На берегу стоял катер, столкнули его в воду, я помог Андрею забраться внутрь, и залез сам, завел двигатель и увидел, что бак почти пуст, пришлось вернуться на берег за канистрой. Когда я почти залез обратно в катер, из ангара выбежали трое незнакомых людей, они предупреждали, что будут стрелять, если мы двинемся с места. Я понимал, что вдвоем нам не уйти: — Андрей, слушай меня, сейчас я кидаю канистру и отвлекаю этих людей, а ты мчишь отсюда и не оглядываешься. Чуть дальше дольёшь топливо и выберешься отсюда. — А ты? — губы мальчишки дрожали. — А я вернусь сам, у меня тут еще дело. Тем временем голоса, приближающихся людей звучали все громче. — Все, пошел, — скомандовал я Андрею и парень, почти со слезами на глазах рванул вперед. А я увернулся от пули и ломанулся через кусты. Один из мужчин продолжал обстреливать катер, но я уверен, с такого расстояния не достанет. А двое других бросились за мной. Спустя минут десять бешеного бега, я заметил, что преследователи отстали, сбавил скорость и пошел по направлению к реке. Но далеко уйти не удалось, что-то тяжелое приложило меня по голове и я потерял сознание. Глава 24 РИК НОРТОН Пришел в себя в темном и сыром помещении. Судя по запаху, я все также в лесу. Кругом никого. Постарался прислушаться к себе. Лежу на спине, на холодном каменном полу. Голова болит, а в остальном вроде цел. Сел. В помещении полная темнота, но, благодаря остаткам волчьего зрения, я мог различить дверь напротив и цепи, свисающие с потолка. Больше здесь не было ничего. Прислушался к звукам, но это мне не дало никаких представлений о месте, в котором находился. Лишь крысы бегали где-то за стеной и по потолку моего подвала. Что это подвал было очевидно, слишком темно и тихо. Ко мне крысы не приближались, еще чувствуют моего зверя. Я встал, размял ноги, подошел к двери, но она была заперта, что, в принципе ожидаемо. Попробовал толкнуть сильнее, но дверь оказалась достаточно крепкой. Так я ходил из угла в угол целую вечность. Скорее всего прошло два дня, потому что временами я слышал пение птиц, где-то наверху. Ужасно хотелось есть, но больше, конечно, мучила жажда. Да и справлять нужду в замкнутом пространстве было ужасно. Но, наконец, послышались шаги и дверь со скрипом открылась. Свет от фонариков резанул по глазам. Я зажмурился и прикрыл глаза рукой. — Вижу, ты все еще на ногах и вполне спокоен, — прозвучал знакомый голос. Я убрал руку от глаз, зрение приспособилось уже к свету и я хорошо видел перед собой скупщика и еще двоих его людей, оба были вооружены. — Что ж, достойно. — продолжил мужчина. — Ты, наверно, хочешь знать, что ты тут делаешь? — Не отказался бы. — Все просто. Покажи мне волка. — Я уже говорил, что не понимаю о чем вы. — Видимо, тебе понравилось в этом месте. Что ж, оставайся еще, — скупщик развернулся и двинулся к выходу, а его подельники медленно двигались за ним, держа меня на прицеле. Когда они скрылись за дверью, я слышал, как скупщик отдал команду держать меня в подвале еще три дня без еды, а воду давать только в том количестве, чтобы не умер. Первый день я метался, как зверь в клетке, второй занимался, заставляя взять себя в руки, отжимался, подтягивался на цепях, качал пресс, но к ночи сил не осталось. Все это время думал о Нике. Как она? Наверно, переживает. Не думает ли, что я бросил ее? На третий день понял, что без волка не справлюсь. Вспомнил занятия по медитации, погрузился в себя и пытался достучаться до сознания зверя. Я чувствовал его присутствие, но не мог ни связаться с ним, ни тем более управлять. Волк отказывался помогать мне, будто говоря, что уже поздно, но я должен достучаться до него. К концу третьего дня снова пришел скупщик, точнее Павел Эдуардович, как представился он мне. — Что скажешь, Рик? Так ведь тебя зовут? — мужчина стоял в проходе, не заходя в мою камеру. Оно и понятно, запах здесь был не самый приятный. — С момента нашей последней встречи ничего не изменилось, а вы проходите, присаживайтесь. — Вижу, у тебя полно сил шутить. Что ж, посмотрим, что ты скажешь, спустя неделю. Павел Эдуардович ушел, но через некоторое время в подвал спустились пятеро мужчин. Двое были с оружием и держали меня на прицеле, а трое других подвесили меня за руки на цепи так, что я еле-еле