В глазах Чена и его товарищей на миг отразилось сомнение. Похоже, они тоже не считали свои шансы стопроцентными. — Погоди, Стивен, дай закончить, — прервал я жестом руки попытавшегося сказать очередную гадость оппонента, — есть отличный вариант. Сейчас мы мирно и спокойно садимся в флайкары и летим в училище. Зал единоборств открыт круглосуточно. До двадцати часов у нас свободное время, и нам никто не запретит пойти туда. Оденем защитное оборудование и проведем учебный бой. Я против вас четверых. Если вы победите, я немедленно напишу заявление начальнику училища с просьбой меня отчислить. Но в случае моей победы такое заявление напишешь ты, Стивен. Остальные меня не интересуют. Стивен на мгновение заколебался. Все же он был в чем-то неглуп, и такое предложение вызвало в нем подозрение. Слишком простой путь к цели оно открывало. Но отказаться оказалось выше его сил, ведь в таком случае Стивена точно признали бы слабаком. Побояться вчетвером выйти против одного, да еще того, кого он сам только что словесно мешал с дерьмом… — Какие гарантии, что ты напишешь заявление? — попытался найти лазейку Стивен. — Мы заключим открытое пари и выложим условия на своих страницах в сети с нашими цифровыми подписями. Если кто-то нарушит слово, сами знаете, кем все будут его считать. — Хорошо, мальчик. Мы так и сделаем. Ты сам это предложил, — сквозь зубы заявил Стивен, доставая планшет. Идите сюда все, нужны будут ваши подписи. * * * — Зачем ты это сделал? — слегка подрагивающим голосом спросила Инга, когда дверь кабины ее флайкара отгородила нас от злобно ухмыляющегося Стивена и его дружков. Только Чен не улыбался и выглядел задумчивым. — Не переживай, все будет нормально, — спокойно ответил я, хотя в душе полной уверенности не испытывал. Как ни странно, больше всего беспокойство во мне вызывал Чен, но я гнал от себя мрачные мысли. — Ты собираешься победить их в учебном бою один против четверых? Ты что, мастер Ли Чанг? Или, может быть, Илья Проскуров? — Нет, Инга, я не Ли Чанг. И не Проскуров. Но я у них учился. У обоих. Инга молча кивнула и больше вопросов на тему предстоящего поединка не задавала. * * * Зал единоборств, как и ожидалось, в середине выходного дня оказался пуст. Надев защиту, мы вышли на боевую площадку и направились к судейскому компьютеру, чтобы задать условия учебного боя. Защитная экипировка поглощала практически всю энергию любого удара и не давала конечностям, шее и спине изгибаться под неестественными углами, поэтому сильной боли боец не испытывал и заработать переломы ему не грозило, однако в зависимости от точки, куда пришелся удар, экипировка теряла гибкость и имитировала последствия полученного повреждения. Иногда временно, а иногда и на весь бой. Например, сильный удар в голову или в печень мог привести к полному параличу, имитирующему нокаут или нокдаун. Как-то я спросил майора Стейница, почему на вступительном экзамене мы не дрались в этом оборудовании. Он тогда объяснил, что экипировка хороша для отработки техники, но, защищая бойца, она сильно искажает восприятие им реальности боя, что не дает инструктору правильно оценить психологическое состояние кандидата во время поединка. Инга одиноко стояла за пределами площадки и смотрела на меня. Неожиданно входная дверь распахнулась и через нее в зал ввалилась целая толпа в курсантской форме. — Эй, парни, — крикнул нам невысокий парень с шевроном третьего года обучения, вошедший в дверь первым, — да у вас тут знатная вечеринка намечается. Что приглашения-то так поздно разослали? Могли бы и пораньше в сеть условия выложить. Мы еле успели! — Твою мать, — тихо выругался Чен, но я услышал. Толпа все прибывала. Вокруг боевой площадки образовалось уже плотное кольцо. Я подумал, что, может быть, это даже к лучшему. Для Стивена теперь точно не будет пути назад. Для меня, впрочем, тоже. Судейский компьютер подал сигнал тридцатисекундной готовности. Мы разошлись в противоположные стороны и встали друг напротив друга, а сверху опустились прозрачные стены, замкнувшие пространство по границам боевой площадки, образуя своеобразный шестиугольный аквариум, в котором мы играли роль рыбок. По выбранным нами условиям выбывал из поединка только боец, отправленный в нокаут, но никаких ограничений на применяемую технику боя не накладывалось, вплоть до того, что разрешалось добивать бойца, лежащего в нокдауне. Время боя не ограничивалось, он заканчивался только победой одной из сторон. Гонг прозвучал. Двое противников разошлись в стороны, охватывая меня с