Почему… он мне врал? Что я сделала Арину? А еще недавно я так хотела себе такого старшего брата, как он. Кажется, он чей-то чужой старший брат. – Как тебе не стыдно, Арин, – как-то по-детски заявила я парню, уже не пытаясь освободиться, – ты мне врал. Ну вот, дождь закапал сильнее. Совсем скоро моя блузка будет влажной от его многочисленных капель. А брату и сестре было все равно. – Я тебе не врал, Кэт, – отвечал он чуть хрипло, не отпуская меня. Интересно, а много ли фанаток этого парня захотели оказаться на моем месте, прижатыми спиной к его груди? Если бы Кей или Антон были на месте подлеца Арина, я бы насладилась моментом, честное слово, но рядом с ним… я не чувствовала ничего такого, что заставило бы бабочек в животе проснуться и летать в ритме бешеного восторженного джайва. – Я думала, ты ее, – кивнула я на ухмыляющуюся Алину, – любишь! Ты ведь сам говорил! – Как сестру я ее очень люблю, Кэт. Ты сама напридумывала себе разных вещей. Ты неправильно все поняла, – спокойно отвечал он. – Или, может быть, я не опровергал твоих ошибочных суждений. Его сестренка расхохоталась, опершись рукой в грудь Голубя. – У тебя оказалось куда больше иллюзий, чем у меня, детка, – явно подражая тону Кея, сказала девушка. – Зато они были кратковременными. Ты же со своими долго еще не распрощаешься, – нашла я подходящий, по моему мнению, ответ. – Заткнись, – побледнела, как вампир, девушка, – закрой свой рот, девка. – Не так грубо, Алина, – предупредил ее Арин. – Не кричи на нее и называй по имени. Защищает меня? – Отпустите меня, – потребовала я вновь, стараясь не показать, что напугана – мало ли какие мысли сидят в головах этих двух идиотов? А тут совсем никого нет, и этот дождь… В сумке есть ключи, если их достать, можно будет в качестве самообороны использовать их. Нинка когда-то учила меня этому… – Прости, Кэт, подожди немного, – отвечал Арин. – Успокойся и выслушай, что скажет тебе Алина. – А ты, получается, тоже Лесков, так? – спросила я, свободной рукой смахивая со лба тяжелые капли. – Он мой любимый старший братик, – все с той же улыбочкой подтвердила девушка. – Естественно, он Лесков. – Так это у тебя была девушка, а потом она… хм… забеременела и ее от тебя увезли родители? – почти злорадно спросила я у него, пытаясь сделать парню больно. Значит, про него говорила мать Антона. Кажется, это получилось – его рука, держащая меня, едва заметно дрогнула. – Что, тебе неприятно? – я стыдилась и до сих пор стыжусь этого чувства, но мне нравилось причинять боль Арину – ведь и он целенаправленно делал больно мне. Хотя и не хотел этого. Что происходит со мной? Где прежняя Катя Радова, скучная дурочка, живущая в своем собственном мирке? Я меняюсь? Сестра Арина быстро взглянула на него. Мне кажется, или в ее глазах промелькнуло что-то вроде жалости и понимания? – Катенька, – близко ко мне подошла Алина, – мне надо поговорить с тобой. Мой брат просто позвал тебя поговорить. Не трогай его и его прошлое. – Я помню, как ты хотела поговорить в прошлый раз, – огрызнулась я, вспоминая пощечину. Алина недовольно топнула ногой по едва влажной траве. – Почему ты все время споришь! Я просто хотела тебе кое-что сказать сегодня. Преступить… – Сказать о том, как ты классно провела тогда время с Кеем? Что, затащила его в постель? Развлеклись? Ему понравилось? Спасибо, мне все равно, оставь его себе, – напустила я в голове равнодушия, проклиная и ее, и Арина, и вообще всю команду «На краю». – Выслушай меня, – стала серьезной эта стерва. Я только кивнула, а сердце мое истерически