доставал до пола. После чего били до потери сознания. Не знаю, сколько я находился в беспамятстве, но едва пришел в себя избиение повторилось и снова темнота. И так продолжалось неделю. Мне не давали и минуты, я не мог даже собраться с мыслями. Когда в камере снова появился Павел Эдуардович, у меня было больше времени оценить ситуацию. Перерыв между избиениями был дольше обычного и я заметил, что мой организм привыкает к нагрузке. Пока скупщик мне что-то говорил, я не слушал его, а погрузился в себя и нашел отклик зверя. Ему тоже не нравилось быть в клетке, быть в подчинении и испытывать постоянное унижение. Но и сил у него почти не было, остались лишь крохи, которые он скопил для возвращения домой. Признаться, моих человеческих сил тоже было совсем мало, но мысли о Нике держали меня на плаву. Пришлось пообещать зверю, что мы вернемся в родной мир. А что остается? Я должен вернуться к Нике, но отсюда живым я не выйду это точно, а из родного мира я однажды уже переместился, найду способ переместиться снова. Волк чувствовал зов из дома, что-то тянуло его назад, в большей степени именно поэтому он ослаб. Благодаря этому зову я могу вернуться в родной мир, но мне нужно подкопить еще сил, чтобы освободиться от цепей. Пришлось сделать вид, что я настолько измучен и истощен, что согласен на условия скупщика, но пока не могу обернуться волком, слишком слаб. Павел Эдуардович довольно ухмыльнулся, приказал принести мне хорошей еды и сказал: — Хороший мальчик, отдыхай до утра. Но если утром я не получу то, что хочу, ты узнаешь мое настоящее гостеприимство. Через, примерно, полчаса мне принесли еду и воду. Я ел медленно, организм, истощенный за почти две недели голодовки трудно принимал пищу. Но мне нужны силы на переход. Я съел все, что мне принесли и, даже, поспал пару часов. Проснулся на рассвете, и понял, что пора. Мой единственный шанс выбраться отсюда настал. Поднялся на ноги, призвал волка и погрузился в наше общее сознание. Постарался слиться со зверем, как раньше, волк впервые за долгое время открылся мне и я снова почувствовал окружающий мир иначе, более ярко и громко. Силы наполнили мое тело, эта та энергия, что скопила моя вторая сущность и тогда я тоже услышал этот зов, неистовую тягу домой. Там точно что-то произошло. Это родовая магия зовет меня назад. Я закрыл глаза и поддался зову, мое тело будто сжало в тиски, в голове что-то трещало, в ушах шум, а в горле привкус крови. И опять эта опостылая темнота. Глава 25 РИК НОРТОН — Рик, очнись, — сквозь шум в ушах, услышал я всхлипывание своей младшей сестренки. Стоп! Аника? Откуда она здесь? Я резко открыл глаза и вскочил с постели. Сестренка сначала испуганно дернулась в сторону, но уже через мгновение повисла у меня на шее: — Рик, слава богам, ты вернулся. Что с тобой произошло и почему ты в таком виде? Я обнял сестру и, успокаивающе, погладил ее по спине. Она выросла что ли? Отстранился и осмотрел ее с ног до головы. Аника и правда выглядела старше и выше. — Я сильно изменилась за год? — Почему за год? — не понял я. Ведь перед тем, как отравиться в другой мир, я побывал дома. И прошло всего месяца три. — Тебя не было целый год, все считают тебя погибшим, — растерянно сообщила сестра. — Особенно, после того, как ты не появился на прощании с отцом. Только благодаря родовой магии я чувствовала, что ты жив. — То есть? Как прощание? Отец… — я не мог произнести этих слов. — Да, отец умер. После смерти старшего брата и твоего исчезновения, отец остался единственным мужчиной нашего рода и ему бросили вызов. Наш отец проиграл. — Когда это случилось? — Месяц назад. — Кто? — задал я, интересующий меня сейчас больше всего вопрос, а Аника ответила, понимая о чем я. — Дарэл Сол. Я сжал кулаки, услышав имя лучшего друга моего старшего брата. Он всегда был завистливым и гнусным существом. Ни брата, ни меня он победить не смог бы, но отец был уже стар. — По закону, через месяц должна пройти коронация нового императора. Он уже … — Нет, коронация через неделю. А завтра наша с ним свадьба, — сказала сестра и посмотрела на меня молящим взглядом. — Брат! Ты же не отдашь меня ему? — Что? Какая свадьба? — взревел я и от эмоций, взорвавшихся в моей душе, спящая магия рванула потоком, выбивая стекла из окон.