–  Вы меня простите за то, что я вас прогнать из квартиры отца хотел. Ну, там… –  Да что там! Проехали и забыли! Я все понимаю! –  Я хотел этим придуркам раскрыть тайну, кто я есть на самом деле. –  Понимаю. –  А потом подумал, а зачем им знать правду? Что это изменит? Отца все равно уже не вернешь. Пусть будет так, как он хотел. Пусть никто из них про меня так и не узнает. –  Ну, вот твой отец и добился своего. Он умер в ореоле славы величайшего гей-любовника нашего города. Гаврош не ответил. Он смотрел в окно на опустевший двор, где еще совсем недавно лежало тело его отца. Снежинки падали уже одним сплошным белым покрывалом, окончательно уничтожая все следы и делая землю, машины, деревья и кусты равномерно белыми и пушистыми. Чтобы отвлечь парня от тягостных мыслей, в которые он явно погрузился, Мариша спросила: –  А почему тебя так странно зовут? Гаврош? –  А? Что? –  Гаврош – это ведь был герой французской революции. Мальчик – сирота и бедняк, погибший совсем юным на баррикадах Парижа во имя свободы Франции? Гаврош – это герой одноименного фильма. Мальчишка гибнет с Марсельезой на губах. –  Да, бабушка мне что-то об этом говорила. Гимн свободы, и все такое… Но лично я всегда считал, что Гаврош – это сокращенное от Гаврилы. Это мое имя. –  Так тебя при рождении назвали Гаврилой? –  Не знаю, кому именно из моих родаков пришла такая дикая идея в голову. Но да, они меня так назвали. Вывести парнишку из его задумчивости не очень-то получалось. И поэтому Мариша просто спросила его в лицо: –  У твоего отца было больное сердце? –  Он никогда конкретно на сердце не жаловался. –  Но это еще ничего не значит. Многие люди терпят и храбрятся, чтобы не огорчать своих близких своими болезнями. –  Не тот случай, – покачал головой Гаврила. – Фил обожал, когда его жалели, когда вокруг него хлопотали и ухаживали за ним. Стоило у него заболеть голове или почке, как он тут же впадал в панику, воображал у себя кучу ужасных болезней и несколько дней подряд рассказывал всем кому не лень, какие жуткие мучения он претерпел. Только на моей памяти он пять раз умирал от ангины. Трижды у него была мигрень, так что он опасался опухоли в мозге. Потом его мучили тупые боли в области печени, он считал, что у него чуть ли не цирроз. И у него кололо в почках. Он полагал, что это камни. Но вот на сердце он не жаловался никогда! –  Ты что-то говорил о том, что твой отец за несколько дней до смерти начал вести себя весьма странно. –  Да! – оживился Гаврила. – Вот именно, что странно! Вы это правильно подметили! И еще больше воодушевившись, он принялся рассказывать. Гаврила очень хорошо запомнил тот день. С самого утра ему следовало зайти к отцу. Они договаривались об этом заранее. Фил планировал поручить рукастому отпрыску починить проводку у себя в квартире. Сам Фил к такого рода занятиям относился свысока. Но принимать помощь со стороны не брезговал. И считал само собой разумеющимся, что родной сын старается для него бесплатно. Мальчик приехал к точно оговоренному сроку, но отца дома не оказалось. Дверь была закрыта, но у Гаврилы к этому времени уже были свои ключи от дома отца. Он открыл ими дверь, вошел и, убедившись, что отца действительно нету, что он не спит и не моется, попытался до него дозвониться, а потом все же занялся проводкой. –  Отец вернулся только через два с половиной часа. Я к этому времени уже изрядно упарился и был не прочь поболтать с батей. Филимона буквально распирало от обилия новостей. Гаврош это видел. И откровенно недоумевал, почему отец таится и мучается, хотя явно хочет поделиться с сыном. Но Филимон лишь сказал сыну: –  Встретил одного человека – своего старого знакомого. Ты себе даже не представляешь, кто он такой! Я-то связанную с ним историю и все, что промежду нас было, давно похоронил. А он нет, все равно появился! –  И что? – поинтересовался Гаврош. – Ты рад? –  Даже не знаю, радоваться или пугаться. Он предложил мне одно дельце… Очень, надо сказать, выгодное дельце. Если все выгорит, как он говорит, я могу здорово разбогатеть. –  Разбогатеть? Помимо воли Гаврош ощутил в груди какое-то странное шевеление. До сих пор он имел возможность неоднократно убедиться в том, что дела его отца очень далеки от настоящего процветания. Возможно, Филимон и воображал себя великим актером, но на его финансовых делах это никак не отражалось. Филимон после развода с женой не имел даже собственной квартиры. Снимал комнату. Или на пару со своим очередным бойфрендом снимал однокомнатную квартиру. –  В последний раз Филу с квартирой повезло. Он снял комнату в трешке, но в двух остальных комнатах никто не живет. Они стоят пустые. И хозяин разрешал Филу ими пользоваться. В третьей комнате тоже было почти пусто. То есть мебели там не было. Но Фил не растерялся. Надувной матрас он одолжил у кого-то из своих знакомых. Кресло и два стула взял в театре – они были списаны