Стрельба на вохровском стрельбище в рост, лёжа, с колена, на бегу, в кувырке, в одну цель или несколько, с одной руки или с двух… Прыжки из идущей машины, с крыши барака, в песок, лужи, на камни… Поиск и обнаружение мин и растяжек… Разминирование с использованием примитивного инструмента. Маскировка на местности… Наблюдение… Поиск схронов, тайников… И их же обустройство. Тактика скоротечных боев на встречных дистанциях… Уход от погони… Засады… Первая медицинская помощь… Ну, и кроссы, конечно, турники с кольцами и прочая физподготовка. Снятие часовых и захват «языков» – а это-то зачем?.. Что умеют бывшие фронтовики, тому и учатся, в сотый раз повторяя упражнения, оттачивая своё боевое мастерство. Чтобы до автоматизма, чтобы сегодня на полсекунды быстрее, чем вчера. Не должен боец сидеть, не должен свободного времени иметь, крутится должен как белка в колесе… – Второе отделение, стрельбище… Но так, чтобы первое оттуда уже ушло, и чтобы по дороге с ним не столкнуться, отчего разными дорожками они ходят. Живёт зона – ест, учится, сама себя охраняет, сама себя обслуживает, сама себя учит – кто лучше что-то умеет, тот других натаскивает… Но только непонятно для чего… – Вот мы тут бегаем, рожи друг дружке квасим, ножи да сапёрные лопатки кидаем – сколько можно? Дело это большинству знакомое. Личный состав интересуется: что дальше? Слышь, «Полкан»? А кто его знает, что дальше – «Хозяин» про то молчит. Отряженный боец каждый день на почту ходит, но только нет там ничего – пуст ящик, лишь газетки центральные в них стопками лежат, которые на самокрутки бойцы разберут. – Хотя бы понять, чему еще учиться, чего ждать? Если дальше в том же духе продолжать – переломаем друг дружку. – А ты тем, кто вопросы лишние задаёт, напомни про зону: где им лучше – здесь ножечки метать или там лес валить на голодном пайке? – Так-то оно так… Они не против, только понять хотят… – Личный состав ничего понимать не должен, личный состав исполнять приказы должен. Вот пусть и исполняют! Устрой им завтра марш-бросок километров на двадцать, чтобы меньше вопросов. Хотя куда эти вопросы денешь, когда они крутятся в голове… А то, что сытая жизнь и матрасы на нарах, так к тому недавние зэки уже стали привыкать как к норме. Такое существо человек, что ко всему быстро привыкает – и к плохому, и к хорошему. К хорошему даже быстрее… И хочется ему… Да он и сам не знает, чего хочется… Но чего-то хочется… * * * – Нет, так оружие не держат. Расслабь руку, почувствуй волыну, как продолжение руки, – учит, натаскивает «Студента» «Крюк», потому как подписался под него. – Попробуй вслепую от бедра – смотри на мишень и наводи ствол по руке. Не напрягайся, не пытайся попасть, просто смотри на мишень. Вот так. Выстрел!.. Мимо. Опять мимо. Но ближе, уже ближе к мишени. – Еще… Еще… А дальше драка, без снисхождения, без поддавков. Но уже не боится «Студент», не шарахается от кулака, да сам бьёт не жалеючи. – Молодец! – хвалит «Крюк». – Да про ноги не забывай, не на ринге, здесь любые приёмы хороши, даже самые подлые – не за очки дерёшься, за жизнь! По колену пинай, между ног, в живот, а ты на руках сосредоточился, о них только думаешь! Ноги сильнее и увечья ими причинить можно более серьёзные. Ну!.. Бьёт, пинает «Студент», может быть, не всегда куда надо попадает, ну да это не важно, главное, что не отдёргивает руку, не придерживает удар, не боится противнику кровь пустить, хоть убить его… И не боится удар принять. Дубеет у него кожа, затягиваются коростой кровоподтёки, черствеет душа. Выковывается из него боец, который не думает – надо бить или нет, который – вначале бьёт, потом думает… * * * Тишина в приёмной, люди в форме сидят, маются, шеи под воротниками мундиров платочками протирают, на дверь поглядывают, за которой хозяин местный сидит и краем рулит как хочет, потому что даже секретари обкома на него оглядываются. Век бы им тот кабинет не видеть!.. – Проходите. Заходит майор, аккуратно дверь за собой приоткрыв. – Разрешите?.. Выходит через пять минут весь в мыле и соплях, багровый, как рак, который к пиву. Крут начальник, особенно когда не в настроении, как сегодня. Смотрит дежурный офицер на вышедшего с сочувствием. – Кто следующий? Встали два капитана в форме МГБ, к двери пошли. – Стойте! Нельзя! По одному! – Мы знаем, – кивнули капитаны и зашли. Оба. И, что удивительно, тихо за дверью и не выбегают капитаны, испуганно таращась. Совсем тихо… – Что такое? Почему вдвоём?! Вы кто такие, черт побери?.. – Мы… от Лаврентия Павловича. – Что?.. От кого?.. Вы?.. – Да, от него. С личным поручением. Если хотите уточнить наши полномочия, можете позвонить ему – вот номер прямого телефона, он обязательно ответит. Теперь уж хозяин кабинета, под воротничок пальцы толкает – давит ему воротник, душит, вздохнуть не даёт. Подошёл один из капитанов к столу, в стакан воды плеснул из графина, протянул: – Выпейте. – Да-да, конечно… Пьёт хозяин кабинета, только вода на стол плескается, и зубы о край стакана стучат. Чует кошка, чьё мясо съела. – Нам надо задать вам несколько вопросов. Пока неофициально… Вы людей в приёмной отпустите, зачем им ждать, наша беседа может затянуться. – Что? Да… – поднял трубку. – Скажите, что приём на сегодня закончен. Встают офицеры, удивлённо переглядываясь, что за чудеса, какие-то капитаны зашли и всех майоров с полковниками долой… Сидят капитаны, смотрят на местного эмгэбэшного начальника, словно чего-то выжидая, и оттого тот места себе не находит. Такая страна и такое время, что всякий капитан или даже лейтенант может целого маршала к стенке прислонить. – Скажите, вы встречались с майором Елисеевым? – Да… То есть нет… То есть… А когда это было? – Три месяца назад. – Не могу вспомнить… Может быть… Ко мне много людей приходит… – Взгляните на фотографию. Узнаете? Моргает хозяин кабинета, вертит в руках фото. – Нет… Нет… Не могу сказать… – нервничает, на стуле ёрзает. Капитаны, напротив, спокойны и деловиты, папочки открывают, листочки ворошат. – Мы проверили графики дежурств и опросили часовых, которые в тот день стояли на входе. Они опознали этого человека. Может, опознали, а может, и нет – поди проверь, когда из кабинета не выйти и к себе начальника охраны не вызвать.