флангов. Я им не препятствовал. Прямо передо мной остались Стивен с Ченом. Я не знал их уровня подготовки, но подозревал, что чему-то их в Австралийской Пехотной все же учили. Заметив боковым зрением резкое движение противника, обошедшего меня справа, я не стал уклоняться или блокировать его удар, а сам совершил встречное движение под острым углом к его удару, мгновенно сокращая дистанцию. Кулак противника, которого я даже не выяснил, как зовут, по касательной скользнул по моей голове, а вслед за ним уже летел удар второй рукой в область печени. Я уклонился, чуть сменив траекторию движения своего тела. Дистанция сократилась настолько, что кулаками бить уже стало неудобно, и я применил свой любимый удар локтем. Но если майора Стейница я бил в плечо, то мой нынешний соперник получил удар снизу под подбородок. Я помнил, что сзади у меня остался противник, которого я уже пару секунд не вижу, и не знаю, что он делает. Исходя из худших раскладов, я ушел вправо прыжком с перекатом в направлении единственного участка площадки, где точно не было моих оппонентов. Как оказалось, не зря. Противник, который обходил меня слева, решил, видимо, что я увлекся контратакой на его правого коллегу и опрометчиво ему подставился. Он в два шага разогнал сове тело и в картинном прыжке через половину площадки влепил мне в спину прямой удар ногой. Вот только моя спина к этому моменту уже летела в совершенно другом направлении вместе со всем остальным организмом, а действительно мощный удар, призванный разом отправить меня в нокаут, достался уже выведенному из строя моим локтем бойцу противника. В результате всех этих манипуляций мои противники выстроились треугольником, основание которого образовали Чен и Стивен, еще только начавшие движение, а в обращенной ко мне вершине пребывал все еще слегка ошарашенный мой третий безымянный оппонент. Давать ему время прийти в себя я не собирался. Сделав пару ложных движений, я спровоцировал его на контратаку ногой в корпус. Его нога еще только начала разгибаться, а я уже сместился веред-в сторону, заходя противнику за спину, и нанося ему удар ребром ладони в основание черепа. Боец обмяк и стал заваливаться вперед, а мне пришлось уходить от неожиданного удара в лицо, выполненного Ченом с завидной скоростью. Коварство его удара заключалось в том, что он выполнялся пальцами открытой ладони. По сравнению с ударом кулаком, такой удар оказывался сантиметров на семь длиннее, что явилось для меня неприятным сюрпризом. До сих пор я с такой техникой встречался только теоретически и ни разу не видел, чтобы кто-то так бил в реальном поединке. Мне пришлось отклоняться назад, поскольку больше я ничего сделать не успевал, а это не лучший вариант защиты, нарушающий мое собственное равновесие и переводящий меня в неустойчивую стойку. Я не сомневался, что Чен и Стивен попытаются этим воспользоваться, поэтому просто прыгнул спиной вперед, изворачиваясь в воздухе, как кот, и переходя в длинный кувырок. Места за моей спиной хватало, поэтому в прозрачную стенку площадки я не врезался, но, как выяснилось секундой позже, толком разорвать дистанцию я тоже не смог. Едва я вскочил на ноги, как Чен и Стивен одновременно атаковали меня с двух сторон. Полностью обойти меня они не успели, но все равно одновременная атака двух неплохо подготовленных противников может отрицательно сказаться на здоровье атакуемого. Наверное, мои противники не в первый раз работали в паре. Во всяком случае, атаковали они по разным уровням и друг другу не мешали. Чен наносил удар ногой в мое левое бедро, а Стивен атаковал в прыжке двойкой руками в голову. Отступать мне оказалось некуда, ведь своим предыдущим прыжком я сам лишил себя запаса расстояния до границы площадки. Уклониться вправо или влево я тоже не мог, поскольку по этим векторам атаковали противники. Я прыгнул вперед и вверх, уходя с линии атаки обоих оппонентов. Одновременно с этим я нанес удар ногой назад в область печени обошедшему меня справа Стивену и, распластавшись в воздухе, попытался достать рукой в голову уже пытающегося разорвать дистанцию Чена. Чен от удара уклонился, а вот Стивен огреб очень качественно. Выполненный им прыжок с попыткой достать меня руками в голову буквально насадил противника на мой встречный удар. Судейский компьютер счел мой удар нокаутирующим и подал сигнал о выбытии из боя третьего персонажа. Приземлился я довольно удачно, но сразу покачнулся. Левое бедро онемело. Похоже, удар Чена все-таки достиг цели. Чен это тоже понял и не стал давать