Н-да, что-то в последнее время часто я на чужих диванах возлежу. – Отстань! – Нет. В общем, пока мы, как распоследние идиоты, валялись на диване, и, пока я отбивалась от окончательно съехавшего со своих музыкальных катушек Кея, в этом месте появилось еще одно действующее лицо. – Всем доброго дня, – раздалось мелодичное и громкое где-то около входа. Кей выдохнул и не стал вырывать мобильный, хотя имел для этого прекрасную возможность. Его взгляд поменялся и стал совершенно чужим и вместе с тем похожим на грустный взгляд Антона. – Привет, – обрадовался Фил. – Ты такая обворожительная. Арин, я тебе завидую. – Чему? – устало спросил тот. – Алина, здравствуй, ты все же пришла. Сейчас пришла. – Это звучало как утверждение, а не как вопрос. Вот же невезуха!! Алину принесло! – Подожди, – оборвала она парня тем временем. – Кей! Ке-е-ей, милый? Ты не хочешь оторваться от своей девочки и поздороваться со мной? Я пришла только ради тебя. Мы с Кеем синхронно оглянулись, не вставая, и увидели Алину: высокую, стройную, застывшую антично красивым и изящным памятником самой себе посредине комнаты. Сегодня эта красавица нарядилась в желтое стильное мини-платье с оголенными плечами. Этот яркий и подходящий далеко не всем девушкам цвет Томас называл желтым шартрезом. Шартрезовое платье не только эффектно подчеркивало фигуру Алины, но и выгодно оттеняло черные волосы, завитые в мелкие, упругие кудряшки, и темные глаза, щедро подведенные угольным карандашом. – Привет, – поднялся, наконец, на ноги Кей, а потом протянул мне руку, чтобы и я села. По-моему, поражены приходом Алиночки были мы оба. Я еще и немного напугана – такие грозные искры метали глаза красавицы-брюнетки в мою сторону, что хотелось спрятаться за чью-нибудь широкую спину. Мое слаборазвитое женское чутье активно подсказывало мне, что черноволосая красавица считает меня кем-то вроде соперницы и уже недолюбливает. Ненавидит. Надеюсь, она действительно на меня не кинется? – И тебе привет. Удивлена, что ты тоже здесь, Катюша, – как робот, улыбнулась мне брюнетка. – Она тебе тоже безмерно рада, – отвечал за меня Кей и, не стесняясь, спросил у Арина: – Зачем ты ее-то привел? – Я за ней не слежу. – А пора бы. – Кей, я еще здесь, не говори обо мне в третьем лице, – напомнила о себе с милой улыбкой Алина, накручивая на указательный палец пружинистую черную прядь. – Неважно. Девушка поджала губы. Длинноволосый парень только лишь пожал плечами. – Ты что, – вступился вдруг за нее Фил со своего места, – общайся уважительно с девушкой! – Вот тебя забыл спросить, – огрызнулся Кей. – Очень плохо, что забыл, – исподлобья глянул на него гитарист. – Общайся нормально. – Филипп, не влезай. – В этом месте летают вирусы злости и агрессии, – печально отозвался парень, надел вновь большие наушники и погрузился в мир тяжелой музыки. Я бы с удовольствием последовала бы его примеру, но у меня не было такой возможности. – Катенька, милый сарафанчик, – обошла Алина меня вокруг, а я настороженно следила за ней. – Спасибо. А у тебя стильное платье. Идет тебе очень шартрез. – Да, спасибо, милая, я-то всегда покупаю одежду в лучших магазинах. – Если бы не частица «то», ее слова не были бы насмешкой. – Я не разбираюсь в таких местах, – не хотелось мне продолжать нашу беседу. – У меня немного другие интересы. – Катя, ты всегда очень здорово выглядишь, – попытался загладить ситуацию Арин, с беспокойством глядя на девушку. По-моему, он все-таки сильно ее любит. – Кей, я хочу с тобой поговорить, – обратилась тем временем к блондину темноволосая девушка. – Говори, – ответил с едва слышным вздохом он. – Наедине, – положила ему на плечо руку Алина. – Наедине? – молодой человек ей ослепительно улыбнулся и, легко убрав ее тонкую руку, поцеловал ее чуть выше запястья. Фу, как