Часть 35 из 114 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Дымчатый макияж, Катя, – пояснила со своего места Нинка, которая, конечно же, все знала. В ее голосе явно наблюдалась насмешка.
По мере того как продвигалась работа над моим лицом, я все больше и больше убеждалась, что на мне, наверное, целая тонна макияжа, но когда, по прошествии часа мне все таки разрешили взглянуть в зеркало, я приятно поразилась – лицо выглядело вполне естественно, но что-то во мне (и я сама это признавала) неуловимо поменялось. Нос, губы, скулы, глаза – все это было вроде бы моими, но и не моими одновременно. Недостатки куда-то волшебным образом испарились, глаза увеличились, крылья носа, напротив, уменьшились, лицо словно стало немного тоньше, кожа засияла.
– Надо же, – всматривалась я в свое отражение, – как классно вышло! Я и не думала!
– Нравится? – улыбнулась Женя. – Косметика – сила.
– Очень! Спасибо большое! Это просто чудо. – Я даже потрогала кожу на щеке, чей цвет теперь был не просто бледным, как обычно у меня бывает весной, а аристократически светлым, я бы сказала. Да уж, Женя владеет какими-то необычными секретами макияжа.
– Точно, вы мастерски работаете, – даже Нинка была в восхищении, хотя по всяким там стилистам ходила частенько и сама неплохо владела «макияжным мастерством». – Великолепно вышло! Катя, ты наконец-то стала выглядеть не как лохушка из захолустья, а так, как и должна. Ой, Женя, а вы мне можете немного макияж подправить? Я от вас в восторге.
– Конечно, у меня есть еще немного свободного времени. Сейчас я сделаю прическу Кате и могу заняться тобой.
– Ой, спасибо! Вы так добры! – захлопала в ладоши Нинка, напоминая мне воплотившегося в человека ангела.
На прическу Женя потратила примерно столько же времени, хотя сказала мне, что ничего особенного с волосами делать не будет, поскольку на покраску времени мало и на биоламинирование тоже, она всего лишь сделает их прямыми и обрежет мне длинную косую челку, чтобы затем уложить ее на бок.
Что такое биоламинирование, я не знала, да и челку не особо хотела, потому как привыкла уже за долгие годы, что челка у меня отсутствует. Но возражать не стала – надо же что-то когда-то менять в своей жизни. К тому же, если Женя – стилист, она знает, что делает. Наверное.
Еще через какое-то время девушка в мужской клетчатой рубашке подтвердила вновь, что у нее отличный вкус. Прическа, которую она придумала, действительно подходила мне, а Нинка, словно бы говоря мне это, вскочила со своего подоконника, где уютно устроилась, и показала большой палец, мол, все отлично. Нечасто подружка кого-то хвалит.
Второй этап принятия моего нового имиджа мне тоже дико понравился – всего лишь челка и чуть укороченные и полностью распрямленные волосы, и вновь что-то изменилось в облике, и, кажется, придало изящность. Понятно теперь, как из таких обычных девчонок, как я, стилисты и имиджмейкеры делают иконы моды и красоты.
Прибежавшему Алексею, держащему в руках пару платьев и коробок, мой образ тоже понравился, хотя он только шутливо произнес:
– Ха, теперь все женишки будут твоими, Катька! Отхвати побогаче, не смотри на внешность!
Женя увела Нинку куда-то в другое место, чтобы и ей помочь с макияжем, а Леша заставил меня перемерить целых пять платьев.
– Они же все почти одинаковые! – возмущалась я. – Все темные, короткие и прямого покроя.
– Молчать. Надевай следующее.
– Давай на этом остановимся – оно самое длинное. А другие короткие совсем.
– Ничего себе, короткие, да я тебе самые закрытые выбрал, ты короткие не видела! – возмущался дядя. – Быстро переодевайся, клуша!
– Но… – попыталась я возразить.
– Без но! У меня мало времени! Клиенты ждут, знаешь ли. Давай-давай, натягивай новое платье.
Уже из-за двери он вновь начал ворчать:
– И она что-то говорила о том, что могла бы быть моделью. А сама пару штук померила и все, не может больше, видите ли. Я тут из-за нее график работы ломаю, а она не может быстро одеться и раздеться. И что там говорить, допустим, про показы? Ты бы пока переодевалась в новую вещь, показ бы давно кончился, и все гости разошлись на фиг.
– Я все, – отозвалась я, ругая про себя Нинку и Лешу.
