Глава 6 Ларкира нетерпеливо ерзала в центре своей комнаты, пока Шарлотта раздевала ее, оставив в простой белой сорочке. В голове всплывали события этого вечера, образы всех гостей, с которыми она танцевала, и новых знакомых, которых завела. Но чаще всего ее мысли возвращались к лорду Мекенне и его отчиму, герцогу. Ларкира одновременно испытала облегчение, но и ощутила укол раздражения, когда не увидела узнавания во взгляде лорда Мекенны. Облегчение, потому что это означало, что ей не придется объяснять, почему она была одета как оборванка и что именно делала в таком виде в нижних кварталах. А раздражение пришло из-за того, что, как оказалось, она была ничем не примечательна, если не считать внешности, для всех, кого встретила в тот самый день. – Ты поистине блистала сегодня, – сказала ее горничная, заворачивая голубое платье, в котором Ларкира была на празднике, в коробку из мягкого шелка. Кайпо сонно вскрикнул со своей стойки рядом с кроватью Ларкиры, его серебристые крылья мерцали в свете свечей. – Спасибо, Шарлотта, – поблагодарила Ларкира, направляясь к своему туалетному столику. Выдернув все до последней шпильки, она с облегчением вздохнула, когда волосы волнами рассыпались до самой талии. – Кто-нибудь из сегодняшних партнеров по танцам заинтересовал тебя? – спросила Шарлотта, начав расчесывать волосы Ларкиры. – Почему ты спрашиваешь? – Ларкира нахмурилась, глядя в зеркало на женщину, стоявшую у нее за спиной. – Ты со многими танцевала, вот и все. Теперь, когда ты достигла брачного возраста, у тебя наверняка будут посетители. Образ высокого рыжеволосого лорда снова заполнил разум Ларкиры. Крепкая хватка лорда Мекенны, когда он кружил ее по залу, запах гвоздики, который исходил от него, и широкая, но редкая улыбка, осветившая его лицо. «Но какое это имеет значение?» – подумала Ларкира. Ее не интересовал потенциальный жених. С таким количеством секретов, которые хранила девушка, она никогда всерьез и не думала о замужестве. Слишком много обязанностей перед семьей, чтобы надолго разлучаться с ними, не говоря уже о ее дарах. Прошлое Ларкиры являлось не совсем приятным свидетельством того, что она была способна сделать с теми, кого любила. Лучше не усложнять ситуацию, добавляя еще кого-то, пусть и только в теории, кому она могла бы нанести увечья, если ее магия когда-нибудь выйдет из-под контроля. – У меня нет времени на подобное. – Ларкира махнула рукой, словно могла отмахнуться от этой мысли. – Когда появится правильный человек, у тебя будет достаточно времени, – заявила Шарлотта. – И тогда обнаружишь, что песчинки текут слишком быстро. А как насчет того джентльмена, который пригласил тебя на два танца? Мне не удалось его увидеть, но внизу о нем много болтали. – Хейзар Бруин? – с трудом выдавила Ларкира. – Да, тот самый. – Категорически нет. – Она отошла от Шарлотты и подошла к изображению пчелы, украшающему цветочный пейзаж на стене. Ларкира нажала на него, и панель отодвинулась, открыв потайной шкаф. Герцог Лаклана действительно был яркой фигурой. Высокий, широкоплечий, с едва покрытой загаром светлой кожей и следами седины на висках, которые смешивались с остальной частью его черных как смоль волос. Все это дополняла безупречно пошитая одежда. Экстравагантность во всем ее великолепии. Но потом он улыбнулся. Силы моря Обаси, этого оказалось достаточно, чтобы у Ларкиры внутри все перевернулось. То, в чем подозревал его отец Ларкиры, было написано на губах герцога, ясное как день. Испачканные сажей заостренные зубы, а стоило ему заговорить, показался и его противный, покрытый тонким слоем угля, язык. Конечно, только обладающие Виденьем, могли заметить яд, исходящий от герцога. Для всех остальных его зубы казались идеально белыми, за что, вероятно, он заплатил