— Нет. — Идиот. Чему вас только учат. Уинстон, дорогу до фиорда найдешь? — Нет, — уверенно ответил Уинстон. — Два идиота, — выругался Шон и пополз к Уинстону. — Кто-то должен прикрывать группу, пока остальные уходят, — сказал он, — Не знаю, унесешь ли ты рюкзак Мартина, но русского из нас может утащить только Мартин. Если бы кто-то из вас сказал, что найдет дорогу до нашего корабля, я бы остался прикрывать, но без меня вам не дойти. — Я бесполезный член группы, — ответил Уинстон, — Не понимаю в медицине и не могу нести много груза. Я останусь и задержу их сколько смогу. — Тогда тебе конец. Ты хороший стрелок и выиграешь время для нас, но не уйдешь. — Все в порядке. Я свое отжил, хоть кто-то меня наконец расстреляет. Тем более, что русский ранен, а в медицине понимаешь только ты. Его еще морем везти двое суток. — Черт. Не поспоришь. Удачи. Или легкой смерти, — Шон протянул руку на прощание, и Уинстон пожал ее. Шон оставил автомат и подсумок с парой магазинов, а сам вернулся к раненым. — Мартин, снимай рюкзак, бери русского на плечи и беги. Я с рюкзаком за тобой. Уинстон остается. — Бросим его? — Если останешься ты, мы не донесем груз. Если я, то вы или не дойдете, или не довезете русского живым. Уинстон переползал между камнями и стрелял то из автомата, то из карабина. Вот пограничники слева пытаются обойти. Прицелился и выстрелил. Даже вроде попал, один из солдат с криком рухнул, а остальные опять залегли. Враги все-таки приближались. Дистанция, судя по пропорциям фигур в прорези целика, уже не четыреста, а триста. Целик на тройку, прицел под ноги бегущей согнутой фигуре. Бах! Кажется, еще в одного попал. Уинстон решил, что его не видят, и не стал менять позицию. Высунулся снова, нашаривая стволом преследователей. Каска над кустом. Не стоит и целиться в голову. Надо стрелять в куст. Бах! Не попал. Бах! Левую щеку и ухо обожгло. Уинстон упал и пощупал рану. Из щеки текла кровь, а ухо как будто осталось без мочки. Больно. Надо перевязать. Или ну его? Какая разница, пристрелят его с перевязанной головой или с окровавленной? Тем более, что белый бинт демаскирует больше, чем кровь. Кстати, какой еще бинт? Нет у него никакого бинта. Это был одиночный выстрел, не очередь. И звук другой. Уинстон отполз на запасную позицию и аккуратно выглянул из-за камня туда, откуда могла прилететь та пуля. Точно, снайпер. Сидит выше по склону за деревом вдалеке от остальных пограничников. Шведский камуфляж «осколок» на фоне зимнего леса не так уж хорошо маскирует. Снайпер шевельнулся и вроде что-то крикнул. Остальные отреагировали. По камням застучал град пуль. Пристрелялись. Половина взвода поднялась и, согнувшись, перебежала вперед и упала. Снайпер через оптику увидел, что попал. И попал в голову. А то бы лежал спокойно и высматривал, не появится ли враг еще где-то. Уинстон плюнул на перебегающих солдат, лег так, чтобы видеть снайпера, и прицелился. Далеко. В обойме еще патронов шесть, хоть одним да попаду, — подумал он. Начал стрелять и вроде даже попал, судя по тому, что снайпер не ответил. Осталась еще одна обойма. Вставить-нажать-сбросить-затвор-прицелиться. — Бросай оружие! — пограничники в Скандинавском военном округе говорят по-русски, как сообщали и учебные пособия Шона. Один солдат как-то обошел его и стоял сзади с автоматом. Уинстон оттолкнул от себя карабин и повернулся к солдату лицом, сидя на земле и подняв руки. Солдат громким криком позвал своих и держал нарушителя под прицелом до тех пор, пока те не подбежали. Лейтенант, несколько рядовых и одна собака. Лейтенант и двое раненых солдат остались с первым задержанным, а остальные побежали дальше по следам. — Ду ю спик инглиш? — спросил лейтенант. — Йес, — ответил Уинстон. Нет смысла притворяться. Притворяться кем? Русским с английским акцентом? — Ты хорошо стреляешь, — сказал лейтенант, — Ты ранил двоих и еще двоим попал по бронежилетам. — Я не хотел никого убивать, — ответил Уинстон. Он и правда не хотел никого убивать. В поле зрения вошел солдат со снайперской винтовкой. На его щеке красовались свежие царапины. — Ты подстрелил дерево рядом со снайпером, чтобы ранить его, но не убить, — сказал лейтенант, — Зачем? Если ты хотел сдаться, то мог бы не стрелять. — Я хотел спасти своих друзей. Они ушли? — Далеко не уйдут. Идем к дороге. Ты арестован. Уинстон встал и пошел. Солдаты относились к нему очень настороженно и держали дистанцию. Думали, наверное, что он опасный диверсант, который с четырехсот метров из старого карабина прицельно стреляет в дерево, чтобы ранить снайпера щепками. Пока они спускались к дороге, по рации кто-то уточнил их точное местонахождение. Потом раздались выстрелы и взрывы. — Не могу продолжать преследование! — раздалось из рации, — Попали в саперную засаду на переправе через ручей. Противопехотка на тропе и растяжки под водой. Пятеро трехсотых, двое тяжелых! На связь вышел еще кто-то и пообещал эвакуировать раненых на вертолете. Добрались до машины. По-военному угловатый микроавтобус на больших колесах. Много раз битый и крашеный, но на ходу, а большего тут и не требуется. Внутри откидные сиденья, вместо крыши брезентовый тент на дугах. Лейтенант сел рядом с водителем, двое солдат в салон напротив пленного. Через пять минут Уинстон слетел с сидения на пол. Дорог здесь нет, надо держаться. Ему развязали руки, и он вцепился в трубы по бокам сидения. Машина выехала на дорогу получше, потом на хорошую дорогу, потом снова на плохую, замедлилась и остановилась. Водитель посигналил противным гудком. Что-то тяжелое ударило сверху в переднюю часть микроавтобуса, смяв водителя, лейтенанта и двигатель. Солдаты схватились за оружие. Уинстон лег на пол и закрыл голову руками. Под сидением напротив увидел свой вещмешок. Очевидно, что вещи нарушителя границы должны были отправить вместе с ним куда положено. Машина вздрогнула, приподнялась, рухнула на колеса, снова приподнялась и рухнула. Уинстон повернул голову и увидел небо над головой и огромный ковш экскаватора, который сначала разбил кабину, потом сорвал тент вместе с дугами. На ковше мелом надпись «СЮДА». Справа раздались два громких выстрела. Солдаты перепрыгнули через борт, укрылись за машиной и ответили короткими очередями. Ковш опустился на дорогу у самого заднего борта, немного наклонившись в сторону микроавтобуса. Уинстон решил, что если кто-то ради него рискует жизнью, то было бы крайне невежливо отвергнуть его помощь. Схватил вещмешок, вывалился из машины через заднюю дверь. Пригнувшись, пробежал два шага и кубарем свалился в ковш. Неведомый доброжелатель тут же поднял его и куда-то повез по небу. По ковшу застучали пули, но толстая сталь выдержала. Снаружи послышались два взрыва. Ковш тяжело ударился о землю. Уинстон подтянулся и вылез. С удивлением увидел русского пахана, старшего в «делегации». — Это ты по-нашему базаришь, — сказал русский. — Да, — ответил Уинстон. — Бегом в тачку. Вдвоем они добежали до машины, где на заднем сидении скорчился Док Джонсон. Тут же их догнал запыхавшийся «переводчик». Переводчик сел за руль и нажал на газ. Уинстон прислушался. Между сидениями лежала рация, а из нее текли военные переговоры на русском. — Здорово еще раз, — сказал старший русский Уинстону, — Я Колоб, он Студент. — Уинстон, — представился англичанин в ответ без фамилии и прочей информации. — Понял, да? — обратился к нему Студент по-русски, — Мы на скоростном спуске колесо пробили. Оторвались на сколько смогли. Стоим, меняем, военную волну слушаем. Говорят, одного поймали и везут, а по остальным «план перехват» и район закроют. Тронулись, гля в зеркало, а они за нами едут. Ну мы по газам, сечем по сторонам, а тут как раз норвеги копали канаву и на обед все свалили. Понимаешь, нет? — Понимаю. — Я и говорю, что поймали они наверняка тебя. Потому что другие двое у вас вояки, их голыми руками не возьмешь. Ты же не военный и не бандит, верно? — Верно. — Тебя расколют, и на нас выйдут быстрее, чем свалим отсюда. А вообще черт знает, что ты еще сдашь и какой масти ты по жизни. Замочить тебя всегда успеем, а побазарить по возможности стоит. Я ковшом водилу укатал, тебя поднял и остальным две лимонки бросил. Вот попал так попал, — подумал Уинстон, — Лучше бы у военных остался. Хотя не прыгнул бы в ковш, сам бы получил эту лимонку и уже лежал бы мертвый на дороге. — Может, через тебя потом как-нибудь на вашу братву напрямую выйдем, без норвегов и шотландцев. Только закорешились, и какая-то сука сдала. Сейчас до Олесунна дотянем, тачку бросим, на малине пересидим и попутной птичкой свалим. Дотянуть до Олесунна оказалось не так-то просто. Встречная милицейская машина проехала мимо, но резко развернулась и включила мигалку. — На этом корыте не уйдем, — сказал Студент, нажимая на газ, — Патроны остались? — Сейчас на всю Норвегию прогремим, — мрачно ответил Колоб, крутя ручку стеклоподъемника. — Тебя только не хватало! — выругался Студент, резко сбавив скорость. Уинстон не сразу понял, кому это он, но Док Джонсон показал рукой. Перед машиной бежал лось. Ну и зверюга, всякие лошади и олени рядом не стояли. На спидометре восемьдесят, а он бежит впереди и не думает уставать. Дорога вышла к спуску извилистым серпантином. Студент попытался обогнать лося, но тот тоже перестроился на встречную полосу. Студент вернулся в свою полосу, лось тоже. Встречная легковушка чуть не поцеловалась с милицейской машиной.