Поэтому, придя в наше расположение, дал команду готовиться только присутствующему составу. В принципе, собрались быстро. Единственно, что я пресек желание Гека взять с собой «калаш». – Леха, ты что, головой ударился? Мы же не в тыл к немцам идем! Ведь шариться на виду у всех с новым оружием – это все равно что табличку на шею повесить: «осназ». А если учесть, что и терроргруппы им еще не все вооружены, то такая демаскировка может вылезти боком. Поэтому приказываю – новое оружие сдать, а с собой брать только то, с чем раньше ходили. – Да, но… – Отставить пререкания. Обиженно сопящий Гек, гордо вздернув нос, молча прошел мимо меня. За ним потянулись остальные. Я тоже встал и спросил у уходящего последним Марата: – Думаешь, в чем-то неправ? – Во всем прав, командир. Просто ты у них новую игрушку отобрал, вот они и надулись. И в городе с новыми автоматами действительно нельзя появляться. Уж очень приметные. Сразу вопрос возникнет – что за оружие у этих пехотинцев? И вообще, пехота ли это? А ведь там невыявленной немецкой агентуры еще полно… Шарафутдинов своими словами полностью подтвердил мои мысли. Фрицы не дураки – обратят внимание на оружие, срисуют номера на машинах и, так как вражеских агентов в Пруссии просто немерено, быстренько вычислят наше расположение. А там и до определения ху из кто, недалеко. Так что приказ оставить новые автоматы в расположении части был правильным. Поэтому, кивнув, я ответил все понимающему капитану: – Ну вот и добре. Ладно, пошли за верными ППС… А уже ночью, ворочаясь в постели и прикидывая, что нас может ожидать в городе, вспомнил слова Колычева. М-да… Шеф НКВД, похоже, пытается из моей удачливости выжать все до капли, пока «заряд» не кончился. Ведь московские профессора выдвинули гипотезу о ее происхождении. Да и не только об этом… Высоколобые умники подвели базу даже под мою ныне пропавшую повышенную регенерацию. Причем вроде все логично. Во всяком случае, я сам найти противоречий не смог и принял их версию на веру. Они считали, что все дело было в новом теле. Мол, у детей восстановление идет гораздо быстрее, чем у взрослых. А у пришельца тело было даже не младенческим, а соответствовало зародышу, в результате чего и наблюдалась ураганная регенерация. В их теорию ложилось даже то, что она постепенно сходила на нет и через девять месяцев исчезла совсем. Когда Федосеев мне все это рассказывал, я неожиданно вспомнил одну из телепередач, что видел в своем времени. В ней говорилось про чудо-средство, которое изготавливалось из того, в чем ребенок до рождения находится. Плацента не плацента, толком уже не помню, но из нее чуть ли не эликсир вечной жизни добывали. Или это средство из стволовых клеток добывали? А клетки, соответственно, из этой самой плаценты? Хотя какая разница – про вечную жизнь это, конечно, враки, но дыма без огня не бывает. Если уж детское место такими свойствами обладает, то тело, которое оно должно оберегать, вообще – ого-го! И про девять месяцев тоже в самую дырочку. У меня ведь именно по истечении этого срока лафа закончилась. Группа Федосеева и удачливость пациента не обошла стороной. Дескать, дело опять-таки в новом теле. Точнее, в еще не «закостеневших» мозговых связях, которые способствуют принятию чисто интуитивных верных решений, воспринимаемых окружающими как голимая удача. Я тогда даже несколько обалдел от того, насколько просто все можно объяснить. А то ведь чуть было не зазнался, считая себя эдаким мессией с неограниченным запасом везения. И тут вдруг такая проза… Да еще и известие, что вся эта радость закончится в течение нескольких лет, когда в мозгах все «устаканится», вообще ввергло в уныние. Поэтому Иван Петрович и выжимает сейчас все соки, пользуясь моментом… Правда, также можно учесть, что на допросах из меня вытянули не практически все, а ВСЕ. Как оказалось, гипноз на Лисова еще как действует, и я вспомнил даже то, о чем забыл давным-давно. Но про это я узнал гораздо позже, когда уже после Нового года мне прокрутили запись беседы, где я отвечал на вопросы по органической химии, и попросили уточнить некоторые детали. Вот тогда я и завис… Органику даже в школе с трудом на трояк вытянул, а тут, слыша свой голос, который шпарил как по писаному, только и смог, что хлопать глазами и пожимать плечами. В общем, от меня во вменяемом состоянии они так ничего добиться и не смогли. А я сделал вывод, что пришелец как источник информации уже и не очень то нужен. Наши спецы надо мной поработали от души. И судя по тому, какие вопросы иногда задавались, знания, которыми была забита моя голова, были воистину обширны. Блин, да что там говорить! С огромным удивлением для себя понял, что помимо действительно важного и нужного помнил даже Ф.