целое состояние. Но Ларкира обладала этим даром, и если она когда-либо видела, как кто-то разлагается изнутри, то это, несомненно, был этот человек. От него разило форрией. Ларкира забыла, как отвратительно находиться рядом с подобным, как оно вызывает худший вид зависимости, потому что это был сильнодействующий опьяняющий эликсир, впрыскиваемый теми, кто родился без даров потерянных богов. Теми, кто настолько отчаянно нуждался в шансе почувствовать себя могущественным, какой бы поверхностной и мимолетной ни была эта сила, что был готов наполнять вены магией, высосанной из других – людей, у которых ее либо отняли, либо они отдали ее сами, отчаянно нуждаясь в куске серебра. Однажды Ачак отвели Ларкиру и ее сестер в один из притонов в Королевстве Воров. Еще один из их многочисленных уроков. Она все еще могла видеть темное пространство, освещенное лишь горящими спичками, здесь и там зажигались фляги с маслом, чтобы вскипятить стеклянные шары, наполненные украденной магией. Из сосудов тянулись резиновые трубки, по которым испорченная кровь поступала в вены мужчин и женщин, сгорбившихся за столами и стульями. Их остекленевшие глаза смотрели в пустоту, рты были открыты, когда поверхностные дары просачивались в их тела, наполняя зависимых временной силой. Притон тонул в стонах, боль смешивалась с эйфорией, а запах казался тошнотворно-сладким. – Посмотрите, дети, к чему может привести жадность, – сказали Ачак, ведя их сквозь этот кошмар. – Нельзя всецело полагаться на магию, стремясь почувствовать себя сильным. Именно в сердце и разуме кроется истинная сила. Теперь, вспоминая тот урок, Ларкира понимала, почему отец сказал, будто Король Воров хотел, чтобы в королевстве творились такие мерзости. Многие из этих посетителей, спотыкаясь, уходили, быстро тратя свои временные силы на мимолетные заклинания, их намерения становились такими же извращенными и подлыми, как и зелье, которое они употребляли. А затем зависимые возвращались снова и снова, пока они не оказывались опустошены, неспособные что-либо сделать без форрии. Ларкира задрожала при этой мысли. Как герцог вводил эликсир, если не в Королевстве Воров? Он, очевидно, баловался этим уже какое-то время, учитывая состояние его рта и запах, который исходил от его тела: слишком сладкий аромат, какой обычно бывает, если постоянно крутить под носом свежий букет цветов. Ларкире хотелось спросить у отца, что он будет делать теперь, когда порок герцога стал очевиден. А что насчет лорда Мекенны? Был ли он в курсе дел своего отчима? Виденье или нет, было невозможно не заметить зловещую энергию, которую излучал Хейзар. Ларкира почувствовала, как напрягся лорд Мекенна, когда его отчим подошел к ним после танца. Какие отношения существовали между ними? Мысли Ларкиры продолжали кружиться, пока она рассматривала вешалку, увешанную разнообразной одеждой, одна роскошная, другая невзрачная, – вещи, которыми не должна владеть дочь знатной особы. Надев черные брюки и тунику, она завершила ансамбль, сняв с вешалки темную дорожную накидку. Не простую, а ту, которая крала встречающиеся по пути тени, чтобы помочь замаскировать ее владельца в окружающем пространстве. Схватив подходящие ботинки, Ларкира вернулась в свою комнату и захлопнула панно. – Я не пойду с вами, девочки, – сказала Шарлотта. – Хочу переделать остальные твои перчатки, прежде чем завтра куплю в городе другие. Но обязательно успею к выступлению. Шарлотта начала набивать левый безымянный палец всех перчаток Ларкиры, имитируя ту часть, которой у девушки больше не было. Она даже соорудила хитроумное маленькое приспособление, которое позволяло пальцу слегка сгибаться в суставе, когда Ларкира двигала кистью во время танцев. Это была необходимая предосторожность не только на собраниях