Хутор Мищука, который мы поверхностно оглядели издалека еще дней шесть назад, был довольно крупный. Два больших дома, да овинов с прочими сараями еще штук восемь наберется. Плюс баня. И где в этот момент могут ныкаться боевики, сказать крайне затруднительно. Поэтому, даже имея преимущество в силе, атаковать их в лоб просто глупо. Нам живые «языки» нужны, а не трупы. Отослать НКВД в оцепление и работать чисто тремя террор-группами… Так сначала и думали, но вот посланный в разведку Шмель со своими ребятами доложил, что народ по хутору ходит. Причем активно ходит. То есть скрытно сработать не получится – кто-нибудь из домашних обязательно заметит странные передвижения по своей вотчине. До ночи ждать – тоже не с руки. Значит, нужно как-то всех хуторских собрать, но при этом не особо будоража спрятавшихся поляков. Вот я и подумал, а что может быть естественней в такой обстановке, как ни приезд нового уполномоченного НКВД? Старого-то какие-то прячущиеся по кустам подлюки в госпиталь спровадили. А я буду новым. Приеду, как и положено, с водителем, роль которого исполнит Гек, и еще одним чекистом в исполнении Шарафутдинова. Подкатим, громогласно всех соберем, может даже слегка поругаемся. Чуть-чуть поагитируем за советскую власть. Намекнем на желание халявы в виде деревенских деликатесов. Сидящие на хуторе поляки, конечно, насторожатся, но все их внимание будет приковано к новоприехавшим. Но мы их провоцировать не будем. Не станем даже близко подходить к домам. Просто, после общих наездов, намекнем хозяину, что нам еще полдня мотаться и нехило бы представителям власти что-нибудь собрать на дорожку. В общем, изобразим себя именно такими, какими нас «мельниковские» пропагандисты рисуют. И всяко-разно с полчаса внимание хуторских я на себе удержать смогу. По расчетам, за это время Болотников со своими людьми блокирует хутор на дальних подступах, а группы Шмеля и Кима начнут стягивать кольцо, проводя тихую проверку разных там овинов и гумнов. Вот так и выясним, где именно скрываются диверсанты. После чего последует внезапная атака. Не исключено, конечно, что они сидят в каком-то замаскированном подполе, но это мы уже на месте разъяснять будем. Поэтому, забрав фуражку у лейтенанта и напялив ее на себя (маловата оказалась, зараза), скинул комбез и пошел к ГАЗ-67, на котором прикатил Болотников. Там уже расположились мои ребята. Гек, усевшись за руль, по-хозяйски оглядывался, попутно взмахами руки отгоняя ефрейтора – водителя, у которого пять минут назад отобрал погоны и его авто: – Ну чё ты страдаешь? Ничего с твоим «козликом» не случится. Иди, иди отсюда. Вон, водилы грузовики маскируют – двигай, помогай! Для водителя командирской машины, который в неуставной армейской иерархии занимал особое положение, такой совет был сродни прямому оскорблению. Но чернявый ефрейтор все равно не уходил и глядел на нового водилу скорбными глазами. Немного помявшись, он в конце концов выдал то, что его терзало: – Вы, товарищ лейтенант, с коробкой – помягче. И передний мост, если включать будете… Услышав жалобные напутствия и поняв чувства чернявого, я, пристегнув наконец лейтенантские погоны к своей гимнастерке, хлопнул его по плечу: – Не журись, боец. Вернем тебе машину в целости и сохранности. А сейчас – что тебе Болотников приказал? Ефрейтор вытянулся: – Находиться с другими водителями и ждать команды! – Вот и находись! Видимо поняв, что нехорошие пришельцы, забравшие его «ласточку», слушать никаких советов не собираются, водитель козырнул и поплелся к своим коллегам. А я, глядя, как последнее отделение спешенных бойцов исчезает в лесу, достал сигареты и предложил: – Сорок минут бамбук курим, потом выдвигаемся. За это время как раз все выйдут на исходные. И… Гек, что ты там ерзаешь? – Сцепление туговато… Критически окинув взглядом Леху, вынес вердикт: – Не кипеши. И вообще – дареному коню в зубы не смотрят. Так, про что я? А! Ребята выйдут на позиции и осмотрятся. Нам тут езды минут двадцать, так что к часу дня мы должны будем торжественно подъехать к хутору. Шах… Сидевший сзади Шарафутдинов, сунул голову между нами и спросил: – Чего? – Помни: ты – страшная нерусь, дослужившаяся до сержанта, и с фамилией такой забубенистой… к примеру – Сапармурадов. Ругаешься, путая татарские и русские слова. Эх, жалко, у тебя висячих усиков нет, да и вообще мордой подкачал – не очень-то на потомка Чингисхана похож… Точнее – совсем не похож. Скорее на испанца… Ну да ничего. Главное – глядя на баб, сально улыбайся и бормочи что-нибудь по-татарски. Марат на эти слова возмутился: – Сам ты мордой не вышел! И с чего бы я на Чингисхана был похож? Я хмыкнул: – А кто мне тут свой род к нему возводил и себя Чингизидом называл? – Видя, что Шах пытается что-то сказать, я взмахом руки остановил его и продолжил: – Да ладно, скандальный потомок великого предка, не дуйся, но помни – за тобой тетки и девчата. Они должны собрать детей вокруг себя и пугаться изо всех сил. И чтобы ни один постреленок из-под мамкиной юбки не выбрался. Шарафутдинов кивнул: – Сделаем… – Гек, – я пихнул локтем Пучкова, – ну а тебе и играть никого не надо – будешь продуктовым мародером. Смотришь на всех голодными глазами, громко сглатываешь обильные слюни и нюхаешь окружающую среду с целью обнаружения вкусных запахов. В общем, ведешь себя, как обычно! Пучков такого поклепа не выдержал и несколько минут вещал о том, что он думает про своего командира. Потом мы опять замолкли, думая каждый о своем. Я прикидывал, что шуточный пересказ совместно разработанного плана несколько расслабил мужиков и теперь они будут действовать более свободно. Хотя… нет, вряд ли. Это внешне – зубы поскалили, но напряжение так и осталось… Ведь именно от наших действий будет зависеть, насколько успешно пройдет операция. Ну не только от наших, но вначале – именно от них. Завяжем на себя всех хуторских – «невидимки» сработают без помех. Упустим внимание пейзан – пиши пропало… М-да, тут главное не перегнуть палку, а то АКовцы могут слегка возбудиться и прикинуть, что положить борзых «уполномоченных» безопаснее, чем ждать их возможного шмона. Дать им нас перебить мы, конечно, не дадим, но ведь тут зависит от того, как все повернется… И ведь главное – они нам живыми нужны. Особенно командир. Ганбовский, может, что-то тоже знает, но пока его еще разговорят… Шах, похоже, думал в том же направлении, потому что, сдвинув пилотку на затылок произнес: – Через полчаса пленных уже должны довезти до места. Интересно, «Вепрь» уже пришел в себя? Хорошо бы если так… Может, даже без госпиталя обойдутся – санинструктор ему укол сделает и – сразу на допрос. – Это да… – Закурив очередную сигарету, я закинул руки за голову и, щурясь от попадавшего в глаза дыма, завершил мысль: – Было бы здорово. Только сразу мы об этом не узнаем. Мы в это время представление давать будем. Так что действовать надо, как будто этот «дикий хряк» так и валяется без сознания, а когда в себя придет – неизвестно… Да! И в конце концов – что ты напихал в свой взрывпакет, что он такой убийственный эффект дал? Марат ухмыльнулся и пустился в пространные объяснения, в которых я, как обычно, ничего не понял. Единственное, в чем очередной раз утвердился, так это в том, что мой зам является скрытым маньяком – тротилофилом. Интересно, что он на гражданке делать будет, когда война закончится? Хотя для нашей конторы война не заканчивается с подписанием капитуляции, так что трубить нам всем, как тем котелкам, что из меди выполнены. А Шах, увлекшись рассказом, уже переключился на свою новую задумку и трындел до тех пор, пока я, глянув на часы, не сказал: – Ну что, мужики, – время. Марат тут же замолчал, а пригревшийся на солнышке и закемаривший за рулем Леха