почему Хью не мог убить женщину, отравившую его жизнь и жизнь его ребенка? Какие нестыковки, уже замеченные ею в версии Тамми, выявила полиция? Девочка лжет. Соврала про уроки. Соврала исключительно для того, чтобы выгородить отца. Других причин быть не может. — Констебль тебя расспрашивала об отце и Соне? — спокойно спросила Джейн. — Про ссору? — Тамми склонила голову набок, обдумывая ответ. — Ну, прямо не спрашивала. Спрашивала, слышала ли я сверху в тот вечер… ну, знаете… о чем они говорили, а я сказала, нет. — Сказала или в самом деле не слышала? Склонность Тамми к казуистике давно и хорошо известна. — В самом деле, — холодно ответила ученица. — Не слышала. — Действительно видела, как Соня вышла из дома? Дядя Саймон сказал папе, что ты заявила об этом констеблю. Глаза сверкнули. — Правда видела! Джейн с большим трудом решилась на следующий вопрос, опасаясь услышать совсем нежеланный ответ, и как можно небрежнее спросила: — И видела, как Соня вернулась? Тамми яростно затрясла головой, завесив лицо волосами: — Она не вернулась… — Ладно, успокойся, — кивнула Джейн. — О чем еще спрашивала женщина из полиции? Девочка откинула волосы с неожиданно довольным видом: — Дядя Саймон больше не разрешил. «Вот так вот!» — могла бы добавить она. Джейн уставилась в кружку с остывшим чаем. Молоко собралось на поверхности в бледную пленку, пить уже не стоит. Возможно, не только она чует неладное. Возможно, Саймон Франклин тоже понял и бросился на защиту брата и племянницы. Тамми что-то скрывает, и очень умело. Как ни посмотреть, все упирается в домашнее задание. Если она не делала уроки наверху в своей комнате, чем тогда занималась? Неужели… — Тамми! — Видимо, тон намекнул на дальнейшее, ибо серые глаза заледенели, лицо окаменело — давно знакомая картина. — Ты весь вечер была у себя наверху? — Конечно… Девочка умолкла и дико взглянула на учительницу. — Но уроки не сделала, не принесла назавтра домашнее задание, правда? — Джейн подалась вперед. — Слушай. Я друг тебе и папе. Поверь. Это правда. Клянусь. Хочу помочь и не смогу, если ты не признаешься. Говоришь, не видела, как Соня вернулась. Потому что тебя не было дома и ты просто не знаешь, вернулась она или нет? Тамми со слезами пробормотала: — Знаю, что не вернулась. — Значит, когда она уходила, ты ее видела в последний раз? — Видела, как уходила. Как вернулась, не видела. Дело пошло по кругу, ребенок на пределе сил. В последней попытке Джейн повела атаку с другого фланга: — А кто звонил по телефону? Папа говорит, что слышал звонок, когда дремал у телевизора. Решил, что ты ответила. — А-а-а, — протянула Тамми, невозмутимо глядя на нее, хотя в глазах сверкали непролитые слезы. — Я и забыла. Не туда попали. Что ж, стену лбом не прошибешь. Нет смысла допытываться. Она лишь сильнее заупрямится, не дай бог, расплачется, без того шаткие отношения окончательно рухнут. — Ну ладно, — заключила Джейн, — на сегодня хватит. — Увидела на детском личике неимоверное облегчение и вскочила. — Пойдем поработаем. Наведем порядок в гостиной. — Какой? — удивилась Тамми. — Я пыль вытирала. — Молодец. Только время от времени даже самая чистая комната нуждается в генеральной уборке. Снимем подушки с дивана и кресел, вынесем на улицу, выколотим хорошенько, оставим на солнце. Надеюсь, пылесос имеется? — Если из-за Пого, — воинственно выступила Тамми, — то он не виноват, что пахнет. Очень старый. — Славный пес, но немножко воняет. Ничего, у меня кое-что найдется. — Джейн полезла в сумку, вытащила баллончик и предъявила: — Вот. Освежитель воздуха. Алан Маркби стоял в своем кабинете перед картой на стене, утыканной булавками с разноцветными головками, отмечающими как бы район военных действий с фермой Хейзлвуд в центре. Он сцепил за спиной руки, переводя мрачный взгляд с одной красочной точки на другую. В такой позе констебль Джинни Холдинг застала босса, вернувшись в региональное управление. Остановилась в дверях, деликатно прокашлялась: — Я думала, ср, вы хотите услышать отчет о беседе с ребенком. — Взгляните, — предложил суперинтендент, не оглядываясь. — Что скажете? — Очень эффективно, сэр. Надо надеяться, он ее слышит. Маркби подозрительно взглянул через плечо: — Что это значит? — Ну, — Джинни махнула рукой на карту, — наглядно видно, как мы продвигаемся и что делаем. Он прошел к письменному столу, наклонился, положив ладони на досье по делу об убийстве Сони Франклин. — И как мы продвигаемся? Ох, боже, он не в духе! — Не знаю. Я хочу сказать, только начали с картой… — Нет. Это самообман. Если карта вообще хоть на что-то годится, то только на то, чтобы очки втирать заинтересованным лицам, внушая, будто мы продвигаемся. Как только увидите, что кто-то булавки втыкает, — продолжал Маркби, переполняясь гневом, — печатает рапорты с многочисленными параграфами, рисует диаграммы, отображающие общественную реакцию, знайте — это означает одно… — Мы застряли, — догадалась Джинни. Суперинтендент сел, покрутился в кресле. — Ладно, я вас слушаю. Надеюсь, раздобыли хоть что-нибудь для продвижения. — Едва ли, — призналась Джинни и суммировала свою беседу с Тамми. — Проблема в том, что я не могу поговорить с ней с глазу на глаз. Рядом должен быть взрослый, защищающий ее интересы. Дядя — старый зануда… я хочу сказать, слишком заботливый. Наверно, этого следовало ожидать. Но если девочка что-то и знает, от нее ничего не добиться, пока на заднем плане торчит Саймон Франклин. — Думаете, она что-то знает? — спросил Маркби. Джинни без колебаний ответила: — Да. Видя, что требуются уточнения, продолжила: