— Что лучшее есть в нашей базе данных? — Восемь из двенадцати, что потребует интенсивного применения иммуносупрессоров. Разумеется, велика ве­роятность отторжения органа. — Правда, — согласился Лаэрт, — мы нашли для него донора в штате Миссисипи, совместимость по всем двена­дцати пунктам. — Так в чем проблема? — спросил Фемистокл. — Донору всего одиннадцать лет. — Понятно. Вес? — Тут хороший момент. Он толстяк. Наш человек оце­нивает его вес в сто двадцать фунтов. Это пятьдесят четы­ре килограмма. — А реципиент? — Сто семьдесят фунтов, или семьдесят семь килограм­мов. — Разница почти тридцать процентов. Получится ли? — Идеальной была бы разница в двадцать процентов и меньше, но у В отличный кардиолог. При усиленной те­рапии трансплантат может прослужить некоторое время, пока мы будем искать что-либо более подходящее. — Какое время? — Месяц. Возможно, меньше или немного больше. — Данные на донора? — Ничего примечательного. Один из четырех детей, отец много пьет, мать работает в химчистке. — Наши средства и объекты в Новой Гвинее находят­ся в готовности, и я хочу организовать перелет, как только донор будет туда доставлен. — Тогда я снова спрашиваю, — сказал Фемистокл, — ка­кие проблемы? ГЛАВА 22 Человеку лучше быть под властью разумного начала, особенно если имеешь его в себе как нечто свое. Платон, «Государство», кн. IX От кого: Бенджамин М. Каллахэн Кому: конгрессмену Мартину Шапиро Тема: Расследование. Миссис Валерия Шапиро К настоящему прилагаю диски и фотографии, отно­сящиеся к моему трехнедельному расследованию в от­ношении Вашей жены. С высокой степенью уверенности сообщаю, что миссис Шапиро не вовлечена в любой вид связи в общепринятом понимании этого термина. В ходе моего расследования установлено четыре случая посеще­ния миссис Шапиро дома Алехандро Гарсиа (см. фото), механика автомагазина «Гудьир», находящегося по адре­су 13384, Ветеране Парквэй, Сисеро, и его жены Джессики (см. фото). Дважды миссис Шапиро оставалась в доме более часа и дважды выходила из дома с девочкой в возрасте около двенадцати лет (см. фото). Оба раза они совершали покупки в магазинах, преимущественно одеж­ду. Отношения миссис Шапиро и девочки можно назвать очень теплыми и дружескими. Дважды я слышал, как де­вочка называла миссис Шапиро «тетя Вал». Прилагаю документы, подтверждающие, что девичья фамилия миссис Гарсия — Нуссбаум, такая же, как у Вашей жены. Других детей у семьи Гарсия нет. Может быть проведе­но дополнительное расследование, однако на основании изложенного выше могу сказать следующее: полагаю, что Джулия Гарсия на самом деле является дочерью Вашей жены, рожденной ею в шестнадцатилетнем возрасте и переданной для удочерения старшей (на тринадцать лет) сестре. У меня есть сведения, что адвокат Клемент Горит (см. приложение) либо сам оформил удочерение, либо знает, кто это мог сделать. Очевидно, что со стороны Вашей жены имеет место об­ман, но не тот, какой Вы предполагали. Как я Вам говорил, начиная расследование, я могу по­святить ему не более одного месяца, поскольку после этого должен буду заняться другим делом. Желаю удачи в решении данной проблемы. Надеюсь, что Вы согласитесь с моими выводами и с тем, что я смог ока­зать Вам услугу. Каллахэн вложил свой доклад в толстый конверт с фо­тографиями, документами и компакт-дисками, приложив к ним счет, оплата которого должна была на некоторое время избавить его от финансовых проблем. Из всех его последних дел это обещало быть самым стоящим. Энер­гичный и перспективный конгрессмен Мартин Шапиро был женат на женщине почти вдвое моложе его — умной, красивой, образованной, настоящей находке для полити­ка... Если только они смогут решить свои семейные про­блемы. Одна из этих проблем касалась его жены, которая в шестнадцать лет не захотела прерывать беременность, но и не могла позаботиться о ребенке. Оба Шапиро казались вполне достойными людьми, и Бен им сочувствовал, теперь же пришло время закончить работу из-за случая с Лонни Даркином. Было удивитель­но чувствовать