Джабари в высшем обществе, где подобное несовершенство у леди вызвало бы призрение, но и особенно там, куда в настоящее время направлялась Ларкира. Шрамы и отсутствующие конечности были простым способом выявить личность – цена, которую себе не могли позволить даже Бассетты. – Тогда мы обязательно дождемся тебя, – сказал Ларкира, когда сестры вошли в ее комнаты. – Собираешься заставлять нас ждать еще один водопад песка? – Ния прижала кулак к бедру. – По-модному опоздать не всем доступная наука. Ния и Арабесса надели одинаковые черные дорожные накидки, их волосы были подняты и спрятаны под капюшонами. В руках, затянутых в черные перчатки, сестры держали золотые маски с изящно нарисованными обсидиановыми бровями и губами. – Не тогда, когда дело касается нас, – ответила Ларкира, принимая свою собственную маску и пару перчаток, которые Шарлотта протянула ей. – В конце концов, вечернее представление это мы. – Закрыв лицо и руки, а также натянув капюшон, Ларкира вышла за дверь, две ее сестры шли рядом. Попасть в Королевство Воров было легко. По крайней мере, тому, кто знал дорогу, а сестры Бассетт бродили по темному, расположенному в пещере городу с тех пор, как впервые научились ходить. Однако проход во дворец был совершенно другим фокусом. Войти могли только приглашенные, приговоренные служить своему хозяину или одаренные тяжелыми кошельками. К счастью, в этот вечер Ларкира и ее сестры были не просто приглашены – они являлись уважаемыми гостями. К тому же у них были свои связи, что давало им преимущество. Пока они шли по просторному черному мраморному залу, освещенному рядом неровных ониксовых канделябров, Ларкира чувствовала себя все уверенней, как бывало всегда, когда она входила во дворец в окружении сестер. Ее магия, теплая и возбужденная, разлилась по венам, поскольку знала, скоро ее выпустят. Взгляд Ларкиры скользнул по членам суда, слоняющимся у темных стен. Жемчуг, резные кости, перья, ногти и хвосты диких зверей составляли гардероб присутствующих. Богато украшенные головные уборы и маски закрывали лица всех посетителей, ибо сохранение анонимности в этом городе означало сохранение жизни, секреты и личности более ценны, чем любое количество драгоценностей. Однако это не означало, что от богатства отказывались. В Королевстве Воров, точно знала Ларкира, внешний вид имел решающее значение, особенно во дворце. А для людей, которые в основном получали то, что носили, с помощью хитрости, а может, перерезав кому-то горло или благодаря комбинации того и другого, каждый предмет был одновременно и трофеем, который нужно продемонстрировать, и предупреждением, к которому следует прислушаться. «Подойди ближе, – словно говорили они. – Посмотри, чем ты заплатишь, попытавшись ограбить меня». Взгляды присутствующих обратились к Ларкире и ее сестрам, но девушки не останавливались и даже не смотрели на стоящих в комнате людей, однако Ларкира улыбнулась. Хотя маска дарила им анонимность, Ларкира наслаждалась тем, что ее знали такой, какой она была здесь. И любой, знакомый с Королевством Воров, точно понимал, кто перед ним. Только очень, очень немногие внутри этого мира знали об их жизни в Джабари, и эти секреты были связаны безмолвной магией. Хотя Ларкира и ее сестры происходили из древнего рода наделенных магией существ, особенно по материнской линии, наследуемая ими магия проявлялась не очень сильно, в этом скрытом городе они сами по себе являлись созданиями, которых следовало бояться. Никогда не видимые порознь, эти трое ходили, сидели и выходили из комнаты вместе. Насколько элегантные маски не закрывали бы их лица, они всегда сочетались друг с другом и воспринимались как единое целое, особенно во время выступления. Ибо здесь Ларкира была частью Мусаи, трио созданий, которых одновременно