И.О. разнообразных членов правительства, включая годы их жизни. Откуда – не представляю! Может, когда-то мельком плакаты разглядывал с физиономиями «слуг народа», вот они и запали? Так же как и ТТХ ТПДК-2[16], способ изготовления тонированных стекол, кличка соседской кошки, да и многое другое. А уж что учил или читал, или слушал вдумчиво… м-да… под гипнозом это все я вываливал обстоятельно и со вкусом. Одно только интересно, почему после выдаивания досуха я до сих пор остаюсь личным порученцем Верховного? По логике, теперь пришельца можно и ухлопать безболезненно, во избежание неожиданных утечек информации. Тем более ничего нового я все равно уже не скажу… Но наверное, Сталин помнил про слова Мессинга о выполнении некой таинственной миссии и решил дать мне все возможности для ее реализации. Может, он на это тоже какие-то надежды возлагает. Эх, знать бы еще, в чем она заключается, а то я чего-то боюсь. Ведь как выполню, так, по словам того же Мессинга, помру. Только вот помирать, зная даже про вторую жизнь, вовсе не хочется. 1 Танковый прицел-дальномер квантовый. А тут еще и Федосеев инфу подкинул. Дескать, анализируя мои данные о событиях в будущем и сравнивая их с реальностью, они могут предположить, что я не первый временной «попаданец». Если поднять сравнительно недавнюю историю, то можно проследить два четких момента, не укладывающихся в обычную логику. Наиболее близкий к нам – русско-японская война, где любая вероятность поворота событий складывалась в пользу японцев. Но там все расплывчато, практически недоказуемо, и только сам факт запредельной везухи японцев может наводить на размышления. Зато в случае с Германией профессор назвал даже имя возможного путешественника во времени – Людвиг Краус. Сначала этот никому неизвестный человек появляется в окружении прусского канцлера Бисмарка. Все это происходит приблизительно в 1869 году. А уже в 1870 м политика Пруссии меняется так, что она провоцирует войну с Францией. Совершенно самоубийственную войну, потому что галлы превосходили пруссов по всем параметрам. Но Франция терпит неожиданное для всех поражение, и в результате этой войны из Северогерманского союза образовалась Германская империя. А генератором всех идей, по некоторым данным, был тот самый Краус. Именно после долгих разговоров с ним Бисмарк и принимал наиболее важные решения… М-да… фиг его знает, может, профессор и прав в своих предположениях, но мне во всем этом экскурсе в историю сильно не понравилась кончина возможного пришельца. Он погиб при пожаре в 1872 году. Какая-то хреновая тенденция в этом прослеживается. Надеюсь, я сам помру или от старости, или от быстрой пули. Чего мне гореть-то? Я ведь не летчик и не танкист… Вспомнив свои тогдашние мысли о том, что неплохо было бы всюду передвигаться с огнетушителем, я ухмыльнулся и, поворочавшись еще немного, заснул. А ранним утром, наша куцая колонна состоящая из «виллиса» и «УльЗИСа», бодро катила в сторону столицы Восточной Пруссии, города Кенигсберга. Глава 3 Я, стоя возле дежурного по комендатуре, от нечего делать разглядывал висевшие на стенах картины. Некоторые были сняты и теперь только невыгоревшие места указывали на то, что там что-то висело. Видно, политически опасные изображения королей и баронов комендачи быстренько убрали, оставив в основном пейзажи. На них, наверное, даже у сурового комендантского люда рука не поднялась… А вокруг приобщающегося к прекрасному майора Лисова тем временем бурлил народ. Патрули постоянно приводили каких-то гражданских под конвоем. Приводили и военных – как наших, так и немецких. Потом какой-то фриц, пришедший самостоятельно, стал требовать встречи с помощником коменданта. Фриц был худым, длинным и эмоциональным. Размахивая руками, этот нарушитель спокойствия на корявом русском кричал, что он коммунист и что у него неотложное дело, которое может решить или товарищ комендант, или его первый заместитель. Некоторое время посмотрев на немца, я отодвинул поклонника Тельмана в сторону и спросил у дежурного: – Послушайте, капитан, где ваш посыльный? Он двадцать минут назад ускакал на поиски моего человека. Может, он в пути заблудился? Может, стоит еще одного послать? Тот поднял на меня красные с недосыпу глаза и спокойно ответил: – Людей больше нет. А вы, товарищ майор, пока сядьте вон на ту лавочку. В конце концов вашего человека найдут и пригласят. Скептически глянув на красноглазого, решил последовать его совету и отошел в сторону. Мое место моментально занял подпрыгивающий ротфронтовец, так что легкой жизни у капитана все равно не получилось. Еще минут через десять я, пробормотав под нос: «Это просто херня какая-то», опять подошел