– Все? Ну, вот и отлично. Так-так, мне нравится. В нем и пойдешь, я так и думал, что это платье больше всего тебе подойдет.
– А зачем дал кучу других перемерить? – возмутилась я, глядя на себя в большое зеркало. Последнее платье, как и все прочие, было довольно коротким (но ради справедливости стоит заметить, что Нинка куда более короткие таскала), атласным или шелковым на ощупь, прямого покроя и чуть собранное с боков – из-за этого по платью струились и переливались складки.
– Чтобы знать, что тебе подходит, а что нет. Цвет классный, да? Темный индиго. Так что ты можешь считать себя ребенком индиго, – вновь критически оглядел меня Алексей.
– Я уже не ребенок, – крутилась я перед зеркалом, не узнавая себя.
– Смотря для кого, – разумно заметил дядя, – для меня – настоящая лялька, которой надо варить кашу каждый день. Нет, я, настоящий мужчина, гламурный метросексуал, – здесь голос дяди стал чуть насмешливым, – должен гонять по дому в фартуке – вот прикол! Кстати, этот фасончик я сам придумал.
– Очень красиво, – тут же похвалила я его.
– Я знаю, что красиво, поэтому верни мне его в целости и сохранности, – самодовольно отвечал дядя, подавая мне коробку с обувью – черными закрытыми туфлями на высоченных блестящих каблуках.
Я осторожно их примерила и оказалась выше едва ли не на полголовы своего обычного роста, надо заметить, среднестатистического.
– Круто смотрится, Катрина. И ноги визуально удлиняются. Я, как всегда, все здорово подобрал, даже несмотря на то, что времени было в обрез, – вновь похвалил сам себя родственник, считавший, что если сам себя не похвалишь – никто этого не сделает.
– Смотрится-то, может, круто, – была я несколько иного мнения, – а вот ходить на них я почти не могу.
– Расходишься, – было мне жестоким ответом. – Давай-давай, учись, как ты будешь на вечеринке своей двигаться? Боком ходить? Да, кстати, сейчас тебе еще кое-что притащат и пару аксессуаров тоже.
– Что ты имеешь в виду под загадочным «кое-что»? – осторожно стала ходить по комнате я.
– Вообще-то чулки, – как-то замялся дядя, – вот же блин, никогда больше с родственниками работать не буду. С обычными моделями и выходить за дверь не надо, и про белье говорить не стыдно – все в порядке вещей. А с тобой…
– Но я не хочу чулки! В них жарко будет, ты видел, сколько на улице градусов? – тут же принялась я канючить.
– Ну и что? Вечернее платье с голыми ногами невозможно. Оденешь и точка, – стоял на своем дядя. – И украшения не забудь надеть, ясно? А потом вновь мне покажешься.
Когда я, напялив на обе руки массивные парные металлические браслеты темного желтого, или как его еще называют, «цвета старого золота», а в уши засунув подобные им тяжелые серьги, вновь показалась на глаза Алексею, тот остался доволен.
– Ну вот, Катя, теперь ты похожа на человека. Давно бы обратилась ко мне, а то все отказывалась. Теперь осталось только Нельку обработать.
– Да уж, поработали надо мной славно, – вздохнула я, все еще продолжая глядеть на себя в зеркало. – Я теперь отчего-то устала и хочу спать.
– Да, Катя, ты даешь. Над тобой трудились, переделывали тебя, а ты: «спать хочу». Да другие девушки бы от счастья прыгали и скорее бы в клубы бежали – искать парней побогаче!
– Что ты заладил: парни, парни? Может быть, я решила так одеться только для одного человека?
– Это для какого же? А, для Антона своего прихорашиваешься так? – решил понервировать меня дядя. – Это правильно-правильно. А то вдруг он тебя оставит, такое чучело. – Обнаглел родственник окончательно.
– Я не чучело! – сказала я, одергивая подол платья, которое казалось мне очень коротким. Чулки, хоть были тонкими, причиняли массу неудобств – в них было жарко, и я мечтала их стащить, а вот открытые плечи, напротив, хотелось прикрыть.
– Присядь-ка еще, я тебе сам немного волосы подправлю. Твой Антон тот еще странный парнишка, – разглагольствовал Алексей, не обращая на мое красное от злости и возмущения лицо. – Он кем у тебя раньше, кстати, был? Неформалом каким-нибудь, да?