встрепенулся и, пробормотав что-то типа «ну вот, на самом интересном месте разбудили», завел машину. Вывернув на дорогу, мы покатили по грунтовке, резво подпрыгивая на всех ее неровностях. Ехали молча до тех пор, пока, входя в поворот, не влетели в небольшую промоину. Скорость была уже приличная, но «ГАЗон» просто скакнул очередной раз и как ни в чем не бывало покатил дальше, а выдохнувший Гек, благодарно погладив руль, заметил: – Хорошая бибика, молодец! – И повернувшись ко мне, добавил: – На «виллисе» имели бы все шансы кувыркнуться! Шах, сидящий сзади, пробурчал: – Так ты скорость сбавь, а то точно не довезешь. Тут уж и я не выдержал: – Довезет. У «козлика» колесная база шире, и его перевернуть еще постараться надо! Это тебе не «шестьдесятчетверка» и не «виля», которые заваливаются при каждом удобном случае. А эта машина – звэр! И по устойчивости и по проходимости всех переплюнет. – Точно. Амортизаторы мягкие, расход горючки меньше, бензофильтр лучше. Да и тяга насколько возросла! – Ну дык, движок-то помощнее будет… Так, обсуждая достоинства ГАЗ-67 перед забугорными и советскими аналогами, мы и доехали до хутора Мищука, который открылся нам после очередного поворота дороги. Какой-либо оградой обозначать свои владения здесь было не принято, поэтому машина сразу подкатила к дому, и Леха, глянув на меня, принялся ожесточенно жать в кругляш клаксона. В ответ на мерзкое «бииип-биииип» сначала появились трое маленьких мальчишек, остановившихся шагах в десяти, а потом начали подтягиваться как взрослые, так и остальные дети. В итоге через пару минут мы имели в наличии двенадцать разновозрастных, разнополых и разнокалиберных хуторян, которых возглавил подошедший одним из последних глава всего этого хозяйства – Тарас Мищук. Мы к тому времени уже выбрались из машины, поэтому я, делая вид, что не знаю здесь никого, обратился к толпе: – Кто тут хозяин? Мищук – мужичок небольшого роста, но коренастый и крепко сбитый, – снял кепку и, сделав три шага вперед, представился, говоря по-украински, но на своеобразном волынском диалекте: – Это я, пан офицер. Мищук, Тарас Богданович. Небрежно козырнув, я назвал себя: – Лейтенант Могила, оперуполномоченный НКВД в вашем районе. Новый уполномоченный. Старого какие-то выродки подранили, так что теперь я буду тут всем заведовать. Вообще, не до тебя сейчас, но если уж все равно мимо проезжали, то решил познакомиться со своим контингентом. Сколько народу проживает на хуторе? Хозяин огляделся, пошевелил губами и ответил: – Пятнадцать человек. Я, демонстративно привстав на цыпочки, пальцем пересчитал стоящих возле нас людей и недовольно заметил: – Тут только двенадцать. А где еще трое? Или они представителя власти даже видеть не желают? Мищук замотал головой: – Да нет, пан офицер. Маричка и Иванка на выпас пошли, вот и не услышали, что машина подъехала. А отец мой заболел. Удовлетворившись этим объяснением, я кивнул, а потом, разглядев в толпе несколько подростков, продолжил опрос: – Парни призывного возраста есть? – Нет, пан офицер. – А это? – Так это подростки. Игорь и Степан. Одному пятнадцать, а другому шестнадцать лет. – Да? А на вид здоровые бугаи. Меньше восемнадцати никому не дашь… – Что вы, пан офицер. Дети они совсем! – Дети, говоришь? И документы имеются? – А как же! – Мищук пожал плечами. – Я, только новая власть пришла, сразу все документы справил. Повернувшись к Шаху, я чуть качнул головой и, стрельнув в сторону глазами, добродушно прикрикнул: – Сапармурадов, опять ты на баб пялишься? Отставить! Возьми мою сумку, сейчас пойдем перепись делать. И обращаясь к хозяину, предложил: – Ну что, веди в дом. Проверим, какие у тебя там документы. Момент был ответственный, но я надеялся на сообразительность зама. В принципе, если бы он протормозил, то я бы и сам нашел причину не ходить в хату, но Марат оказался на высоте: