– Наверное, тоже умру, с моим-то везением. Такого счастья мне, боюсь, не вынести… Так, вот они, твои двое. Картина вокруг сменилась так быстро, что у Лунии закружилась голова. Рыночную площадь в улье Цикады она видела прежде только снизу, а теперь стояла на галерее, где дежурили стражники-ядожалы. В свете огнешёлковых фонарей, как и прежде, маячили настенные портреты королевы Осы, на стенах висели плакаты с лозунгами, но на всём обширном пространстве рынка царила зловещая тишина. Все магазины у внешней стены улья были заперты, а витрины их опустели, в том числе и в «Сладком сне», где Луния с братом покупали медовые леденцы в День превращения – наверное, последний нормальный мирный день в её жизни. Вместо пёстрых прилавков и шумной толпы покупателей и продавцов на рыночной площади сидели рядами драконы с опущенными головами и сложенными крыльями, прижимая к себе бескрылых драконят. Лишь несколько шелкопрядов ходили между рядами, раздавая сушёные водоросли и пакетики с орехами, перевязанные шёлком. Рядом на балконе стояла Ящерка и вглядывалась в сидевших внизу. С другой стороны от Лунии, нервно вцепившись в перила, туда же смотрел малютка Икар. Напротив виднелся ещё один балкон, где всё так же сосредоточенно, с закрытыми глазами сидел Змей. – Мы что, сейчас внутри Мечехвоста? – спросила Луния. – Зачем? – хмыкнула Ящерка. – Тогда бы мы его самого не видели. Нет, твой оболваненный приятель вон там. – Она показала на один из выходов в спиральный туннель, ведущий на другие ярусы улья. У дверей, сжимая в лапе копьё, стоял с отрешённо-угрюмым видом Мечехвост, а рядом с ним, не столь угрюмый, но такой же отрешённый – Синь. У Лунии перехватило дыхание. Знать, что разумом самых любимых драконов на свете овладела королева – или Змей с Ящеркой, – уже страшно, а наблюдать это воочию ещё ужаснее. – Бедный Мечехвост, – тихо выдохнула она, перегнувшись через перила, чтобы лучше разглядеть. Он исхудал и выглядел совсем вымотанным, но всё же остался самим собой. Даже лишённый собственной воли, Мечехвост, казалось, вот-вот отбросит угрюмость, улыбнётся и расскажет какую-нибудь весёлую байку. Та прежняя искорка ещё таилась где-то в самой глубине глаз – если, конечно, Лунию не обманывали расстояние и собственное воображение. Так или иначе, надежда помогала ей держаться. – Кричать и лететь туда бесполезно, – предупредила Ящерка, – они тебя не услышат, разве что я заставлю этого нашего ядожала передать твои слова. Вот была бы потеха! Ты только представь, подлетает такой и шепчет: «О Мечехвост, ты такой классный, я так тебя люблю!» А что, давай, здорово придумано. – Брр… – Луния передёрнула крыльями. – Спасибо, лучше как-нибудь в другой раз. А ты не можешь перенести его к нам, в этот самый ваш мысленный мир? Вот его же смогла. – Она кивнула на Икарчика. Ящерка тяжко вздохнула. – Да могу, конечно, – протянула она лениво, – но уж больно это тягомотно. Одно дело, когда мы рядом, и совсем другое – тащить чужой разум через всю Панталу. Да ну, брось эти глупости. – Ну пожалуйста! Всего на два слова, совсем ненадолго. Скажу только, что со мной всё в порядке. Оранжевая дракониха окинула её скептическим взглядом. – Ну, не сказала бы я, что совсем в порядке, – усмехнулась она. – Лежишь, обмотанная лианами в заросшем плесенью древнем тронном зале на дне тёмной пропасти под землёй. Кровь твоя отравлена Дыханием зла, а тело после смерти послужит пищей для той же лианы. Не так уж и весело, а? Луния растерялась, не находя, что