мне время на реабилитацию. Он грамотно сократил дистанцию, стараясь зайти со стороны моей поврежденной ноги. Но теперь он остался один, и меня больше уже ничто не отвлекало. Я старался не дать противнику сократить дистанцию, быстро перемещаясь и создавая ложные угрозы обманными движениями рук и ног. С каждой прошедшей секундой я чувствовал, что левая нога слушается все лучше. Видимо, с точки зрения компьютера, сила удара Чена оказалась недостаточной для нанесения мне серьезной травмы. Толпа за прозрачными стенами ревела раненым мамонтом, но меня уже ничто не могло сбить с боевого настроя. Я чувствовал, что поймал волну, и что теперь у Чена нет никаких шансов. Похоже, мой противник тоже что-то такое понимал, во всяком случае, вперед он больше не лез, внимательно следя за моими действиями и планируя, видимо, встретить мою атаку какой-то домашней заготовкой. Я не стал его разочаровывать. Как только нога окончательно пришла в норму, я прыгнул вперед. Чен оказался подготовлен даже лучше, чем я думал. Он среагировал уже на самое начало моего прыжка, сумел правильно оценить его траекторию и сместился чуть в сторону, одновременно двигаясь мне навстречу и готовясь встретить меня в воздухе. Вот только он считал, что я буду бить его в голову или в корпус, а я не стал бить вообще. Я ждал его встречного удара, и когда он выбросил ногу, целясь мне в живот, обрушил на его коленную чашечку удар кулака сверху вниз. Резкий выброс руки при ударе позволил мне совершить реверсное движение корпусом, развернув его в воздухе и избежав попадания стопы Чена мне в корпус. На приземлении Чен все-таки достал меня довольно чувствительным ударом кулаком в челюсть, от которого я успел уклониться лишь частично, но это уже ничего не решало. Голова моя пришла в норму секунд за пять, а критическое повреждение колена не позволило Чену воспользоваться этим временем. Дальше все закончилось почти мгновенно. Заход со стороны поврежденной ноги, ложное движение, подсечка и добивающий удар коленом в корпус. Мне показалось, что Чен уже особо и не сопротивлялся, просто демонстрируя, что бьется до конца. Зал восторженно ревел, одобряя неожиданное бесплатное развлечение, а в первом ряду, рядом с Ингой, стоял майор Сетейнц и внимательно смотрел на меня. Встретившись со мной взглядом, он усмехнулся, не торопясь трижды сдвинул ладони, обозначая аплодисменты, кивнул мне и, раздвигая плечами толпу курсантов, зашагал к выходу. * * * Нужно отдать должное Стивену, заявление об отчислении из училища он начал писать прямо тут, не выходя из зала. Сорвав с себя экипировку и разбросав ее вокруг, он схватил свой планшет, и начал с остервенением набивать текст на виртуальной клавиатуре. Его товарищи, переминались с ноги на ногу в паре шагов от него, но вмешиваться никто не пытался. Через несколько минут Стивен закончил писать и приготовился нажать пиктограмму отправки документа. — Стивен, — остановил я его в последний момент, подойдя вплотную к группе своих недавних противников по учебному бою, — поговорим? — О чем мне с тобой разговаривать, курсант Лавров, — на удивление спокойным голосом ответил Стивен, — ты выиграл. Или тебе этого мало и ты хочешь насладиться триумфом, лично наблюдая за тем, как я отправлю начальнику училища документ, который разрушит мою карьеру? Ну, смотри, мне уже все равно, — и он занес палец над пиктограммой со стилизованной стрелочкой. — Не торопись, курсант Фултон, — придержал я его руку, — ты внимательно читал условия открытого пари? — Достаточно, чтобы понять, что уклоняться от исполнения обязательств лучше даже не пытаться. Я хотел проверить, не сможешь ли ты соскочить в случае проигрыша, и прочел весь текст. — Там есть пункт об отсрочке исполнения, которую победитель по своему усмотрению может предоставить проигравшему. — Да, есть такой, и что, ты хочешь дать мне такую отсрочку после всего, что между нами произошло? — с горькой усмешкой спросил Стивен. — Представь себе, я готов это сделать, — ответил я, серьезно глядя в глаза вскинувшему голову Стивену, — Ты неплохой курсант, Стивен Фултон, и в перспективе можешь стать хорошим офицером, если конечно сумеешь что-то сделать со своим характером. Я никогда не забываю, что Федерация ведет тяжелую войну, и я не хочу стать причиной того, что армия лишится грамотного и хорошо мотивированного офицера. Я предоставлю тебе отсрочку исполнения обязательств по проигранному пари до окончания училища. Но с одним условием. — И что я должен сделать? — Стивен выглядел растерянным. — Ничего. Делать