ГЛАВА 2 Для полноты ощущений этого дня, вечером мне позвонила мама. Она не часто звонила мне сама, и каждый её звонок вызывал тревогу, ожидать можно было чего угодно. Я как раз подходила к дому, остановилась, чтобы поговорить с ней. Делать этого при Вовке не хотелось, они с мамой друг друга откровенно недолюбливали. Мой парень считал, что моя мать не в себе, и оттого не спешил принимать её, её проблемы и просьбы всерьёз, а мама на это обижалась, и в ответ, в глаза и за глаза, называла Вовку нахлебником. Не всегда, конечно, но та ситуация, когда я каждый день хожу на работу и содержу чужого, по её мнению, мужика, её не устраивала. – Я тебя не так воспитывала, - каждый раз говорила мне мама. – Быть зависимой от мужчины, конечно, плохо, но быть дурой, Вика, куда хуже. Задумайся об этом. Я задумывалась, но с мамой эту тему не обсуждала. Ждать от неё объективности не приходилось. Я ответила на звонок и сходу поинтересовалась: – Да, мама, я тебя слушаю. Что-то случилось? – Ты давно мне не звонила. Хотела спросить у тебя, не случилось ли чего? – Голос матери звучал сдержанно и с ноткой огорчения. – У меня всё в порядке, - заверила я. – Просто конец квартала, отчёты, сама понимаешь. – Понимаю, - проговорила она. Мы обе вдруг замолчали, как будто нам нечего было сказать друг другу. Но, самое ужасное, что я приходила к мысли, что, на самом деле, нечего. Обычно мама либо отчитывала меня за то, что я всё делаю не так, что личная жизнь у меня не складывается, либо заговаривала о Ксении. Оставалось только подождать, по какому сценарию сюжет будет развиваться сегодня. – Мне сегодня Ксюша приснилась, - проговорила она после паузы. Я прикрыла глаза, радуясь тому, что мама не может меня видеть в этот момент. Моя реакция, если она считала, что я отвергаю или отказываюсь воспринимать память о сестре, вызывала у мамы приступ злости или слёз. А то и всё это вместе. Переносить её горестное состояние месяцами, годами, было очень тяжело. Поэтому я и не судила отца за его поступок. Жить в окружении памяти о сестре невыносимо. Я присела на край лавки у подъезда. Обхватила руками свою объемную сумку. А в трубку произнесла: – Надеюсь, это был хороший сон. – Она не часто мне снится, не часто даёт увидеть себя. – Порой мама путалась, и не могла конкретно объяснить, как воспринимает исчезновение старшей дочери – жива она для неё, ждёт ли она её возвращения, или всё-таки Ксюши, в её понимании, больше нет. Когда она ей снилась – вроде бы приходила к ней повидаться, а когда она о ней говорила днём – то как о живой. – Но в этот раз она была очень красивой, в белом платье, как в свадебном… Наверное, она бы вышла замуж за того молодого человека, как думаешь, Вика? Вступать с мамой в диалог было необдуманно с моей стороны. Мы всё это уже проходили и не раз, переговорили сотни раз, ругались, что-то доказывая друг другу, и всё заканчивалось тем, что я бессердечная, а мама заливалась слезами. Поэтому в последние годы я научилась молча слушать её, стараться не принимать близко к сердцу все её рассказы, и уж точно не спорить. Но намёк на Ксенину свадьбу с Григорием Веклером именно сегодня здорово ударило по нервам, и без того натянутым целый день. С мамой я проговорила недолго, ей нужно было лишь рассказать мне свой сон, пожаловаться, поговорить о Ксюше, мне хватило и тех минут, что наш с ней тягостный разговор продлился. Я её выслушала, вслух понадеялась, что ей стало легче, и сегодня она спокойно уснёт, и, как примерная дочь, попросила звонить в любой момент. – Ты могла бы и навестить меня, - обиженно проговорила мама напоследок. – Давно не была. Как будто ехать так уж далеко. – Я знаю, мама, - повинилась я. – И я обязательно приеду. Либо в выходные, либо в отпуске. Мне обещают дать отпуск через пару недель. Она печально вздохнула в трубку. – Только обещаешь. От своего лоботряса никак не оторвёшься. А со мной что? Со мной скучно. Я превратилась