Ларкира кивнула, бросив последний взгляд на свою семью, отца и, наконец, на Дариуса. Взгляд лорда обжигал, словно он хотел многое сказать ей, но прежде чем она поддалась своему желанию подойти, Ларкира повернулась и, сделав глубокий вдох, шагнула сквозь туман и исчезла в Забвении. Там ничего не было. На веки вечные. Ларкира не знала, ступила ли на землю или нечто другое, просто осознавала, что ее ноги двигались. Не было ни света, ни тьмы, только бесцветная мгла и звенящая тишина. Ларкира не могла сказать точно, дышала ли, потому что ощущение воздуха, проходящего через ее легкие, казалось, не имело здесь значения. Крепче прижав цветы к груди, их желтый цвет сменился серым, Ларкира попыталась считать песчинки, однако не имела ни малейшего представления о том, как долго шла. Ей казалось, что совсем недавно она прошла под каменной аркой. В то же время создавалось впечатлением, будто это было целую вечность назад. Ларкира решила, что ей не нравится Забвение. Она огляделась, пытаясь понять, как далеко ушла, но из-за тумана было невозможно определить какое-либо расстояние. Как ей найти дорогу обратно? – Зараза, – пробормотала она. Ларкира. Она резко повернула голову влево. Снова туман. Ларкира. Голос становился все ближе, и хотя Ларкира не знала, бьется ли еще ее сердце, если бы так и было, оно определенно ускорилось бы. – Привет? – Ее голос звучал приглушенно. Ничего. А потом… Туман сгустился, будто собираясь вместе, чтобы создать очертания фигуры перед ней. Женщина без четко различимого тела, только иллюзия плеча, обнаженной руки, возможно, ноги, и все это в окружении тумана. Не было видно никакой одежды, когда на Ларкиру смотрело выразительное лицо с высокими скулами, полными губами и длинными бесцветными волосами, плавающими волнами. – Моя певчая птичка, – сказала женщина с нежной улыбкой. Улыбкой, которая соответствовала улыбке Ларкиры. – М-мама? – Ларкира заставила себя стоять на месте, хотя ей очень хотелось упасть на колени. Женщина кивнула, когда лишенные красок глаза, которые, как знала Ларкира, когда-то были зелеными, заблестели. Они рассматривали друг друга, дух ее матери постоянно перемещался, в то время как Ларкира оставалась неизменной фигурой в своем платье и накидке. «Все происходит на самом деле, – в отчаянии подумала она. – Она настоящая». – Ты такая высокая, – в конце концов сказала ее мать, бархатистый голос навевал воспоминания о тенистом лесе и мхе, лежавшем меж деревьев. – Как и ты, – слова вырвались прежде, чем Ларкира смогла их остановить. Еще одна широкая улыбка. – Да, твой отец оказался прав. У нас много общего. – Я… – Слова застряли у нее в горле. Теперь, когда Ларкира стояла здесь с женщиной, о встрече с которой всегда мечтала, из-за которой испытывала всепоглощающую вину и по которой проливала слезы, она едва понимала, что сказать, а тем более почувствовать. Она лишь знала, что отчаянно желала находиться в этом моменте больше, чем в любом другом, который уже пережила. – Вот. – Ларкира протянула цветы. – Отец сказал, они твои любимые. Женщина посмотрела вниз, в ее взгляде появилось больше тепла. – Они прелестны. Этот мужчина никогда не перестает очаровывать. Ларкира нахмурилась, когда Джоанна не сделала ни малейшего движения, чтобы взять их. – Разве ты не хочешь забрать их? – Лишь смерть может отправить кого-то или что-то в Забвение, – объяснила она. – Если бы я попыталась прикоснуться к ним, моя рука прошла бы насквозь. – О. – Ларкира убрала цветы. – Но это значит… – Что я не смогу тебя обнять? – Глаза Джоанны наполнились печалью. – Да, моя певчая птичка. Ларкира проглотила свое разочарование. Как, должно быть, мучительно для ее отца понимать, что он не может даже прикоснуться к женщине, которую любит. – Но давай будем