к дежурному. Тот удивился: – Что, еще не пришел? И видя мой отрицательный ответ, поднял трубку стоящего рядом телефона, затребовав к себе какого-то Загорулько. Через пару минут появился массивный старшина, которому капитан приказал мухой отыскать посыльного. Тот поинтересовался – какого именно? – Федорчука! Федорчука, мать вашу! Быстро эту беременную каракатицу ко мне! Вон, товарищ майор уже час ждет, пока этот чудила приказ выполнит! На сей вопль старшина невозмутимо ответил: – Ни, товарищу капитан. Це не вийдэ. Я його зарестував. Он вже на гауптический вахти находытся, за прэрэкания з старшим по званию. Пока дежурный, хлопая глазами, переваривал эту новость, я, взяв ревнителя уставов за плечо и развернув к себе, веско сказал: – Загорулько, у тебя есть пять минут, чтобы привести нужного мне человека. Не уложишься в отведенное время, я, как начальник политотдела восемнадцатой гвардейской дивизии, тебе такую веселую жизнь устрою, что десять суток на «губе» раем небесным покажутся! Выполнять! – Товарищу майор, а кого вызвать трэба? Окинув взглядом готового рвануть куда требуется Загорульку и не выходя из образа, я процедил: – У дежурного узнай, – после чего демонстративно посмотрел на часы. Через несколько секунд старшина испарился, а я подумал, что хитрость города берет. Да стой тут хоть командир полка, это не придало бы такого ускорения штабному жителю. А вот связываться с крайне говнистыми политруками опасаются все более-менее разумные люди. Старшина оказался не просто разумным, а еще и опытным, поэтому уже через три минуты я здоровался со старшим лейтенантом Одинцовым – молодым, улыбчивым парнем среднего роста, со слегка приплюснутым «боксерским» носом. А еще через пять мы подходили к машинам. Шараф, увидев меня, ухмыльнулся и выдал: – Ха, мы думали, ты там жить остался. Или арестовать успели… – Арестовали, только не меня… Но комендатура – это всегда полный дурдом. Хорошо, никакого пробегающего мимо полковника не попалось, а то бы точно за что-нибудь зацепился и посадить захотел. Там, блин, все на голову ударенные… Да, знакомьтесь, мужики, – Одинцов Федор, от смежников. Познакомились, перекурили и, загрузившись, поехали в сторону Кнайпхофа. По пути рассказал ребятам, почему настолько задержался и, покритиковав общий армейский долбобибизм, а комендантский бибизм в особенности, мы, проехав по узеньким улочкам и небольшому мостику, оказались на острове. – Куда дальше? Федор, привстав, показал пальцем: – Вон шпиль виден. Там кафедральный собор. Недалеко, с другой стороны берега – королевский замок. С чего начнем? – А что более целым осталось? Просто по развалинам лазить смысла не вижу. Англичане ведь отбомбились тут месяца два назад? И если за это время фрицы ничего не восстанавливали, значит, там ничего и не было. А если и было, то уже все перевезено в другое место. – Ну… – Одинцов на секунду задумался и решил: – Собор пострадал сильнее. Хотя и он, и дворец почти целыми остались. Но дворец – гораздо больше по размерам. Только мы и то и другое осмотрели сверху донизу. А при осмотре собора священника местного нашли, который нам даже подземелье показывал. Только далеко по нему не прошли – завал. Кстати, поп говорил, что в соборе в основном только службы шли и ничем другим там люди не занимались. Ну, еще рассказывал, что в семнадцатом веке в той церкви, вся прусская верхушка и жители города присягнули на верность русским. Какой-то из тогдашних цариц… – Хм, а потом, значит, переиграли. Во проститутки-то… Ну да хрен с ними. Ладно, для начала поверим служителю культа. Мне так кажется, что для тайных сборищ церковь не очень подходящее место. Опять-таки – людей полно… А вот замок – это другое дело. Кто попало там шляться не будет. Поэтому поедем туда. Правда, увидев это сооружение, я сильно приуныл и понял, почему он назван «королевским». Наверное, из-за размеров. Эта махина занимала целый квартал, имела мощные башни по краям и здоровенное здание, похожее на кирху, прилепленное к одной из стен. Хорошо еще, что эта «кирха» была разрушена, поэтому нам оставались сущие пустяки. Проверить четырехэтажное строение размером чуть не с Зимний дворец. За три дня. Но деваться было некуда, поэтому, сплюнув сквозь зубы, я приказал: – Разбиваемся на пары. Первая – Шараф и Змей – идут в западное крыло. Вторая – Гек и Искалиев – в северное. Силантьев – на связи. Ну а мы с тобой, – я повернулся к Одинцову, – пойдем вон туда, где на стенке герб висит. Встречаемся каждый час возле ворот. И осторожней, мужики. Тут вооруженных фрицев еще хватает, так что не нарвитесь… А сейчас оправиться – и начали! Мы дружно, на счастье, обрызгали внутреннюю стену и разошлись каждый в свою сторону. * * *