Неформалов Леша не любил, считая, что они просто одеваются безвкусно. В том числе он любил особо подчеркивать, что и Томас не может «выглядеть достойно со своим авангардом и прочей художественной фигней».
– Почему неформалом? – сквозь зубы спросила я, потому что мне не нравилось, когда об Антоне говорили плохо, а тон Алексея явно подразумевал скрытое глумление. – Нормальный он человек.
– А почему у него тогда уши проколоты? – тут же спросил дядя, что-то делающий с волосами.
– У кого? – обалдела я от такого заявления.
– У меня! – раньше у Леши действительно было проколото одно ухо, в котором красовался маленький бриллиант – подарок очередной, не знаю даже какой по счету девушки. Потом Алексей должен был участвовать в каком-то консервативном и строгом, по его словам, показе, и серьгу пришлось убрать. А ухо заросло всего лишь за пару дней, и после этого дядя больше не экспериментировал с проколами на теле.
– У тебя?
– Катя, у Антона. У твоего лохматого Антона! Проколоты уши. Оба! Несколько проколов, – и для наглядности Алексей оттянул собственные мочки ушей.
– Да ну, – решила я, что меня разыгрывают.
– Катя, ты его девушка, разве ты не замечала этого? Катя, ты меня расстраиваешь. Слушай, ты вообще о своем парне хорошо осведомлена?
– Он мне не парень.
– А кто, девушка? – явно не поверил мне родственник. – Да уж, ты раззява еще та. Бери пример с Нины! Она-то все обычно замечает, твоя подружка. Ты даже такого, как твой Антон, в скором времени можешь лишиться, – решил поучить меня жизни родственник, – если не будешь ему внимания оказывать должного. А, кстати, с Нинкой-то его поделили?
– Поделили, – задумчиво отвечала я.
Откуда у Антона проколотые уши? Может быть, он их прокалывал давно? Нет, пирсинги и этот чудик несовместимые понятия! Или Леша все-таки прав? Я ведь никогда не смотрела на уши Антону, к тому же они волосами закрыты. Но ведь раньше я и не замечала, что он точная копия самого Кея, и я до сих пор не понимаю, как это могло произойти – ведь, кажется, понять, что два человека очень похожи – крайне легко.
Что еще скрывает от меня Антон? У меня столько вопросов к нему… Очень много. Вот только ответы на некоторые из них мне почему-то боязно услышать. Если я не заметила его схожесть с Кеем, проколотые уши, и я ведь даже не поняла сначала, что он – обеспеченный мальчик, то что я о нем еще не знаю? Понятно, что очень многое, но меня все больше и больше охватывают сомнения в его честности, хотя я знаю, что подозревать человека в чем-то – не слишком этично. Но куда делся медальон Кея, после того как я разбила медальон его брата? Почему мама близнецов так хочет, чтобы Антоша встречался с Алиной Лесковой, если она целых пять лет была девушкой Кея? Это все странно, очень странно, Вдруг все же… вдруг все же это один и тот же человек? От этой мысли у меня закружилась голова. Нет, они братья, братья, которые не любят друг друга и что-то от меня скрывают.
Ага, скрывают, третьего брата. А может даже, четвертого.
Кто их знает, может быть. Нет, ведь я видела фото, где Кей и Антон вместе.
Фотошоп, знаешь ли, вещь такая… Хорошая в общем.
Какой фотошоп?
А ты внимательно разглядывала фото? Антон ведь говорил, что он как раз и занимается фотошопом. Прикинь, если они – один и тот же человек? Вот же умора!
Но зачем ему врать дважды?
Он просто ждет от тебя еще одной истерики, хе-хе-хе.
– Эй, не вертись, – прикрикнул на меня Алексей, – работать трудно. Что у тебя, что у Томаса волосы густые, тяжелые, а форму плохо держат…
Не обращая внимания на дядю, я с радостью поймала себя на мысли, что о Максиме я почти и не вспоминаю – все мои мысли были о Кее и об Антоне. Значит, даже подсознательно, братья для меня не в пример важнее, чем моя первая любовь, так неожиданно появившаяся на горизонте. И зачем я только согласилась с Нинкой? Зачем мне доказывать самой себе, что Макс для меня в прошлом, или подруга хочет, чтобы я это доказала ей? Она ведь ни о чем не знает: ни о моей влюбленности в противного грубияна Кея, ни о глубоких симпатиях к нашему однокурснику Антону, и ей, наверное, все кажется, что я скучаю по Максиму?
book-ads2