стучалось в ребра. Да, я трусиха, и мне совсем не хочется, чтобы брюнетка выполнила свое недавнее обещание – что-нибудь сделать с моим лицом. Они отмороженные, эти брат и сестра! – Катя, я никогда и никого ни о чем не умоляла. Другие умоляли меня, я – нет. Забудь Антона, выбери Кея, – с этими словами Алина встала на колени передо мной, удивленно глядящей на нее сверху вниз. – Что? – широко открыла я глаза, а Арин, наконец, отпустил меня, украдкой задев мою щеку. – Я прошу тебя, умоляю, заклинаю: оставь в покое Антона. Забирай себе Кея, но оставь Антона мне, – прошептала она. Что это на ее щеках – слезы или капли зачастившего косого дождя? И неужели их все же двое? – Встань, – слабым голосом сказала я, но не решилась сама поднять Алину, продолжавшую стоять на коленях передо мной. Ее не смущали грязь и пыль земли и то, что дождь стал сильнее и попадал прямо на ее запрокинутое кверху, к самому небу, лицо, грозя размазать тушь и умело наложенные темно-бордовые тени. Почему она не опускает своего лица вниз? Знаю, странно, в то время, когда перед тобой на коленях стоит девушка-соперница, размышлять – почему она не опускает лица и с тайным вызовом смотрит на тебя, будто ждет, что ты поддашься ее чарам. Нет, даже не чарам – ведьмовскому колдовству. Нет, Алина не дроу, она самая настоящая ведьма! Унизившаяся ведьма, ты хочешь сказать. – Прошу, прошу, пожалуйста, прошу, – словно колдовской заговор, шептала она. Арин стоял спиной к нам и лишь изредка поворачивал голову, чтобы раздраженно и устало – а я успевала почувствовать это – посмотреть на нас. – Алина, поднимись, – снова предприняла я попытку поднять на ноги девушку, но она не слушала меня. Так и продолжала стоять на коленях, грациозно, а не униженно, упершись бледными ладонями в мокрый газон. Ее белые руки с длинными бордовыми ногтями, по которым тоненькой змейкой извивался черный узор, контрастировали с сочной зеленой травой. Человек стоит передо мной на коленях, так на что же я обращаю внимание? Почему мне жаль эту девушку с порой сумасшедшим взглядом, но почему одновременно с этим меня охватывает чувство несправедливой победы и злорадства, которое больше присуще Ниночке, чем мне? Ошибаешься. Твое злорадство всегда с тобой – как и все другие пороки. Ты просто не показываешь их так открыто, дурочка! Эта стерва распласталась перед тобой, она сейчас беззащитна в своих чувствах – сделай ей еще больнее, пусть мучается дальше! И что мне делать? Сказать, что нет, милая Алина, Антона я тебе не отдам, он мой парень, и он любит меня, как и я его. А ты… ты оставайся с Кеем – пусть он пьянит тебя собой сколько ему угодно! Да, точно, будь с Кеем. Стань зависимой от него. – Катя, войди в мое положение. Пожалуйста, уступи. Я сделаю все что угодно, – тихо произнесла Алина, не смахивая холодных капель дождя, попадающих на ее шикарные волосы и тонкое лицо с болезненными глазами. Она и так алкоголичка! Кей – ее личный сорт виски. Воспоминание о Кее чуть-чуть раздуло во мне слабый, но яркий огонек злости, которую так старательно взращивал этот самовлюбленный идиот! – Алина, нет, прости, – твердо сказала я, – встань, пожалуйста, с колен. Это смущает меня. Это раздражает! – Пока ты не согласишься, я не встану, – так же упрямо ответила Алина. Эй, девочка с волосами цвета дерьмовой тьмы, а где же покаяние в твоем голосе? Нинка куда лучшая актриса. – Я не могу согласиться на такое! Что за бред? – воскликнула я, смахивая со щеки капли дождя. – Арин, сделай что-нибудь! Парень вновь обернулся и отрицательно покачал головой. Он не мог вмешаться, хотя очень хотел это сделать. Вероятно, вид его всегда гордой сестры (сестры – она его сестра, я не могу свыкнуться с этим, обманщик!) не нравился музыканту. А возможно, он просто волновался за нее – хоть эта девушка и зла, и стервозна, но переживает она свою ныне неразделенную любовь к Антону (или к Кею – кто ее знает) серьезно, очень эмоционально. – Катя, отдай Антона, возьми себе Кея! Ты все равно не знаешь, какой он, Антон, а когда узнаешь, он не будет тебе нужен, – твердила Лескова, не двигаясь и глядя прямо мне в глаза. – Антон… он нужен только мне. Что ты знаешь о нем? Бери Кея. Он знаменит, он красив, он богат! И он тебя любит! А Антон – он только… он только меня любит. С тобой играет, как с куколкой. Для него ты – кукла. Романтичная девочка-барышня из начала XIX столетия. Добрая и прелестная. Понимаешь? Это трудно осознать, но, – Алина засмеялась сквозь слезы, – Антон – он плохой. Кей – хороший. Они две противоположности. – Не говори так! – огонь разгорелся еще больше, и я повысила голос. – Антон – очень хороший парень, куда достойнее Кея! Черт, а если это все же один человек? Какого я защищаю Антошку? Я же видела, каким он был сегодня после экзамена. А его знакомство с ректором – уж не потому ли мне вдруг стало так везти, словно неожиданно я стала человеческим аналогом комбинации «777»? Но для Алины-то их двое, и для Арина! – Катя Радова, маленькая хорошая девочка, – Алина вспомнила, что вообще-то не я стою сейчас на коленях, и поменяла тон, – Катя, Антон – не тот милый, спокойный и нежный мальчик, как ты считаешь, поверь мне. Почему, думаешь, они с Кеем не общаются? Потому что Кей – плохой и обижает милого ласкового паренька Антошика? О, нет, – она опустила голову, и мне показалось, она засмеялась. – Это Антон не может ужиться с Кеем. Он бывает просто чудовищен, Катя. Он наглый, спесивый подонок. И этот подонок играет людьми, как куклами. Куклы Катя, Алина, Маша, Оля, Настя – у него их было много. Ты – барышня. Я – женщина-вамп. Ему весело. – Почему же ты хочешь быть вместе с ним? – я опустилась на корточки перед Алиной и заглянула в ее лицо. – С подонком? – Подонки так очаровательны, – прямо отвечала девушка, – и я люблю его. Несмотря ни на что. А ты бери Кея. Он… неплох. Он лучше Антона. Пожалуйста. Моя доверчивость утонула в этом дожде. Ты знала об этом? Что Лескова несет? Она думает, я поверю ей? Или мне нужно поверить ей? Пусть даже их двое (а облегчение ли это теперь?), и Антон – кто-то, кто еще хуже Кея, я не хочу выбирать Кея. Из-за Нины не хочу, из-за своей недавно проснувшейся гордости, из-за самой Алины, из-за чувства противоречия. Хочу сделать ей назло! Хочу сделать ей больно – она же заставляла страдать Антона… или Кея. А как сделать ей больно? Надо сделать что-то неожиданное – неожиданное для себя. Обмани ее. Обмани, так надо, я чувствую. Главное, не обмануть себя. Что за идиотская ситуация? Почему рядом нет Нинки – она бы, не сомневаюсь, унизила Алину по самое ее Лесковское «не хочу». – А зачем же ты сидела у ног Кея в тот раз? Плакала, кричала, что любишь? – Тебе не понять, – зашептала Алина, нервно смеясь. – Это игра, странная игра. Антон, мой любимый, сказал мне, что будет со мной, если я соблазню его брата. Кей, он… он меня любил. – С ним ты встречалась 5 лет, а потом ушла от него к Антону? – догадалась я. – Да, – согласно кивнула она, – нет. Вернее, Кирилл просто увидел нас вместе, он не вовремя пришел и… не простил меня. Не прощает и теперь. Но я должна выполнить условие Антона.