как старье. Ну, а кухонная мебель уже имелась в квартире. Хозяева установили ее, собираясь жить в квартире сами. –  А потом у хозяев планы изменились. Они укатили жить на несколько лет за границу. Чужих пускать в квартиру не хотели. Вот тут и пригодился Фил. –  А кто хозяева квартиры? Ты их видел? –  Не-а. Тоже какие-то актеры или музыканты. Фил с другими людьми почти и не общался. В тот день Гаврош продемонстрировал отцу свою работу по части проводки, и Фил остался доволен. –  А ты, оказывается, рукастый у меня парень! – похвалил он сына, и Гаврош зарделся. До сих пор ему еще не приходилось слышать отцовской похвалы. И сейчас он был необычайно горд за самого себя. Неожиданно для самого себя он заявил: –  Я все могу починить. И проводку, если надо, налажу тебе к концу дня. –  Да ты просто молоток! – воскликнул Фил. – А я вот никогда дюбель от самореза отличить не мог. Такой я лох! Гаврила засмеялся шутке отца и украдкой покосился на Фила. Ему очень понравилось, как тот его хвалит. Но помимо похвалы в голосе Фила прозвучала еще и странная задумчивость. После этого Фил остался рядом с сыном. Помогал ему. Подавал инструменты. И постоянно расспрашивал о том, что сын делает в данный момент. Так что Гаврош даже засмеялся: –  Ты что, хочешь всему научиться сам? –  Хочу! –  За один раз?! – еще больше развеселился Гаврош. Но Фил в ответ не рассмеялся, а неожиданно серьезно спросил: –  А ты мог бы меня научить? Гаврош чуть не свалился со стремянки, на которой стоял. Его отец, который прежде брезговал взять в руки даже простую отвертку, вдруг хочет научиться работать с проводами? Он не ослышался? Парень едва сумел выдавить из себя: –  Зачем тебе? –  Надо, – уклончиво отозвался Фил. – Скажи, а камеру наблюдения ты бы смог отключить? –  Ну… В принципе, если знать ее устройство, наверное, мог бы. Ничего хитрого в этом нет. –  А ты можешь мне показать, как это сделать? –  Просто отключить? –  Чтобы она совсем не работала! –  Ну, самое простое, повредить провода, отходящие от нее. –  Провода? – еще больше заинтересовался Фил. – А как их повредить? Безграмотность отца в технических процессах умилила Гавроша, и он принялся охотно делиться с отцом своими знаниями. Тот слушал очень внимательно, ни разу не перебил сына. И вопросы задавал исключительно по существу. Так что к концу дня Гаврош не без удивления убедился в том, что отец сделал кое-какие успехи в обучении и теперь худо или бедно, но может самостоятельно орудовать с проводкой. –  Конечно, самостоятельно он весь дом обвесить электрикой никогда бы не смог, но кое-чему научился. Мариша выслушала рассказ Гавроша с изумлением. Перед ней постепенно раскрывалась вся правда о произошедшем в доме Воронцова ограблении. Так вот, кто повредил проводку и отключил видеокамеры в доме старого коллекционера! Это сделал Фил. Ну да, это ведь он приходил к Ивану Алексеевичу. Это его в костюме Дракулы видела старушка соседка. Видимо, Фил и Иван Алексеевич были давно и хорошо знакомы, раз уж осторожный коллекционер впустил того к себе в квартиру. Но ведь и Фил пришел к старому знакомому не просто так! У него явно было поручение от неизвестного злоумышленника. И именно этот человек пришел следом за Филом, убил старика и забрал себе наиболее ценные предметы его коллекции. –  Черт, черт, черт! – прошептала Мариша, когда она осталась одна. За минуту до этого Гаврош вылез из ее машины и тяжело потопал к подъезду своего дома. Мариша по доброте душевной подкинула парнишку к его жилищу. Да и как ей было поступить иначе, ведь на улице была уже ночь, а денег на такси у Гавроша явно не имелось. Так что Марише пришлось еще немного поработать, на этот раз шофером. И лишь затем она поехала к себе домой. По дороге она продолжала размышлять о том, что ей довелось узнать от Гавроша. И убеждалась все больше и больше в том, что отец парня был замешан в убийстве и ограблении Воронцова. Но вот кто был тот человек, который обратился к актеру за помощью и который, судя по всему, затеял всю эту аферу с ограблением старика Воронцова? Увы, Фил не назвал сыну имени своего сообщника. Только сказал, что это его очень старый знакомый, которого он уже не чаял и увидеть. –  Хм, – пробормотала Мариша. – И сдается мне, что смерть Фила в данном случае была очень на руку тому типу. А как же иначе?! Ведь наверняка за помощь в ограблении и убийстве коллекционера Филу была обещана какая-то награда. Не зря же он говорил сыну о том, что скоро разбогатеет или, во всяком случае, существенно поправит свои финансовые дела. И за что была ему обещана награда? Только ли ради нее он пошел на сотрудничество с преступником и, видимо, испортил видеокамеры в доме старика? Или тут было замешано что-то еще? Или кто-то еще? Ну, как бы там ни было, а теперь Фил уже мертв. И расплачиваться с ним его сообщнику уже не надо. Тот может гулять, петь и веселиться. Дело сделано, а Фил – мертв!