— Спасибо, что поделился. Если от кого услышу недоброе слово, я мигом найду им что сказать. Кей улыбнулся и чокнулся горлом своей бутылки об его. — Мы живы и разговариваем. Ради этого и три года отсидеть не жалко. А ты помалкивай, иначе не жди больше откровений. — Я же сказал, что «найду», а не «выложу всё под чистую», — друзья засмеялись, отпили, и после недолгого молчания Джеймс снова спросил, — И что делать будешь? — Надо найти работу. Хочу заменить протезы на мягкие и отдать пару долгов. Никто правда не берёт, хотя, после выхода я окончил университет. Ректор инженерного меня принял, несмотря на судимость. — Не пробовал к нему напроситься? — Он умер. — Ох, Кей, соболезную! — Ещё два года назад. Дядьке было под сто, так что всё в порядке. Снова обращусь к Лютеру. Он просил зайти, как вернусь с учёбы и … заодно… верну деньги за протезы. — Хороший план, а пока давай выпьем! Бутылка за бутылкой и к концу вечера Джеймс едва лыка вязал. Кей собрал мусор и поместил в пакет для сортировки, затем помог другу добраться до машины. В дороге тот выкидывал философские мысли, но всё, чего хотел Картер, это вернуться к себе домой. — Сходим с тобой в одно место, Кей? — вдруг сказал Джеймс. — Там неплохие напитки, и девчонки то, что надо. — Сейчас тебе надо выспаться. Никаких девчонок, пока не протрезвеешь. — Зануда! На путь ушло порядком двадцати минут. Джеймс и Глория жили через два дома от жилища Квинов. — Ты зачем так нажрался? — по дороге к двери спросил Картер, но тот только икнул и выдал: — Я каждый день так делаю! Ха-ха, — бот-охранник запросил идентификацию. Кей выставил руку друга к сканеру: — Доступ подтверждён, — выскочило окно с фото и данными Джеймса. — Личность: Джеймс Галлагер, прошу, проходите, господин. На пороге из стороны в сторону ходила Глори, нервно покусывая губу. Как только дверь открылась, она подбежала: — Ну наконец-то! — Привет, Глори, — улыбнулся Кей. — Я уже думала, что брат лежит в канаве или шляется в каком-то борделе! — она принялась стягивать брата с друга, но тот крепко уцепился за спасителя. — Слезь с него, Джим! Живо! — Нет! Уйди, ведьма! — Спасибо, Кей. Он закрыл свою учётную запись, из-за чего я не могла отследить местоположение, — Джеймс, пусть и парень, но не мог освободиться от хватки разгневанной сестры. — Если ты мой близнец, это не даёт тебе право!.. — возмущался он, но Глори перебила: — Замолчи! Она уволокла его в комнату и уложила спать, а сама вернулась к гостю через несколько минут. Стирая пот со лба салфеткой, девушка улыбнулась. — Прости, с годами нам труднее ладить. Джеймс стал часто пропадать и совсем не слушает. — Я заметил… — Может чаю? — Не откажусь, спасибо. Дом Галлагеров достался им от родителей. «Предки уехали на север, а мы остались здесь, — ранее говорил Джеймс. — Нам с сестрой нравится этот паршивый город». Дом полон на технологии. Всё при нём — и система охраны, и гаджеты уборки. Картер оглянулся. — Глория, давно наш район стал таким престижным? — С тех пор как «Белые львы» стали заправлять им. — «Белые львы»? — Банда самопровозглашённых «доброжелателей». Они грабят, убивают и делают прочую ересь. Один плюс — это привлекло внимание властей к простым людям. Мэрия выделила нам бюджет на обустройство безопасности района. Каждый «апгрейднул» систему охраны дома, поэтому, мы чувствуем себя немного в безопасности. — Мэрия? — Да, а что? Картер нахмурился. «Мэрия кишит «Белыми львами». Мэрия убила моих родителей. Мэрия посадила меня в тюрьму для несовершеннолетних», — словно мантру, повторял себе Кей. — Вот как. Много воды утекло с тех пор, как я уехал. Теперь мэрия решила помочь смертным, вроде нас с тобой? — не без злости сказал он и сел на диван. Девушка преподнесла чай и угощения. — Да, Глобалтайн стал опаснее, и я понимаю, что ты имеешь в виду. Мне… безумно жаль, Картер. — Всё хорошо, я просто слегка удивился. Привык не доверять властям, сама понимаешь. — И у тебя есть на то все причины. За четыре года, которые ты провёл в университете, многое здесь изменилось. Почему ты решил вернуться в этот город? — Мне больше некуда идти. — Разве… Выпускникам не предлагают контракт? — Другим предлагают, но мне — нет. У меня ведь особый случай, — с улыбкой добавил Картер и взял чашку в руки. — Вообще, Джиму я уже сказал, скажу и тебе Глори… Она приготовилась слушать. — Спасибо тебе и твоему брату, за то, что были со мной с момента в больнице. После комы я как никогда нуждался в настоящих друзьях — и своей поддержкой в суде, в колонии и университете, вы только доказали, что дороже вас у меня никого. Глория улыбнулась слегка печальной улыбкой, но приняла слова благодарности. Позже она рассказала о том, что многие разъехались после школы. Крис, тот самый хулиган, переехал в центр города, а Кейт обрела не самую добрую репутацию. — То есть?.. — Когда нам было лет восемнадцать, о ней ходили недобрые слухи. Ты как раз освободился и уехал. Может, слышал чего? — Не слышал. Какие? — Ну… Многие парни судачили о том, что у неё под юбкой и сколько стоит пропуск туда. — Что за бред? — нахмурился тот, но девушка с досадой поджала губы. — Может и не бред, Кей. Пусть она из обеспеченной семьи, но это не оправдывает её связи. Уж поверь, вокруг такой девушки всегда околачивается толпа подозрительных личностей, и многих из них она принимала, как бы ужасно это не звучало. Картер нахмурился и отпил чай. — Я знаю, что раньше она тебе нравилась, поэтому предупреждаю о том, что слышала. — Это не моё дело, и вряд ли судьба сведёт нас снова, но спасибо Глори. По окончанию чаепития, юноша вернулся к себе и уселся на диван. Мысли о жизни Кейт не отпускали. «Разве это возможно?» — подумал Кей и подошёл к зеркалу, чтобы смыть с себя городскую сажу и мерзкий слой осевших, как пыль, сплетен. Юноша в отражении напротив выглядел неплохо, но и счастливым его назвать нельзя. Что касается внешности — ничего особенного в зеркале он не видел. Каштановые волосы средней длинны, светло-карие глаза и уродливый шрам через правый глаз, цепляющий часть скулы. «Долго ходил с повязкой, затем врачи сняли швы и предложили сделать пластическую операцию в будущем, чтобы избавиться от бельма, напоминающего о временах за решёткой», — после этой мысли Картер вспомнил тот случай. Одному из заключённых не понравился взгляд Картера, и он решил его «подправить». Охрана подоспела вовремя. Удалось спасти зрение, но вид попортился. «Шрам меня не уродует, — думал Кей, — это доказательство моей силы и стойкости. Я пробыл там три года, научился выживать среди преступников и умудрился сохранить честь». Даже этот шрам не мог скрыть притягательной молодости и яркости в лице Картера, а также — печали и серьёзности взгляда. Ни шевелюра, ни гладкие, даже красивые черты лица не оставляли окружающих равнодушными, но стоило опустить взгляд на тело, как многие вспоминали скандал с судом и думали: «Таким, как он, всё по заслугам!» Зеркало всё также предательски выдавало усталость в его отражении.