в себе такую непривычную заинтересован­ность, особенно после столь долгого периода безразличия почти ко всему. После поездки в Айдахо он не мог выки­нуть из головы память о безграничной печали, застывшей на лицах Карен и Рэя Даркин. Каллахэн был убежден, что сотрудники лабораторий «Уайтстоун» по всей стране, а возможно и по всему миру были невольными соучастниками того, что могло оказать­ся невиданным злом, и желал узнать, что Же все-таки про­исходит. Пока Алтея Саттерфилд суетилась, наводя порядок в его квартире, Бен уложил в чемодан немного летней одежды и приготовил запас кошачьей еды, которого должно было хва­тить на пару недель. Обняв старушку-соседку и почесав на прощанье за ухом Пинкуса, он спустился к своему черному «рейнджроверу». Машина была украшена несколькими вмя­тинами, размер которых еще не достиг того уровня, когда надо задуматься о ремонте, а двигатель, несмотря на более чем пре­небрежительное к нему отношение, все еще работал неплохо. Всего пару дней назад механик, менявший масло в мастерской, объявил, что «тачка вполне пробежит тыщу миль». «Тыща миль» была как раз до Фейдимена, штат Техас. В дополнение к своему чемодану и паре двадцатипяти­фунтовых гантелей Бен положил в машину кожаную сум­ку с кое-каким новым содержимым, включая несколько подслушивающих устройств, не новый, но вполне рабо­тоспособный прибор ночного видения, стофутовый моток бельевой веревки и новый швейцарский армейский нож. Затем он переложил свой свежесмазанный «смит-вессон» тридцать восьмого калибра из замшевого мешочка в на­плечную кобуру и засунул ее под бумажки в перчаточный ящик. Доктор Густафсон, переставшая в конце концов звать его мистер Каллахэн, поначалу была, как и Бен, очень взволнована и полна энтузиазма относительно того, что ему удалось разузнать в Цинциннати и в Уайтстоуновской лаборатории в Сода-Спрингс, но в последующие недели стала проявлять гораздо больше осторожности. —Бен, я думаю, нам надо подключить к этому делу ФБР, — сказала она во время их последней встречи. —И сказать им что? У нас нет ни одного весомого дока­зательства. Вполне возможно, что люди из «Уайтстоуна» легко отобьются от наших весьма сомнительных обвине­ний, а потом переберутся в другое место, обзаведутся но­вым оборудованием и начнут все сначала. —Я связалась с друзьями, которые навели справки об этой компании, — сказала Густафсон, — и то, что они рас­копали, очень меня тревожит. Главный офис «Уайтстоуна» находится в Лондоне, а с финансовой поддержкой, которую обеспечивает их фармацевтический бизнес, это, пожалуй, самая быстрорастущая частная компания в мире. —Фармацевтический? —Да, в основном препараты, получившие лицензию в Европе и Африке, но не здесь, в Штатах, по крайней мере, на сегодняшний день. Бен, я думаю, что мы влезли в это дело слишком глубоко. —И что? —И то, что я не хочу, чтобы вы пострадали. —Поверьте, Элис, я вовсе не рвусь в герои, но люди уже пострадали, и, похоже их много. И будет становить­ся больше, пока мы это не остановим. Смотрите, доктор назначает человеку анализ крови на сахар, а тот, ни о чем не догадываясь, отдает свою кровь на типирование и по­том ходит с бомбой замедленного действия в кармане. Сколько этих пробирок с кровью — так называемых проб контроля качества — приходит в Фейдимен, Техас, каж­дый день? Сколько человек вносят в базу данных, как вы думаете? Густафсон покачала головой. — Я беспокоюсь, вот и все, — сказала она. — Все эти ла­боратории, этот фургон, оружие, тот бандит, который вас чуть не убил, — это далеко не мелкие воришки. — Подождите, — улыбнулся Бен. — Неужели это говорит та самая женщина, которая надела халат медсестры и зашла в операционную больницы в забытой богом Молдавии, что­бы зафиксировать нелегальную продажу почки в обмен на предоставление работы? Причем, насколько я помню из ва­шей статьи, этой паршивой грязной работы бедняга так и не получил? Кажется, тогда кого-то арестовали, не так ли? — Это был один из первых случаев, когда мы дейст­вительно смогли вывести