противно. Опять он меня раздражает!! – Поговорим, да? – воодушевилась Алина, в ответ взяла его ладонь и сжала ее своей. – Нет, – все с той же улыбкой отказался светловолосый парень. – Да. – Не хочу. Они продолжали держаться за руки. – Кей, пожалуйста, – голос Алины чуть задрожал. Музыкант вновь отказался, не глядя на девушку, но играя с ее кольцом на указательном пальце: снимая и надевая его. А вот брюнетка, к моему отвращению, смотрела на него с большой привязанностью, смешанной и с нежностью, и со страстью, и со злостью, и с желанием обладать им, и, кажется, даже подчиняться. – Я ведь сама пришла. Мне надо всего лишь пару слов сказать тебе. Пожалуйста! – ее глаза, кажется, покраснели. – Только не надо истерик, – поморщился солист «На краю», увидев это. – Ну, хорошо, пошли, и ты скажешь мне свои «пару слов». – Я знала, милый, что ты согласишься, – взяла его тут же под руку девушка. И они ушли. Арин проводил их неодобрительным взглядом. – Она ему до сих пор нравится, да? – нетактично спросила я. – Кэт, извини, мне тоже уйти надо на пару минут. – Да, конечно, – да мне и самой уйти охота, тем более лучшей подруги я здесь не наблюдаю. Эта Нинка – как всегда, свалила куда-то и оставила меня одну. – Катенька, ты скучаешь? – вновь появился около меня Филипп. – А хочешь послушать музыку моего сочинения? – без перехода спросил он. – Я тебе сыграю. – Хочу, – тут же согласилась я, потому что лично мне еще никто никогда на гитаре не играл. Даже на баяне или на гармошке. – Момент, сейчас, – и молодой человек, схватив ту самую гитару, из-за которой недавно ругался с близнецом, пробежался пальцами по ее струнам и начал наигрывать что-то медленное, минорное и элегичное, очень похожее на колыбельную, но не для ребенка, а для взрослого человека. Минут пятнадцать Фил играл на гитаре и, по-моему, вообще забыл, что делает для меня – так погрузился в собственную мелодию, как погружался Винни-Пух в бочонок меда. – Ну как? – спросил он, закончив и поглаживая гриф. – Это было здорово, – и я для наглядности своих чувств даже захлопала в ладоши. – Спасибо. Рэн говорит – убого. Но мне все равно нравится. – И мне тоже! Очень славная мелодия! – вполне искренне отвечала я. Может быть, не хит, но придумывать милые мелодии дано не каждому. – Хочешь? – вытащил молодой человек, которого мне очень хотелось называть медвежонком, упаковку разноцветных жевательных конфет. – Бери. – Эм-м, спасибо, – взяла я пару штук. – Чего так мало? Бери еще, – засмеялся он, насыпал мне полную ладонь, а потом, подумав, вручил мне всю упаковку, пояснив, – тебе сейчас все равно будет скучно. – Почему? – Фотосеты – это всегда скукота и тоска. Веселится только фотограф. – Я хочу уйти уже, – улыбнулась я в ответ, запихивая в рот мягкую конфету со вкусом спелой клубники. – Уже? – огорчился парень. – Кей обидится. – Думаю, нет. – Нет, точно, обидится. Видела, какой он сегодня нервный? А с утра нормальный был. Он в последнее время стал каким-то неуравновешенным. Рэн сказал: «Чувак страдает». Точно, он же редко напивается. А недавно в виски горе топил. – Как это? – Пил, – развел руками парень. – Я хотел побыть с ним за компанию, но он почему-то не разрешил. Но нет-нет, я не пью – предложил просто посидеть вместе с ним. Иногда, когда человеку плохо, с ним нужно просто посидеть рядом, и тогда ему будет не так одиноко. А Кей хорошо тогда напился, да… – Сплетница, – раздался точно такой же голос около моего второго уха – это вернулся Рэн и уселся справа от меня. Таким образом, я оказалась в окружении близнецов. Кстати, а не высокий ли в группе «На краю» «близнецовый процент»? Двойня – не частое явление. – О, конфетки, – похитил у меня из руки добрую половину сладостей Рэн. – Шпашибо, Каша. – То, как он прошамкал мое имя, меня изрядно повеселило.