почитали и боялись. И хотя сестры были сильны и порознь, никто не осмелился бы перейти дорогу Мусаи, когда они находились вместе. В этом королевстве, где радушно принимали самых порочных и свирепых, создание угрожающего очарования являлось первостепенной задачей. А его у Мусаи было в избытке. Здесь Ларкира лучше понимала не только свои собственные дары, но и дары своих сестер. Она могла чувствовать желания, реакции, незначительные изменения каждой из их сил. Она ощущала их и теперь, гудящих рядом, таких знакомых. «Поиграй с нами», – шептала ее магия. «Скоро, – успокаивая, подумала Ларкира. – Скоро». Покинув двор, сестры прошли по узкому коридору с высоким потолком, где из стен торчали острые, как нож, куски черного-черного камня, проходящие мимо них сразу же осознавали, что здесь необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Коридор вел в круглую приемную, обрамленную рядом нависающих дверей, оранжево-красный свет просачивался по их сторонам. Густой, тяжелый воздух давил на Ларкиру, когда она шаг за шагом приближалась к месту назначения. «Уверен, что хочешь находиться здесь?» – казалось, спрашивал воздух. Четверо стражников, гигантов из черного мрамора, стояли по обе стороны двери, держа в руках длинные острые жезлы. У их ног толпилась кучка людей, желающих получить аудиенцию у человека, который сидел за преградой. Сестры проигнорировали очередь и направились прямо к закрытым дверям, прежде чем остановиться перед ними. Внезапно наблюдающие за их передвижением зеваки замолчали, в зале воцарилась тишина, а некоторые незаметно скрылись в темноте. Ларкира гордо улыбнулась. – Он не один, – произнес глубокий бархатистый голос из темного алькова. – И, несмотря на то, что сегодня вечером у вас особая цель, вам придется ждать, как и всем нам. Ларкира обернулась, сестры последовали ее примеру, и она ощутила, как Ния, стоявшая рядом, мгновенно напряглась, когда из тени под тусклый свет вышел мужчина. – Здравствуйте, дамы, – словно кот промурлыкал он. Мало что в этом мире по-настоящему пугало Ларкиру, но человек, смотревший на них горящими бирюзового цвета глазами, принадлежал к их числу. Магия Ларкиры затрепетала, предвосхищая необходимость защиты, но она держала ее в узде. На данный момент. Алос Эзра, печально известный пиратский барон, человек, который, казалось, был вылеплен из той самой скалы, в которой стояло Королевство Воров. Его крупная, мускулистая фигура выглядела несокрушимой под длинным темным пальто, касавшимся пола у его ботинок. Но дело было не в его размерах, завораживающих глазах или заметных любому чарах, которые кружили вокруг него, словно приятный ветерок, заставляя окружающих проявлять осторожность. Причина крылась в его лице, оно оставалось неприкрытым. Очень немногим хватало смелости для подобного. Но что это было за лицо. Грех. Казалось, его лицо символизировало само понятие порока, каждый дюйм которого рисовал безнравственные картины в сознании Ларкиры, навевая мысли о страсти в спальнях и других скрытых от посторонних глаз уголках. Его смуглая кожа, от жизни в море покрытая более темным оттенком загара, спускающиеся ниже плеч волосы цвета оникса и резко очерченные скулы манили всех. Но Ларкира знала, его веселая усмешка также обещала боль. И подобное сочетание казалось неимоверно пугающим. Для пиратского барона, который, по слухам, являлся худшим из чудовищ в море Обаси, пребывание без маски, позволяющее демонстрировать окружающим эту губительную красоту, явно создавало преимущество. «Знай меня, – шептала его душа. – Вспомни, кто вырезал твои крики». – Пришел пресмыкаться ради еще одной услуги? – спросила Ния этого бесчестного мужчину. Ларкире захотелось ущипнуть сестру. Обмен колкостями между этими двумя редко сулил что-то хорошее.