ответить. Разве поверишь, что находишься в плену, да ещё и отравлена, если чувствуешь себя как обычно и всё вокруг представляется тебе настоящим? Конечно, она понимала, что видит лишь свой мысленный образ в странном призрачном мире, созданном общим разумом человека и драконихи, но собственное сознание решительно этому сопротивлялось. – Кроме того, я совсем не уверена, что сумею дотянуться до твоего брата и доставить его сюда, – продолжала Ящерка лениво и равнодушно, и Лунии захотелось сбросить её с балкона. – Он слишком ушёл в себя, почти не разговаривает, Мечехвосту его даже есть приходится заставлять. Небось и прежде был скучным, а теперь просто овощ, да и всё – симпатичный, но овощ… Да и все эти новые драконы скучные. Ты только погляди: жалкие, несчастные, только сидят и куксятся. Я ждала, что с разноцветными веселее станет, а на деле всё одно и то же. – Злая ты, – буркнул малютка Икар. Ящерка взглянула с удивлением, как будто не ожидала, что он вообще способен иметь собственное мнение. Луния кивнула. – Я согласна. Неужели тебе совсем не жалко их? – Кого жалко – их?!! – яростно вскинулась вдруг оранжевая. – С чего бы? Ты что, издеваешься?!! От вспышки её гнева рыночная площадь растаяла, вокруг выросли колонны тронного зала, уже настоящего, заросшего лианой, а шею Лунии сдавили их хищные плети. Её отбросило в сторону и шмякнуло о камень стены, снова гладкой и новой. – Не обижай её! – выкрикнул дракончик, бросаясь на Ящерку, но та отшвырнула его пинком и зашипела, сердито вздыбив крылья и гребень: – С какой стати мне кого-то жалеть?! Эти драконы могут летать, у них есть с кем дружить! Они дышат настоящим воздухом, едят настоящую пищу, и никто не подслушивает их мысли! Им не пришлось сидеть в заточении целую вечность рядом с самовлюблённым человекочудищем! Это со мной жизнь обошлась несправедливо, меня надо жалеть, меня!!! – Я… жалею, – выдавила, задыхаясь, Луния. Чаща лиан закачалась перед глазами, зловеще шелестя. Тиски на горле ослабли, и она смогла наконец вдохнуть. Зал между тем снова принял фальшивый парадный облик. – Значит, ты согласна, что мне хуже всех? – подозрительно спросила Ящерка. Луния молча кивнула, справляясь с колотящимся сердцем и пытаясь отдышаться. – Мы можем тебе помочь? – вновь подал голос крошка Икар. Маленькая дракониха хлестнула хвостом и угрюмо прищурилась. – Как тебя освободить? С высокого трона донёсся тихий смешок человечка. – Мы ещё живы – если это можно так назвать – только благодаря лиане, – объяснила Ящерка, с ненавистью глянув на него. – Если нас разделить, оба умрём… да и ни к чему это. Так я могу хотя бы портить ему жизнь. – Она вновь обернулась к трону и показала Змею язык. – Мне всё равно, – холодно буркнул он, не открывая глаз. – Это всё слова, – усмехнулась она, – все его настоящие чувства передо мной открыты. Для него мучительно само моё присутствие в голове – драконьи мысли, драконьи когти, драконья ненависть! Он слушает меня все дни напролёт и ничего не может поделать, несмотря на всю свою власть над тысячами живых существ. – Может, перестанешь лютовать хотя бы на минутку? – Змей поднялся с трона и отряхнул мантию. – Думаю, Лунии будет приятно взглянуть ещё кое на что. – О счастье! – воскликнула Ящерка. – Неужто мы удостоимся нового эпизода из твоей дурацкой жизни? – Предложишь что-нибудь из своей? – спокойно парировал он. – Ах да, забыл, твоя же слишком быстро закончилась. – Ящерка мрачно захлопнула пасть и сжала когти. Довольно потирая руки, Змей спустился по ступеням трона. – Настало время для важного эксперимента, – продолжал он. – Думаю, всем крайне любопытно, сможем ли мы подчинить разум драконов из – как там вы называете мой родной континент? – ах да, из Древних королевств. Ну что, попробуем? Он щёлкнул пальцами, и пещерный зал растворился в воздухе, сменившись другим. Судя по древокамню стен, гобеленам и коврам, это был парадный зал улья, а по виду из окон – самые верхние его ярусы. Море травы далеко внизу золотилось в лучах закатного солнца, в небе кружились стайки ласточек – точь-в-точь как на картине, что когда-то соткала Луния в школе. На полированном обсидиановом троне вальяжно свернулась кольцом королева Оса, слева и справа стояли Ящерка и Змей, вдоль стен выстроились стражники-ядожалы. А перед троном, крепко связанные лианами Дыхания зла, сидели на полу Цунами, Ананас и Вихрь. Глава 18 – О нет! – выдохнула Луния и рванулась вперёд, но ни один из пиррийцев её не увидел, и даже прикоснуться к ним не получилось: протянутая лапа прошла насквозь. – На самом деле нас здесь нет, – сочувственно пояснила маленькая дракониха. – Есть только он. – Она указала кончиком хвоста на Змея, который странно, по-птичьи, подёргивал головой, чувствуя себя явно непривычно в теле королевского советника. – Ну сделай хоть что-нибудь! – взмолилась Луния, в отчаянии взмахнув крыльями. – Разве ты не можешь вселиться в королеву и отпустить их? – Нет, – буркнула Ящерка, – сейчас не могу… а если бы и могла, не стала бы. Зачем? Мне нет дела до этих драконов, они мне никто. – Они мои друзья! – Ну и что? – Ящерка зевнула, показав острые белые зубы. – У меня нет друзей, забыла? А посмотреть их память было бы интересно, если у Змея получится. Луния вновь повернулась к пленникам, преодолевая накатившее волной отчаяние. Нет, нельзя так просто наблюдать, как это случится! Надо что-то сделать, что-то придумать! – Наконец-то, – прошипела Оса, постукивая длинными когтями по чаше из белого фарфора, которую держала в лапе. Луния подступила ближе и разглядела на дне зелёный осадок. – Моя сила вернулась ко мне, и теперь я могу пополнить своё войско, а начну с этих залётных уродцев. – Королева поставила чашу на подлокотник трона и выдвинула из кончика хвоста зловещее жало. – Погоди, – остановил её Змей. Оса с гневом обернулась к советнику. – Тебе никто не давал слова, Краснокрыл! – Никакой я не Краснокрыл, – презрительно бросил он. – Теперь узнала? Хочу сначала поговорить с ними, а ты помолчи, не то заставлю перерезать собственное горло. Луния поняла, что все в зале, кроме неё, Икара и Ящерки, видят не Змея, а ядожала. Королевские крылья чуть слышно зажужжали, трепеща. Оса насупилась и долго молчала. – Не сможешь, – выдавила она наконец. – Смогу, – усмехнулся фальшивый советник. – Ты вообще мне больше не нужна. Хочешь проверить мои способности? Она оскалила зубы и обречённо махнула лапой. – Ладно, говори, если так уж приспичило. – Пусть им развяжут пасти, – приказал Змей стражникам. Королева дёрнулась, сжимая когти. – Не думаю, что это разумно. – Мне нужны их ответы на вопросы. Они понимают, что сопротивляться бессмысленно, здесь слишком много солдат. Стражник с сомнением перевёл взгляд на королеву, но затем глаза его затянулись белой плёнкой, и он кинулся выполнять приказание. Человечек шагнул вперёд, встречая взгляды пленников. Цунами смотрела с гордым вызовом, чешуя Ананаса приобрела тревожный зеленоватый оттенок, а Вихрь старательно изобразил насмешливое любопытство.