благодарны уже за то, что потерянные боги проявили милосердие и позволили нам увидеть друг друга, – казалось, Джоанна читала мысли Ларкиры. – Ибо в некоторых мирах живые никогда не могут навестить своих мертвых. При упоминании о том, что ее мать была именно такой, Ларкира сразу же поникла. Силы, благодаря которым она держала себя в руках, исчезли. Уронив цветы, которые тут же растворились в тумане, она закрыла лицо руками и заплакала. – Дорогая. – Фигура ее матери придвинулась ближе, как будто облако, в котором она находилась, пыталось обернуться вокруг Ларкиры. – Мне так жаль, – всхлипнула Ларкира. – Прости, что я заточила тебя здесь. – Остановись, – слова Джоанны прозвучали довольно твердо, и Ларкира моргнула. – Единственное, что ты сделала, – родилась, как тебе и было предначертано. – Но мой крик… – Не он убил меня. Услышанное заставило Ларкиру сделать шаг назад. – Что? – Дитя мое, я болела, когда родила тебя. – Болела? Кивок. – Я поехала на север, навестить друзей. Погода выдалась не по сезону холодной, и у меня началась тяжелая лихорадка. К тому времени как я вернулась домой, существовала большая вероятность, что я могу потерять тебя. Ачак помогли мне приготовить настойку, чтобы ускорить твое рождение, хотя мы знали, что таким образом я подвергала себя риску. Роды – не легкий процесс, Ларкира. И в то время как твои первые крики были наполнены необузданной магией, единственное, что они сделали, это помогли облегчить мою боль, когда я держал тебя в своих объятиях, прежде чем меня забрало Забвение. Все, во что она верила раньше, закружилось в голове Ларкиры. Никто никогда не говорил, что именно ее крик убил мать, но она всегда принимала это как данность. Особенно с учетом слухов, шепота и разрушительной магии, которая, как она чувствовала, зарождалась внутри нее, даже когда она едва подросла, чтобы самостоятельно выйти из детской. – Отец узнал о нашем с Ачак поступке лишь после моей смерти, и какое-то время очень злился на всех. Он пришел сюда, только когда тебе исполнилось десять. Но я никогда не жалела о своем решении. Как иначе мои дочери станут теми, кем им суждено стать? – И кем именно? Джоанна улыбнулась: – Подождем и увидим. А теперь, моя дорогая, пожалуйста, вытри слезы и поведай, зачем ты пришла. У нас осталось мало времени до того, как заберут еще один год. Стараясь казаться храброй, Ларкира оттолкнула гору других вопросов к матери и рассказала ей все, что произошло и что она пыталась разузнать. Стоило ей закончить, как фигура Джоанны закружилась перед ней, ее взгляд был задумчивым. – Тебе нужно будет найти оренду. Это редкое растение, которое растет только на одном из небольших южных островов Эсрома. – В скрытом подводном царстве? Опять кивок. – Но боюсь, это не самая трудная часть твоей задачи, – добавила Джоанна. – Оренду используют, чтобы на время сделать людей невосприимчивыми к магии, но тахопка охраняет цветок. Ларкира побледнела: – Я думала, их уничтожили. – В Эсроме можно найти много того, что считается мертвым. – Тахопка… – снова прошептала Ларкира. Частично женщина, частично птица, частично змея и чрезвычайно злобное, ужасное существо. Легенда гласила, что королева их рода уничтожила целый город и половину своей собственной семьи, когда ее возлюбленную, принцессу соседней страны, поймали на том, что она проявляла излишнее дружелюбие к своей младшей сестре. – Тогда это невозможно. – Плечи Ларкиры поникли. – Нет. – Рука Джоанны взлетела вверх, дух словно легонько коснулся подбородка Ларкиры. – Дорога к чему-то действительно стоящему часто полна опасностей, но подумай о том, что откроется тебе, когда ты доберешься до ее конца. Ларкира смотрела в сияющие глаза своей матери, на силу, которая все еще плавала там даже после смерти.