В рот отправилась первая таблетка. Следом вторая. Потом третья… Четвертая… Пятая… Стоп, Рэй! Ты же отойдешь на тот свет, если примешь шестую. Я не знаю, что это было, но, кажется, сам ангел-хранитель моей рукой захлопнул крышку чемодана. Я повалился на спину и уставился в пыльный потолок комнаты. Пятая таблетка еще растворялась на языке, но тошнота и головокружение уже прошли, тревога сменилась эйфорией, полнокровной и гармоничной. Я не сдержал улыбки. Овеум снова сделал меня адептом кодо, достойным этого паршивого города. И я бы лежал так целый день, в счастливой неге, если бы не задание. Подробные инструкции тэн Зивард спрятал в специальном конверте с краткосрочной сильфовой печатью и трансмутационным напылением. Это значило, что если его возьмет в руки не тот, кому предназначено послание, конверт мутирует во что-то иное. В любую безделушку: булавку, гвоздь, обертку от конфеты. А краткосрочная печать позволяла открыть конверт только в определенном месте и при определенных условиях (если конкретно, когда я достигну Ронстада и останусь один). Что ж, Ронстада я достиг, в комнате никого – пора бы прочитать письмо. * * * Я заставил себя вновь открыть чемодан. Теперь пакеты с овеумом не произвели на меня никакого впечатления. Я сунул руку под одежду, нащупал конверт и аккуратно достал его из-под вещей. Печать на нем тут же треснула с тихим щелчком, конверт открылся сам собой, и из него показалось письмо. Плотная белая бумага, позолоченный вензель с гербом (уже знакомой картинкой головы волка над перекрестьем двух револьверов), идеально ровный почерк – красота, да и только. Но вместо подробной инструкции я увидел всего несколько строк: «Черный волхв по прозвищу Архитектор. Его старый адрес в Ронстаде: Берроуз, 38. Возможно, информацией о его делах владеет Бартоло Соло, бывший камердинер Архитектора. Отчеты отправляйте еженедельно на свой адрес в Лэнсоме с пометкой “Ребекке”. Если отчетов не будет, Ребекки тоже не будет. Ищите, мистер Питон. И помните о пуле». Я скомкал бумагу, и она тут же рассыпалась пеплом в руке. Значит, помните о пуле? Отлично. Вот о пуле-то я как раз успел подзабыть. Будто откликаясь на воспоминания, заныло мое простреленное правое бедро. Я уселся на стул рядом с тазом, из которого так неэстетично хлебал воду, и задумался, просчитывая в голове варианты действий… Через минуту уже вернулся к чемодану. Отыскал среди кучи тряпья рубашку попроще, надел прямо так, мятую, сверху натянул жилет и пиджак, всю ночь заменявший мне подушку. Отлично. Теперь, надеюсь, я не был похож на пижона и аристократа, скорее на парня, все ниже скатывающегося по социальной лестнице. Осталось чуть взъерошить волосы, обзавестись запахом перегара и пота, пообтрепаться, ну а черные круги под глазами, думаю, у меня уже обозначились. С собой я прихватил пару таблеток овеума, сунув их во внутренний карман пиджака, купюру в сотню суренов (всего тэн Зивард дал мне десять тысяч) и трость для обороны на всякий случай. Я спустился вниз около десяти утра. И чуть не лишился дара речи. В трактире царили чистота и порядок. Ни единого следа грязи, ни одного осколка! Черт возьми, как такое возможно?.. * * * Ответом мне было появление трех подростков: белокурой девочки лет десяти и мальчишек-близнецов, рыжих, будто вымазанных ржавчиной, чуть постарше сестры. Пока я шел вниз, дети изучали меня пристальными взглядами. – Мистер! Эй, мистер, – обратился ко мне один из мальчишек, прищурив глаз. – Вы во втором номере живете, да? С мистером Ордо и его сестрой, да? А как вас зовут? – А кто вы по ПГИ? – добавил второй мальчик. – Мы убираем номера после двенадцати… Дедушка ушел на рынок за хлебом… Скоро подвезут виски и пиво… Миссис Харди прирезала петуха… Мистер Ордо с сестрой ушли искать работу… Заходил Люк Банни, принес табак, полсурена за пачку, – отчеканила девочка, перекрикивая братьев. А те принялись с новой силой заваливать меня вопросами: – А вы завтракать будете? – Вы любите яичницу? Предлагаю вам полюбить яичницу, потому что любить больше нечего… – Вы приехали ночью? – А вы были в Ронстаде раньше? – Как вам спалось, мистер? – А вы храпите? Вот дядя Хемиш так храпит, что трясется весь трактир… Резким жестом руки я остановил этот мозгодробильный словесный поток. Выдержал паузу, а потом спокойно ответил: – Ита-а-ак. Я живу во втором номере с мистером Ордо и его сестрой. Меня зовут Рэй. Завтракать не буду, но яичницу люблю. Наш поезд прибыл ночью. Нет, в Ронстаде я впервые. Спалось мне паршиво. Я не храплю, по крайней мере, так же, как дядя Хемиш. Дети пооткрывали рты и переглянулись. – Приятного дня, мистер Рэй, – выдавила девочка. – И вам, – кивнул я ей. – Дженни Баум, – представилась она, чуть присев в неуклюжем реверансе, потом ткнула пальцем в сторону братьев. – Это Хью и Норманн. А нашего дедушку зовут Бен Баум, папу Адам Баум, маму Ева Баум. Только их уже нет в живых… ну… кроме дедушки, конечно. Дедушка еще живой. И все. Есть только дедушка и мы. Род Баумов совсем небольшой. Я мрачно вздохнул. – Ясно. Ну а я пройдусь немного. Девочка нахмурилась. – Только осторожней, мистер Рэй. – Не ходите в сторону вокзала, – серьезно добавил один из братьев (пусть будет Хью). – …и в сторону Берроуз, еще в сторону «Фермерских продуктов мистера Элиса», также в сторону парикмахерской на Гвардейской площади, и в сторону набережной, – добавил второй (а этот пусть будет Норманн). – Желательно вообще никуда не ходить, – припечатала Дженни. Я задумался на пару секунд и все же решил спросить: – Раз вы так хорошо знаете город, не подскажете, где мне найти Бартоло Соло? Дети снова переглянулись, на их лицах появилась тревога. – Лучше вам его не искать, – ответил за всех Хью. – Бартоло – правая рука патриция Мэтто Соло, главы клана бандитов и торгашей… ой… – мальчик оглянулся по сторонам, проверяя, не услышал ли его кто. Дженни пожала тощим плечом: – Бартоло Соло сам вас найдет, если захочет ограбить.