ничего не нужно. Нужно НЕ делать. Ты оставишь меня в покое, и не будешь мешать Инге общаться со мной, если она этого захочет. Твоих друзей это тоже касается. Как ты их убедишь, это твои проблемы. — Это все? — мрачно спросил Стивен, но голос его предательски дрогнул. — Больше мне от тебя ничего не нужно. Ты принимаешь отсрочку? — Да. — В таком случае, счастливо оставаться, у меня еще есть дела, — я развернулся и направился к выходу из зала. Я успел отойти шагов на десять, когда меня догнал голос Стивена: — Лавров! — Что-то еще? — я обернулся. — Спасибо. Без армии я себя не мыслю. — Спасибо скажешь кваргам. Желательно, из крупного калибра. * * * На следующий день произошло сразу два достойных внимания события. Утром вместо очередного занятия с майором Стейницем меня вызвали к начальнику училища. Я думал, это как-то связано со вчерашним инцидентом, но разговор пошел совершенно о другом. В кабинете генерал-лейтенанта Шиллера помимо самого генерала присутствовал майор Игнатов. Я доложился и, о чудо, был усажен за стол для совещаний. — Курсант Лавров, — начал Шиллер, — майор Игнатов довел до меня ваши соображения по организации в нашем училище учебного курса по боевому применению трофейного оружия и техники. Идея показалась мне жизнеспособной, и я обсудил ее с попечительским советом училища, а там, курсант, состоят люди с гораздо большими звездами на погонах, чем у меня. Так вот, идея пришлась по вкусу и им. Через неделю в училище прибывает транспорт с трофейными боевыми роботами, ручным оружием и бронескафандрами. Наша задача формулируется следующим образом: первое, своими силами привести указанное оружие и снаряжение в пригодное к использованию состояние; второе, организовать обучение технического персонала училища взлому блокировок на вражеской технике и ее обслуживанию; третье, разработать и запустить программу по освоению трофейной техники и вооружения курсантами третьего года обучения. Вопросы и предложения имеются? Я посмотрел на майора, но он молчал. — Разрешите, господин генерал-лейтенант, — спросил я и, дождавшись кивка генерала, продолжил, — первые два пункта можно и нужно объединить. Я имел опыт работы с техниками училища при взломе и приведении в боеготовность Малого Дракона. Свое дело эти люди знают прекрасно, воспринимают новые знания с энтузиазмом. Я думаю, что к концу выполнения первой части задачи вторая часть тоже будет в целом решена. — Принимается, — моя оценка качеств училищных техников генерала порадовала, и его настроение заметно улучшилось, — какие будут соображения по третьей части задачи? — С этим проблем не возникнет, — вступил в разговор майор Игнатов, — у наших инструкторов достаточно опыта обучения курсантов владению техникой и оружием Федерации. Думаю, они достаточно быстро овладеют и трофейными образцами. Меня, во всяком случае, курсанту Лаврову удалось вполне прилично натаскать за пару недель. Ну а дальше программы обучения можно практически переписывать с уже имеющихся, с известными дополнениями, естественно. — Что ж, господа… — генерал явно хотел сказать «господа офицеры», но замялся, вспомнив, что офицеры тут не все, — господа инструкторы, в таком случае жду от вас, майор плана работ по третьему этапу, а от вас, инструктор Лавров, программу обучения технического персонала и план работ по первому этапу. Вопросы? Я опять бросил взгляд на майора. Игнатова ситуация явно забавляла и ему было интересно наблюдать за мной со стороны. — Господин генерал-лейтенант, — осторожно спросил я, — а как мои новые обязанности будут соотноситься с моим дальнейшим обучением? — Курсант Лавров, от занятий по физике и математике вы уже и так освобождены. По остальным теоретическим предметам, кроме специальных, для вас вводится свободное посещение. Экзамены и тесты проходить будете индивидуально. С завтрашнего дня вы вступаете в должность инструктора по трофейному вооружению и технике с соответствующим денежным довольствием и всеми сопутствующими обязанностями и правами. Детали вам разъяснит майор Игнатов. Поздравляю вас, курсант, с новым назначением. — Служу Земной Федерации, — по-уставному ответил я, встав и приняв стойку «смирно». — На этом все, господа. Вы свободны. А вечером перед отбоем на мой планшет пришел вызов по межзвездной связи с заставкой штаба пятого ударного флота Земной федерации. Я слегка обалдел, на всякий случай, проверил, закрыта ли дверь комнаты и принял входящий вызов. Заставка с тихим звоном растворилась, и я увидел одетого по всей форме аж целого адмирала.