в сумасшедшую старуху. – Мама, ну что ты?.. Сами понимаете, закончив разговор, я чувствовала себя так, будто меня морально выжали. Чувствовала себя виноватой. За то, что мне, на самом деле, нелегко разговаривать с собственной матерью, а ещё за то, что никак не могу выделить день на то, чтобы съездить к ней в гости. Наверное, потому, что знаю – у неё всё в порядке. Её сестра за ней приглядывает, да и мама не старый больной человек, она вполне способна о себе позаботиться. И внимания она требует не для себя, а, чтобы поговорить о старшей дочери. Я прекрасно знала, что мой очередной визит к ней в гости пройдёт так же, как и остальные – за разговорами о Ксении и за просмотром её фотографий. Мои новости маму не слишком интересовали, наоборот, будто расстраивали. Потому что у меня что-то происходит в жизни, пусть и то, что её не устраивает, а вот Ксюши нет. Иногда мне казалось, что она меня за это винит, пусть и неосознанно. – Ты чего так долго? – Вовка встретил меня в прихожей. В любимой футболке, в шортах и босой. Стоял передо мной и хмурил свой красивый лоб под вихрастой челкой. – У подъезда сидела, - сказала я честно, - с мамой говорила. Вовка чуть слышно фыркнул. Не пренебрежительно, нет, но как-то недовольно. – Ясно. А я тебя жду, жду… – А зачем ты меня ждёшь? – проявила я любопытство. Обычно Вова если меня и ждал, то у компьютера, не отвлекаясь от процесса игры. А сегодня, после моего вопроса, он вдруг загадочно разулыбался. Шагнул ко мне и положил тяжёлые руки на плечи. Наклонился, чтобы заглянуть в глаза. – Викуля, у меня хорошее настроение. Давай отпразднуем? Мои брови невольно взлетели вверх. Хотелось бы сказать, что в удивлении и ожидании, но, на самом деле, я насторожилась. – А по какому поводу у тебя хорошее настроение? Вовка выдал свою шикарную, белоснежную улыбку. – По-особенному, - обрадовал он меня и даже в нос чмокнул. Затем потянул за собой из прихожей. – Пойдём, у меня для тебя сюрприз. Звучало интересно. Я успела сунуть ноги в свои пушистые тапочки, и шагнула вслед за Вовкой в кухонный коридор. Хотя, какой это коридор, три нешироких шага, и он закончился. Свет на маленькой кухне был выключен, зато на накрытом столе горели свечи. Свечи горели, тарелки расставлены, бокалы для вина сияют. Рядом, на самом деле, стояла бутылка вина, а вот из еды коробка с пиццей. – Та-дам, - торжественно выдал Вовка, продолжая стискивать меня одной рукой за плечи. Глянул на меня горящими глазами. – Я молодец? Скажи, что я молодец! Я кивнула. – Молодец. Мне хоть ужин не готовить. – Во-от. Я обо всём подумал. А ты на меня ругаешься. Вино, пицца. В моём бюджете на последнюю неделю до зарплаты, эти траты предусмотрены не были. Я подумала об этом, и тут же мысленно себя отругала. Не нужно быть столь продуманной и скучной. Вовка решил мне приятное сделать, как сумел, так и постарался. А я деньгами всё меряю. Неправильно это. Поэтому я решительно откинула заботы о нашем зыбком материальном положении, улыбнулась, как можно радостнее и благодарнее, и решила присесть за стол. Но Вовка вдруг дёрнул меня за руку. Запротестовал: – Нет, не садись, не садись. Сначала я тебе кое-что покажу. Ты же должна понимать, что мы празднуем. Он на самом деле выглядел довольным, даже счастливым. Не переставал улыбаться, теребить меня, подвёл меня к кухонному окну. И сказал: – Вот, смотри! Я смотрела. Окинула взглядом знакомый двор, по которому несколько минут назад прошла. Ничего интересного не заметила, и решила поинтересоваться: – Вов, куда именно смотреть? Вовка вздохнул напоказ, затем засмеялся. – Глупенькая. Вниз смотри. Видишь, синенькая стоит? – Что стоит?.. – автоматически переспросила я, и тут мой взгляд упёрся в машину, синие бока которой сверкали новизной. И сверкания эти будто кричали: я только из салона, зацени! Седан, с высоты четвёртого этажа я не видела, что именно за марка автомобиля, но на автомобиль отечественного