из игры и хирурга, и посред­ника, — задумчиво сказала Густафсон. — Хотя бы на не­которое время. — Профессор, в Google и Yahoo больше ста тысяч ссы­лок на вас, как вы лишаете подпольных дельцов миллио­нов долларов прибыли, как рискуете собой ради людей, которые дошли до предела отчаяния. И не похоже, что вы когда-либо перед кем-нибудь или перед чем-нибудь отсту­пали. — Я думаю, что была слишком молодой, чтобы оценить все последствия... — Вы достойный пример, Элис, и за те деньги, что мне платит ваша организация, я готов встретиться с любой опасностью. — Очень интересно. Хорошо, Бен, делайте то, что счи­таете нужным, но прошу вас, будьте осторожны! — Буду. — И, кстати, о деньгах... -Да? — Вот вам моя карточка заправок «Саноко»[35]. * * * И еще один день Каллахэн провел в дороге, изображая детектива, и снова остановился в дешевом мотеле — на этот раз под названием «Звездный свет» в Холлисе, штат Оклахома. В половине четвертого утра он проснулся и долго рассматривал обстановку номера 118. В половине пятого он уже принял душ, собрал вещи, проглотил чашку кофе у стойки ночного портье и снова отправился в путь. Его всегда пугала бескрайняя голая пустыня, но нынеш­нее утро выдалось особенно мрачным, когда освещенный серым светом песок, разрезанный полосой шоссе, уходил, казалось, в бесконечность. Бен выключил музыку, приоткрыл окно и стал размыш­лять о том, что может ждать его в Фейдимене. Он вспом­нил героев комикса, регулярно появлявшихся на страни­цах еженедельной газеты в его колледже, Фреда и Эда. В одном из выпусков, особенно понравившегося Бену, мед­лительный и неповоротливый Фред, с большой сетью и длинной веревкой в руках объявлял своему маленькому шустрому приятелю, что собирается охотиться на кроко­дила. «А если ты его поймаешь, что будешь с ним делать», — спрашивал Эд. «Об этом я еще не подумал», — ответил Фред. Очень глупо и очень глубокомысленно. В Фейдимен Бен въехал вскоре после полудня. Сон­ный городок выглядел, словно декорация к знаменитому «Последнему киносеансу»[36]. Он был определенно больше, чем Кертисвиль во Флориде, на родине Скайлера Гейнса и его заправки, но в целом не сильно от него отличался. Деревянный указатель на въезде в город, облупившийся и пробитый во многих местах пулями, объявлял, что Фейди­мен глубокими корнями уходит в прошлое и протягивает руки в будущее. Судя по тому, что Бен успел разглядеть, пока доехал до центра, основными мостами, связывающи­ми «прошлое» и «будущее», являлись салоны по продаже фургонов, прицепов и домов на колесах, а также складского оборудования. Только в этой части города их оказалось аж по три штуки. Чувствуя растущую потребность перекусить и при­нять душ, но имея на все остальное не больше планов, чем персонаж комикса, собиравшийся на охоту, Бен медленно ехал по главной улице длиной в четыре или пять светофо­ров и такой ширины, какой бывают только главные улицы городков Среднего Запада. Он насчитал пять баров, где подавали еду, но ни один из них не выглядел так, будто санитарная инспекция разрешила им это делать. Не то чтобы Бен был очень придирчив к обстановке, да и гур­маном себя не считал, но он только недавно перестал пить маалокс и зантак и наслаждался шатким перемирием со своим желудком. Снова проезжая по улице, Бен заметил пару ресторанчиков, которые в первый раз ускользнули от его взгляда: «У матушки Молли» и «Голодный койот». Выбрать не составило труда. Заведение Молли в стиле ранчо, украшенное подлин­ными предметами ковбойского быта, оказалось немного больше и приличнее, чем Бен ожидал. По краю зала стояли кабинки, отделанные красной кожей и темным деревом, в центре — столы, покрытые бумажными скатертями в крас­ную клетку. Занято было не больше трети мест. Бен, уже начинавший чувствовать усталость от раннего подъема и долгой дороги, собрался заказать кружку «Коорса»[37] и свой любимый бургер с говядиной, грибами и чеддером, но по­том склонился к мнению, что кофеин ему сейчас нужнее, и заказал колу. Пиво подождет, сначала работа.