производства похоже не было. Даже с моим плохим зрением, в очках или без очков, я определила, что этот «сюрприз» обойдётся нам дорого. Я глупо таращилась на машину, после чего нервно кашлянула. И поинтересовалась: - Откуда? Вовка убрал руки с моих плеч, и я смогла повернуться, посмотреть в его довольную физиономию. А он гордо сообщил: – Купил! Клёвая, правда? «Солярис», нулевой! – И опять гордый кивок головы. Машина у нас уже была. Когда мы с Вовкой познакомились, у него была вполне приличная машина, пусть и пятилетка, но ездила исправно, и почти не ломалась. А после потери работы, когда стало ясно, что мы попали в финансовые затруднения, и решаться они не спешат, машину Вова продал. Скрепя сердцем, сжав зубы, он почти плакал, когда подписывал документы о продаже. Он расстался с автомобилем, но на тот момент выбора другого не было. Просто потому, что, получая ежемесячно приличную зарплату, Вова не привык особо задумываться о деньгах. А когда ему чего-то хотелось, он брал кредит. Ежемесячные платежи не вносили особых дыр в наш с ним бюджет, и я никогда не беспокоилась о долгах и неприятностях, которые они могут с собой принести. Вовка все свои прихоти оплачивал сам, я ни о чем не переживала, а потом вдруг оказалось, что у него целых пять – пять! – действующих кредитных договоров. Парочка мелких, таких, как телефон и ноутбук, большой телевизор, потом выяснилось, что он брал кредит на наш с ним отпуск в Доминикане, подарок на нашу с ним годовщину, хотя клялся мне, что денег накопил. Плюс ко всему на нём висел потребительский кредит, взятый им на ремонт в доме родителей, и сумма там была немаленькая. И оплачивал его он. – Это же мои родители, - развёл он тогда руками и посмотрел на меня в полном недоумении. – Я у них один, я что, должен был с них деньги брать? В итоге, денег от продажи его ненового автомобиля, едва хватило на оплату подвисших кредитов и пенни. Но всё-таки избавиться от выплат и долгов показалось мне в тот момент облегчением. Только поэтому мы все эти месяцы сводили концы с концами, потому что не было лишних трат. А вот теперь он мне гордо демонстрирует новую машину под окном. – Что значит, ты её купил? – переспросила я. – Ты снова кредит взял? Его красивая, широкая улыбка померкла. И взгляд, обращённый ко мне, стал недовольным. – Вик, не начинай. – Что значит, не начинай? – Я вновь посмотрела на машину, и понимала, что начинаю впадать в панику. А Вовка тем временем на меня с обидой накинулся. – Вот ты всегда так! Даже не выслушаешь толком! А я тебя порадовать хотел… Смотри, стол для тебя накрыл! А ты сразу меня отчитывать, как школьника. А я не школьник, поняла? Я всё отлично соображаю. Я взрослый мужик, и, если помнишь, и до встречи с тобой как-то жил! Не тужил. – Он отошёл от меня, сел за стол и откинул крышку на коробке с пиццей. Подцепил один кусок и потянул его в рот, но было заметно, что Вовка всерьёз раздражён. На меня поглядывал с укором и обидой. – Вова, у нас нет денег машины покупать, - попыталась донести я до него. Сказала это и развела руками. – У нас, вообще, денег нет. – Ты опять, опять? – Он жевал и смотрел на меня с гневом. – Упрекаешь меня в том, что я не работаю! – Я не упрекаю, - возразила я. – Но денег на кредит за машину у нас нет, - твердо добавила я. – Может, ты выслушаешь для начала? – Вова бросил недоеденный кусок пиццы на тарелку, облизал пальцы. – Что за манера сразу впадать в панику? – Я не впадаю в панику, я пытаюсь тебе объяснить… – И я пытаюсь тебе объяснить! А ты не слушаешь, только всё портишь! От этих слов стало обидно. И я замолчала. Сложила руки на груди, на Вовку смотрела с ожиданием. – На половину машины родители денег дали. Я же платил за них тогда кредит, вот они решили нам, так сказать, вернуть долг. А мне нужна машина, я не могу без машины, Вика! – И куда ты будешь на ней ездить? – поинтересовалась я. – К родителям в гости? Он скривился.